Факультетская достопримечательность, вместе с тем, была и всеобщей любимицей. Даже не смотря на заносчивый вид, всегда высоко вздёрнутый курносый носик и немного насмешливый взгляд, которым девятнадцати летняя девушка смотрела на жизнь. К ней относились с должной мерой уважения и нескрываемой симпатией. Преподаватели откровенно восхищались старательной, прилежной студенткой, а друзья с приятелями боготворили сверх меры шаловливую подружку, являвшуюся заводилой всевозможных проказ и шалостей. К её детской непосредственности и постоянной тяге к авантюрным приключениям, которыми будущая журналистка просто бредила наяву, добавлялся острый ум и недюжинный литературный талант, что было весьма немаловажно для приобретения избранной профессии и карьерного роста.

   Выросла Зоська в интеллигентной семье, где была младшим ребёнком, которому как в детстве, так и девичестве, многое сходило с рук. Старшей сестре - Марине - повезло куда меньше. Их мать работала в районной поликлинике заведующей терапевтическим отделением. Отец служил в армии в чине подполковника, редко и очень ненадолго появляясь дома. Маринка, с малолетства желавшая, подобно матери, посвятить себя медицине, став детским доктором, по настоянию родительницы была вынуждена отказаться от своей затеи. Заботившаяся об их будущем Лариса Васильевна заявила дочери, что в наше время быть детским врачом не прибыльно и не перспективно, а потому она пойдёт учиться на экономиста, если, конечно, не хочет сделаться гинекологом или дантистом. Марину такая участь нисколько не прельщала, но зная железный характер матери, девушка возражать не рискнула и сейчас заканчивала факультет народного хозяйства, прозываемого в народе нархозом.

   У младшей из сестёр никогда подобных сложностей не возникало. Ей достаточно было посмотреть в глаза матери своим невинным, обезоруживающим взглядом, и та моментально прекращала всякое сопротивление, в очередной раз махнув рукой на проказы своей очаровательной малышки. Наверное, именно поэтому Марина была более замкнутой, подчёркнуто строгой и предельно вежливой, а Зоська отличалась буйным нравом и полным отсутствием логики в некоторых поступках.

   Так, например, однажды утром она явилась в университет заспанная и взъерошенная. Под глазами залегли синие тени от недосыпа, а причёска более всего походила на рассвет двадцать первого века в курятнике. Впрочем, никого это не удивило: после очередных бурно проведённых выходных и не такое можно было увидеть. Мило о чём-то беседуя, подружки, уже прощаясь с Зоськой, едва не получили удар.

   -- А вы знаете... - Немного таинственно заговорила она, стоя в дверях аудитории и придерживаясь за косяк. - Я вчера замуж вышла. Правда, что-то мне уже надоело, и я к маме хочу!..

   Ничем хорошим идея с ранним замужеством, естественно, не закончилась. Прожив несколько месяцев вместе на дорогостоящей съёмной квартире (новоявленный муж был частным предпринимателем, державшим несколько торговых точек на базаре и по городу), Зоська скоро заскучала и разочаровалась в роли послушной жены. Тем более, что ни готовить, ни убирать она не умела, да и не любила, а всю работу по дому всякий раз спихивала на своего благоверного, которого в свою очередь, подобное положение вещей не удовлетворяло. Развод и передел имущества по брачному контракту, на заключении которого в своё время настояла Лариса Васильевна, прошёл спокойно и воспринялся всеми, включая саму виновницу, словно нечто само собой разумеющееся. А по поводу своего освобождения от брачных уз Зоська устроила грандиозный пир в ресторанчике местного спорткомплекса, в тренажёрных залах которого проводила не один час в свободные дни.

   Девушка тряхнула головой, сбрасывая секундное оцепенение. В трубке мобильного телефона надрывался голос её давнего приятеля из МедИна - Максимки. Когда-то в незапамятные времена (ещё на первом курсе) он пытался за ней ухлёстывать, но быстро понял, что ему ничегошеньки не светит в конкурентной борьбе, и как-то очень спокойно отступился. С тех пор они с Зоськой сделались закадычными приятелями, часто вместе пропадали в кинотеатре или на дискотеках, прогуливали особенно ненавистные пары или просто сидели в баре с бокалом слабоалкогольного коктейля. Помимо всего прочего, Максим был одним из лучших Зоськиных осведомителей, хотя сам зачастую об этом даже не подозревал. Вот и теперь он звонил, чтобы поделиться очередной сногсшибательной новостью.

   -- Алло-алло! Зосик, ты меня слышишь?

   -- Естественно, не ори! Если будешь так кричать, то я оглохну и ничего услышать уже не смогу! - Несколько раздражённо отозвалась девушка.

   -- Так вот! - Как ни в чём ни бывало продолжил Максим, не обратив внимания на недовольство своей подруги. - У нас рассказывают, будто в научно-исследовательском институте, что в переулке, эксперимент ставить будут на людях!

   -- Не на людях, а с участием людей. - Поморщившись, поправила его Зоська. - А кто говорит-то?

   -- Да сегодня случайно услышал разговор нашей профессуры! Они только головой качают. Это наш аспирантик чокнутый задумал осуществить свою гениальную идею. Помнишь, я тебе про него говорил?

   -- Это тот, который на мыслеобразах всяких помешанный?..

   -- Ага! Он самый! - радостно подтвердил Максимка.

   -- Гм... И ему позволили проводить опыты? - задумчиво произнесла девушка, что-то быстро прикидывая в уме.

   -- Ещё бы! Ходят слухи, будто он грант выиграл. Тут, поди, откажи!

   -- Ну, спасибо, Макс! Буду знать!

   -- А ты... - Начал было молодой человек, но Зоська не дала ему закончить фразу.

   -- Лады, приятель! Давай, до встречи. Увидимся позже. А то у тебя бабки на мобильнике капают! Связь, чай, не халявная! - с этими словами она нажала на сброс. Мобильник коротко пискнул и умолк. Девушка хитро прищурилась, улыбаясь собственным мыслям. Через пятнадцать минут, позабыв о том, что сегодня намечалась ещё одна пара и всеобщий поход в библиотеку, она уже мчалась в маршрутке в МедИн, где намеревалась разузнать все подробности.

   Людмила

   Её жизнь явно не задалась. И хоть многие подруги и бывшие одноклассницы тайком завидовали: семья, муж, сын... Однако, в действительности, завидовать было нечему. Некогда бывшая активной, весёлой, неунывающей, сейчас она превратилась в самую обычную. Дом и заботы, семейная жизнь и воспитание ребёнка наложили на неё свой отпечаток. Замкнувшись на тревогах и хлопотах, Людмила постепенно перестала появляться в дружеских компаниях, ходить в гости, мало бывала на улице - разве что до ближайшего супермаркета приходилось прогуливаться. Кухня, уборка, закрутки на зиму, редкие посещения родственников и ещё более редкие звонки оставшихся друзей - это стало смыслом её жизни и воплощением потускневших с годами радужных надежд.