В воздухе висел запах скатола - именно он привлекал мух на пиршество. Здесь их были тысячи. Эти простые твари не могли устоять перед соблазном и, проявляя чудеса изворотливости, умудрялись проникать внутрь помещений базы через мельчайшие бреши в противомоскитных сетках и жрали всё съедобное, что только могли найти, плодились и снова жрали, жрали, жрали...

  Я взял с подоконника баллончик со средством против летающих насекомых, встряхнул и несколько раз попрыскал на пленного и вокруг него. Мелькающие перед глазами мухи отвлекали от работы, а мне всё ещё предстояло выбить из этого обосранного робота пару так необходимых мне ответов.

  - Премного благодарен, - сказал гибрид и судорожно закашлялся.

  Этот простой трюк с полуминутной паузой и прысканьем из баллончика заставляет гибридов раскрывать рты похлеще любого домкрата, - не переставал удивляться я, проделав его уже двадцатый раз за сегодня. - Всегда срабатывает, даже странно. Ну что ж, он разговорился - куй железо пока горячо.

  - Не стоит благодарности, - ответил я в том же дурацком стиле, что и гибрид, который, похоже, то ли начитался Куприна, то ли слишком сильно получил по голове при пленении.

  - Эти твари очень назойливы, - продолжил он таким тоном, будто поддерживал случайный разговор ни о чем с соседом по лифту.

  Он прекрасно слышал звуки страданий, доносящиеся из соседних пыточных комнат, ибо мои коллеги тоже предусмотрительно оставляли двери открытыми. Несмотря на это, лишь лёгкая хриплость голоса выдавала его волнение. С другой стороны, это могло быть вовсе не волнение, а результат отёка голосовых связок - как никак, органоиды этого гибрида постепенно отмирали, доставляя ему нечеловеческие страдания. Хотя... какие ещё страдания могут быть у нечеловека?

  - Хочешь, я попрыскаю тебе на голову ещё? - спросил я, пытаясь быть как можно более любезным - как заботливый доктор или, скажем, сиделка.

  - Спасибо, не стоит. Они уже не докучают мне так, как прежде.

  - Ну и отлично, - я поставил баллончик на место. - Ты наверно догадываешься, зачем я сюда пришёл.

  - Несомненно.

  - Зачем же, сударь? - я цинично подхватил его манеру разговаривать, стараясь при этом не улыбаться.

  - Ты собираешься меня допрашивать. Пытать.

  - Что ты, это совсем не так, - деланно возмутился я. - У меня к тебе, Толян, есть предложение иного рода.

  - Какое же? - гибрид зашевелился в ванне.

  Цепи зазвенели об эмалированный край, поверхность воды покрылась жёлтыми волнами и бурунчиками.

  - Предлагаю тебе сделку: я даю тебе вот это, - я достал из кармана черный прямоугольный параллелепипед размером с мизинец - блок самоуничтожения, который у гибрида вырвали во время пленения. - Хоть прямо сейчас вставляю тебе эту хрень обратно в голову, туда, где она и была. После этого ты сможешь себя убить незамедлительно и с комфортом.

  - А что от меня требуется взамен? - казалось, в глазах гибрида мелькнула надежда.

  - Самая малость, пустячок, - ответил я. - Расскажи мне, кто в вашем батальоне занимается внедрением в компьютерные системы противника. То есть, в наши. Назови имя передвижного вирусного модуля, его номер, звание. Давай начнём с имени, так тебе будет легче.

  Я произнёс эти слова и затаил дыхание - вдруг скажет?

  Но он не сказал:

  - Увы, меня не посвящали в секреты такого рода.

  Я с сожалением вздохнул и посмотрел в окно: деревья уже махали ветвями не так, как всего лишь несколько минут назад, переменчивый ветер поутих. Один из птенцов, сидевших на ветви, взъерошился, тряс крыльями и пищал, заглядывая в клюв родителю. Последний держал в клюве какую-то козявку устрашающего размера - цикаду или медведку, кто их разберёт - в это время года в Антарктиде с насекомыми проблем не было.

  - Ты мог случайно увидеть имя, или услышать в разговоре, - сказал я.

  Родитель некоторое время поломался (интересно, зачем?), а потом отдал добычу своему чаду. Это было чертовски трогательно.

  - При мне разговоры о вирусных модулях не велись, - сказал Толян.

  Я с усилием отвернулся от окна и посмотрел на гибрида: было видно, что цепи, гнилая вода, голод, опарыши и время причинили его биологической части корпуса немалый ущерб, и теперь каждая секунда пребывания в сознании была для него невыносимой пыткой.

  Как бы невзначай я поиграл его персональным блоком самоуничтожения, подкидывая его вверх и ловя в самый последний момент, глядя, как гибрид заворожено отслеживает мутнеющим взглядом все его перемещения. Он явно жаждал заполучить этот блок, этот билет в свой гибридный рай, тут же вставить его себе в головной разъём и как можно быстрее сдохнуть со счастливой улыбкой на гниющем лице.

  - А тебе нравится наблюдать за птицами, Толян? - спросил я.

  Если бы у меня самого кто-нибудь спросил тогда, зачем я это сделал - вряд ли я смог бы ответить что-нибудь вразумительное.

  Он уставился на меня непонимающим взглядом, полным мучительного страдания:

  - Позволь, что?

  - Пробовал ли ты рассматривать птиц, наблюдать за ними в их привычной среде обитания?

  Гибрид, наконец, понял суть вопроса и ответил, шепелявя, с трудом ворочая высохшим языком:

  - Да, я частенько сиживал здесь, на берегу бухты Надежды, глядя как серые чайки строят свои гнёзда на берегу и дерутся за территорию. Давно увлекаюсь повторением экспериментов Лоренца и Тинбергена. Осмелюсь заметить, у меня это неплохо получается.

  Он тут же осёкся: