– Если так ставить вопрос, то скорее булочки, но вообще я часто завтракаю только кофе.

– Так нельзя; ты же молодой, тебе нужно хорошо завтракать, получать углеводы…

– А я в утренний кофе кладу много сахара и молоко добавляю.

В кофейне Фукасэ пил только черный кофе, чтобы хорошенько прочувствовать его настоящий аромат.

– А, так, значит, сладкое ты ешь… Ну, тогда вот.

Хозяйка со стуком поставила на стойку маленькую баночку, которая легко могла уместиться в ладони; в ней была бледно-желтая липкая субстанция, похожая на засахаренные леденцы.

– Возьмешь мед? Это мои родители сами делают.

Оказалось, что отец хозяйки, выйдя на пенсию, вместе с соседями организовал местное пчеловодческое хозяйство. Под руководством фермеров из их компании они ставили ульи на своих участках, в полях и огородах, а когда приходил срок, все вместе собирали мед.

– В прошлом году собранного меда хватило только на блинчики намазать, но в этом году, похоже, был богатый урожай. Нам прислали пять банок. Можно и не печь блины, а есть тосты с медом, только прежде не забывай хорошенько намазать масла.

– Надо же…

Фукасэ поднял баночку, и мед в ней заколыхался. Неужели пчеловод-любитель может добиться такой прозрачности? Хоть наклеивай этикетки и продавай в магазине.

Когда хозяйка предложила ему попробовать мед, зазвонил колокольчик над дверью. Хозяйка поспешила в магазин. Мастер на прошлой неделе отправился в экспедицию за кофейными зернами. В этот раз он выбрал африканские страны – Кению и Танзанию. На днях хозяйка показала Фукасэ фотографию из Танзании, на которой Мастер, сморщив загорелое лицо в улыбке, стоит на фоне кофейной плантации.

Фукасэ вернул баночку с медом на стойку. Пчеловодство, видно, вошло в моду…

– Это мне из дома прислали; ты не знаешь, что с этим делать?

Хиросава заявился к нему домой с той банкой меда однажды вечером в начале июня; они были тогда на четвертом курсе. Когда Хиросава приходил в гости, он иногда приносил что-то к чаю или готовый рис с мясом, но в этот день ручка пакета из магазина так оттягивалась под тяжестью содержимого, что, казалось, вот-вот оторвется.

Хиросава с гулким стуком выгрузил содержимое пакета на котацу[3], который Фукасэ использовал просто как стол. Огромная банка, вместившая бы в себя запас маринованных слив на весь год, была почти до краев заполнена вязкой жидкостью янтарного цвета.

– У нас родственник занимается пчеловодством, и они присылают мне столько меда только потому, что я люблю сладкое! Что я буду с ним делать? Мама совсем об этом не подумала… Может, ты возьмешь?

– Я не знаю, что с ним делать, но надо сначала разложить его по контейнерам. Сходи в стоиеновый магазин за маленькими банками.

– Нет, прошу тебя, возьми эту целиком!

Он сказал, что у него в квартире еще две такие банки. Фукасэ впервые слышал, как Хиросава жаловался. Но если бы с ним самим произошло такое, он бы еще больше ругался.

– Ну ладно, давай потом подумаем, как с этим разбираться, а пока я налью тебе кофе.

Это было их обыкновенным ритуалом, когда Хиросава приходил в гости. За чашкой кофе они смотрели развлекательные передачи по телевизору или фильмы из проката. Иногда Хиросава приносил DVD-диски с комическим представлением ракуго.

Было ли это правильным времяпрепровождением с другом мужского пола, Фукасэ не знал. Он никогда не был совершенно одинок, разве что в средних классах его в течение месяца игнорировали одноклассники, но никакого другого выражения неприязни со стороны других он не испытывал. Однако еще с младших классов у него не было ни одного человека, которого он мог бы назвать лучшим другом. Если б его одноклассникам предложили назвать имена пяти друзей, то три человека, наверное, включили бы Фукасэ в этот список. Однако если б их попросили назвать только одно имя, то о Фукасэ не вспомнил бы никто. А тот, кого он мог бы назвать единственным другом, не включил бы его даже в список из пяти друзей.

