Олег снова присел, преданно глядя на профессора.
-- Всего один эксперимент, Иван Палыч, - сказал он умоляюще. - Только один.
Профессор поморщился:
-- Какой ещё эксперимент? Ты же знаешь процедуру оформления: научная целесообразность, цели, средства, лояльность, то есть... ну, что я тебе объясняю. Сам должен знать, не маленький. Да, и бюджет, конечно...
-- Никакого бюджета! - воскликнул аспирант. - Все расходы я беру на себя.
-- Гм... - Сказал профессор с улыбкой. - Богатый американский дядюшка? Внезапное наследство?
Вместо ответа Олег выложил на стол лист бумаги голубого цвета, из которого выходило, что аспирант медицинского института Олег Шушариков честно победил в конкурсе на получение гранта, проводимого фондом Пост-Скриптум среди аспирантов трёх институтов города.
-- А тема? - спросил профессор и брови его поползли вверх. - "Исследование гипнотического воздействия... - читал он нетерпеливо. - Фактор ментальности... Определяющая последствий... Бета-поле..." - Большая ладонь накрыла голубой лист, пальцы забарабанили по столу. - Профессор посмотрел в потолок, потом на сияющего аспиранта. - Детский сад, - наконец изрёк он задумчиво. - Они там что, уже не знают, куда деньги девать?
-- Я понимаю, вам дико это слышать, - быстро заговорил Олег, время от времени вскакивая со стула и порываясь сделать круг по комнате. - Но ведь ещё в Евангелии было сказано: "Ищите и обрящете" или "по вере дано будет вам". Что это? Скажете, конечно - мол, метафора. Ведь так всегда и говорили. И только сегодня многие начинают открывать глубокий тайный смысл этих выражений. А вспомните, например, стигматы и йоговские практики усмирения плоти. Или то, что показывает нам современность. Разве это так уж далеко от тех "метафор"? Страх, озлобленность, агрессия больших городов. Наркоманы, алкоголики, маньяки...
-- Ну уж, - произнёс профессор почти добродушно. Взгляд его становился всё печальнее и печальнее. Из уютного кресла перед громоздким письменным столом он как-то незаметно пересел на колченогую табуретку, стоящую на просторной и неопрятной кухне студенческого общежития при том же мединституте. Такой же стремительный и немного непутёвый Ванька Дашков, мечтающий о подвижничестве, аскетизме, силе духа и открытиях, которые потрясут... Уж конечно, потрясут, никак не меньше.
"Мальчишка. Не ты ли завёл нынче грузное тело, немецкий кожаный пиджак, жену, собаку модной породы, трёхкомнатную квартиру на третьем этаже, серебристую ауди в гараже, должность и кабинет, звания, почёт и награды... Куда же делись стигматы твоей юности, Ванька?".
-- А я утверждаю, что понятие "вера" имеет не только общественное значение в узком применении национальной идеи! - воскликнул разгорячённый Олег, и профессор машинально подхватил узкую маленькую вазу с одиноким карандашом. - Вера, связующая внутреннее и внешнее, их же в конце концов и определяет. Доказать только один аспект этой глобальной темы призван мой эксперимент.
-- Что тебе нужно, Олег? - устало спросил профессор. - Больных не дам. Извини, не имею права.
Олег сложил кисти в замысловатый замок и засмеялся.
"Жизнелюб, - снова с печальной завистью подумал профессор. - Мог бы улыбнуться, а засмеялся. Мог бы говорить, а кричал. Всё в нём бьёт через край, всего много".
-- Не надо больных, Иван Павлович, - ответил он. - Только лабораторию энцефалографии, несколько удобных кресел. Больше ничего.
-- Может тебе ещё и ключи от дачи? - С подтекстом поинтересовался профессор Дашков.
Аспирант замер, будто наткнувшись на препятствие. Потом медленно повернулся.
-- Чулан дайте... Чулан... В подвале...
-- Антисанитария. - Веско заметил профессор.
-- Я сделаю ремонт за свой счёт. Я закуплю оборудование. Дайте помещение и возможность провести под вывеской института эксперимент.
Профессор обречённо вздохнул.
"Ну что ты с ним будешь делать?", - и вслух добавил:
-- Подготовь к завтрашнему дню полную развёртку плана эксперимента, включая смету на ремонт и закупку оборудования. Не успеешь - пеняй на себя.
--- Спасибо, профессор. - Принялся благодарить Олег. - Всё сделаю Всё успею. В лепёшку разобьюсь, но сделаю.
-- Разбиваться не надо. - По-доброму улыбнулся профессор. - Ты мне живой нужен, а не в виде форшмака. Доведи хоть одно дело до ума. А то за всё хватаешься, а результат на нуле. Всё. Беги.
И аспирант, окрылённый профессорским благословением, на крыльях счастья вылетел из кабинета.
Зоська
Дребезжа и захлёбываясь, прозвенел звонок, возвещавший об окончании учебного процесса. Вместе с небольшой горсткой о чём-то оживлённо переговаривающихся студентов, она вышла в коридор и направилась к установленному на этаже кофейному автомату. Возле него вечно толпилась огромная очередь из любителей дешёвенького напитка и тусовалась большая часть факультета. В сумке настойчиво запищал мобильник, требуя к себе внимания.
-- Алё! Прокуратура на проводе! - Едва взглянув на высветившийся номер, бросила она в трубку. В её озорных бархатисто-карих глазах прыгали весёлые чёртики. Светло-русая прядь шелковистых волос упала на лицо, заставив резко мотнуть головой, отбрасывая непослушную чёлку назад.
Зоська, а именно так все привыкли называть эту сорви-голову, была студенткой четвёртого курса факультета журналистики и литературоведения. Общительная, бесшабашная, смелая и уверенная в себе она всегда и везде оказывалась в центре событий, участвовала во всевозможных мероприятиях и вечеринках, была украшением и гвоздём программы в любой компании. Казалось, без её ведома, как в городе так и в университете, не происходило ровным счётом ничего. Если кому-то из однокурсников или соучеников требовалась самая свежая информация из мира сплетен, последних политических новостей, мероприятий и происшествий из культурной жизни города или криминальной хроники, они тут же направлялись к Зоське, не умевшей кому бы то ни было отказывать в помощи.
