- Получалось.

  Было похоже, что он не питал иллюзий относительно своего будущего.

  - Да ты что? - удивился я, на этот раз искренне.

  - Это было не так-то просто, приходилось долго втираться к ним в доверие. Особенно к серым чайкам.

  - А как у вас называют людей, которые любят разглядывать птиц на воле? - я хотел разгадать этот семантический ребус, засевший в моей голове как заноза.

  Гибрид улыбнулся, отчего его нижняя губа неожиданно порвалась посередине, и из образовавшегося отверстия вывалился зуб. Он упал в мутную жижу с тихим всплеском и скрылся где-то в глубине.

  - Мне очень жаль, - сказал я.

  - Прошу прощения, - гибрид вновь улыбнулся, но его улыбка на этот раз получилась ужасной.

  Мухи снова стали липнуть к нему, ползая по носу, рту, глазам. Их количество увеличивалось чуть ли не ежесекундно.

  Я взял с подоконника спрей и попшикал на лицо гибрида. Он благодарно прикрыл веки.

  - Так как твои соратники называют birdwatchers?

  - Мои друзья их называют придурками - кому ещё в голову придёт рассматривать птиц, когда вокруг идёт такая война?

  - Но ты же рассматривал?

  - Да, было такое... Меня так и называли: придурок.

  Я вздохнул - нужно было возвращаться к делам.

  - Толян, - сказал я, - мне необходимо узнать имя передвижного вирусного модуля. Если ты мне его не назовёшь, погибнут сотни тысяч невинных.

  Его лицо опухало прямо на глазах. Похоже, органоиды исчерпали ресурс своей стойкости.

  - А если я скажу, погибнут сотни тысяч невинных, но уже с нашей стороны, - прохрипел гибрид.

   Я вздохнул и вновь посмотрел в окно: птенец-подросток снова клянчил еду у взрослых. Жизнь продолжалась. Но я почему-то уже не мог продолжать пытку этого гибрида. Может быть виной тому были Лоренц с Тинбергеном или эти проклятые птицы. Я подошёл к зловонной ванне вплотную, протянул руку к голове Толяна и вставил в неё вожделенный параллелепипед. Тело Толяна конвульсивно дёрнулось, обдав меня брызгами нечистот. Он слабо застонал и стих, оставив мне на память свою жуткую улыбку. Теперь мне придётся с ней жить - конечно, если я когда-нибудь не решу избавиться от кошмарных воспоминаний этой войны. У нас, гибридов, это делается легко, было бы желание.