Фукасэ считал, что именно этого стоит стыдиться больше всего на свете. Ему никто никогда не говорил, что достоинство человека определяется количеством друзей, но он так про себя решил. Скольким людям он нравится? Сколько людей ему доверяют? Чем больше таких людей, тем лучше? Нет, не так. Это должен быть не просто кто попало. Считались только достойные уважения друзья, на которых с завистью смотрели окружающие.

Однако в младших классах, когда Фукасэ стал смутно осознавать это, рядом с ним никого не было. Он сразу понял причину. Он был неспортивным. Он также не был ни остроумным, ни веселым, не мог вместо приветствия отпустить какую-нибудь шутку. На перемене никто не подходил к нему, потому что он читал книгу. Он же не будет жертвовать книгой, чтобы общаться с какими-то дураками. Так говорил себе Фукасэ, втихаря поглядывая на шумную компанию.

В средних классах он надеялся, что способных учеников наконец-то заметят и они станут первыми в коллективе. Однако по-прежнему отмачивали шутки и веселились в классе те же самые ребята, что и в младшей школе. С этим ничего не поделаешь. Они даже не пытаются понять, у кого здесь выдающиеся способности, и у них нет шансов это понять. В школе, в которую ходил Фукасэ, не вывешивали оценки за контрольные. Родители рассказывали, что в их времена вешали в коридоре список по успеваемости. Если б он родился тогда, то лучше понимал бы свое положение. Пряча лицо в книге, Фукасэ проклинал современное образование, в рамках которого упростили программу и понизили стандарты. Но даже тогда к нему порой подходили, спрашивая: «Интересная книга, да?» У него появились приятели, с которыми он обменивался книгами и ходил в книжный магазин, но ни разу не почувствовал, что с этими людьми в классе ему комфортно.

Фукасэ думал, что по-настоящему сможет проявить свои способности в старших классах. С его оценками он мог с легкостью рассчитывать на лучшую в районе частную школу с самыми высокими требованиями. Но когда Фукасэ был на втором году обучения в средних классах, у отца обнаружили рак, и жизнь всей семьи превратилась в постоянную борьбу с болезнью. Хотя отца и не уволили в связи с реструктуризацией его пищевой компании, платить зарплату до наступления середины срока его отпуска по болезни не собирались.

– Извини, что я все бегаю да бегаю, туда-сюда, шлеп-шлеп…

Хозяйка, действительно издавая шлепающий звук своими резиновыми сандалиями, мелкими шажками вернулась в кофейню. Она уже подала ему заказанный кофе, поэтому оставить его одного было бы совершенно нормально, но разве хозяйка могла так сделать? Не такова она была.

– Так, о чем это мы? Ах да, мед… – Хозяйка достала с полки другую баночку меда. – Положить в тарелку? Или так, ложкой попробуешь?

– Может быть, лучше положить в кофе?

– Как я сама не додумалась? Молодец, Фукасэ! – хозяйка захлопала в ладоши.

…Первым эту идею предложил Хиросава. Но Фукасэ, в отличие от хозяйки, не сразу согласился. Он опасался, что аромат меда заглушит аромат кофе и все пойдет насмарку. Может быть, Хиросава не так любит кофе, как говорит? Даже такое сомнение промелькнуло у Фукасэ на мгновение.

– Мама говорила, что так вкусно. Не знаю, можно ли доверять ей в этом…

Ну если так, попробуем чашечку, решил Фукасэ.

…Хозяйка вытянула шею и посмотрела в чашку Фукасэ. Та была пуста.

– Еще одну осилишь?

Если она о желудке, то он сможет выпить еще не одну чашку. Или она имеет в виду время? Фукасэ посмотрел на наручные часы. 18:40 вечера, до встречи еще двадцать минут.

Хозяйка забрала его пустую чашку.

– Наверное, для такого дела нам лучше использовать кофейную смесь?

– Согласен.

Хозяйка достала с полки банку со смесью «Кловер» и положила в электрическую кофемолку зерен на две чашки кофе. Получившуюся перемолотую смесь она поместила в эспрессо-машину. С низким глухим звуком крепкий кофейный напиток закапал в чашку. Осталось разбавить кипятком – и готово.