Иногда кажется, что вместе с ним идёт его аура, и ею он заполняет всё помещение. Выносливость и высокая работоспособность, наработанная годами, – его особенность: не отстанет, пока не завершит то, что начал. Он всегда выглядит уверенным, даже тогда, когда не знает и сомневается. Многое в нём для меня остаётся необъяснимым, и я уверена, что для него нет ничего невозможного».

– У вас много государственных наград. Какая из них самая главная?

– Уважение людей.

– А кто в вашей семье главный: вы или жена?

Он потёр нос, задумался.

– Жена. – Пауза. Журналист округляет глаза. – Спокойно. Это когда меня не бывает дома.

«Он – буря, я – скала, – подумала Наида. – Когда он бушует, я безмятежна. Когда он нетерпелив, я – само терпение. Он спешит, я – нет. Он снисходительный, но суровый отец. Звучный голос, соответствующий его телосложению, усугубляет чувство тревоги, которое он внушает другим, когда он злой. Он не столько смотрит на собеседника, сколько сверлит его глазами. Даже его смех, который раздаётся очень часто, и его любезность не помогают людям избавиться от напряжённости. Если он вам предложит чай, пейте сразу. Его настойчивость бесцеремонно продолжит: чёрный или зелёный».

– Если бы вам предложили возможность выбора другой профессии врача, какую бы вы выбрали?

– Я бы выбрал профессию ревматолога. Скучный врач, которого посетите, когда с вас будет сыпаться перхоть и вам будут безразличны последствия его лечения.

«Шутками он умеет говорить правду, – подумала Наида, – и странное дело: друзья не обижаются. Странное психологическое состояние, когда место человека занимает его авторитет, его харизма».

– В газетах ваша характеристика – клише? – спрашивает журналист. – «Криклив, безжалостен, вульгарен, несносен, упрям…» Это что, качества хирурга?

– Неправильно пишут: я спокоен как удав, сдержан и собран, – заявляет Рашид. – Хотя надо сказать, что хирурги сами по себе бывают жестоки, и, как правило, это оправдывается хорошими результатами, что способствует росту профессионализма и дисциплины коллектива.

– У вас есть хобби?

– Нарды.

«Конечно, нарды для него не только хобби, но и полное расслабление, – хотела его поправить Наида. – Айгум тут как тут: крики, ругательства и вечные споры…»

– Перейдём к вашему главному призванию – человека учёного. За какую научную работу вам присвоили звание кандидата наук?

– Это было давно, в 1948 году, и называлась кандидатская диссертация… сейчас вспомню… «Изменение костей голени при варикозном расширении вен нижних конечностей». Она целиком была посвящена проблеме лечения венозных заболеваний.

– А что сделало вас известным в научном мире?

– Я защищал свои открытия на международных конгрессах и симпозиумах Мой доклад на первом Международном конгрессе флебологов в Париже «Некоторые вопросы патогенеза и исследования варикоза вен» вызвал в среде моих коллег резонанс и был переведён на многие языки мира. А на третьем съезде флебологов в Амстердаме я выступил уже с новым исследованием – «Новая систематизация патогенеза, клиники и лечения варикоза вен». Затем было моё выступление в Швейцарии с докладом» Костные изменения при хроническом венозном стазе». С другими докладами меня слушали в Чили, Аргентине, Франции и, конечно, в Москве.

– И к вам пришло мировое признание – вас можно назвать пионером в области современного изучения венозных заболеваний?

– Ну что вы! Варикоз существует столько же, сколько человечество. Его диагностировали и лечили задолго до Галена и Авиценны. В Сахаре нашли наскальный рисунок, на котором изображены танцующие люди с бинтами на ногах. Это варикоз времён пирамид и фараонов. Доказательством являются мумии с признаками варикозного расширения вен и следами проведённого лечения. Хотя не было ни малейшего представления об антисептике и подобающих хирургических инструментов, всё равно делались отчаянные попытки проведения операций. Гален удалял тромбозы при помощи специального крючка, хотя люди умирали от заражений – не было антисептики. В лечении ног основоположником тугого бинтования был Авиценна. И в настоящее время компрессии являются неоспоримым фактором успешной реализации лечения варикоза вен. А из современников я бы отметил… Вообще–то, основателем флебологии в России считается Алексей Троянов, который использовал метод перевязки и резекции подкожной вены у её устья. Это было до революции. Потом этим до 1950 года мало кто занимался, считая вены пассивными трубками, несущими кровь. Не видели глазами, как обращается кровь в венах. Вот я и начал разрабатывать методы, которые позволили бы видеть разветвления вен и обнаруживать характер их болезни. Сеть венозных разветвлений несёт кровь из мельчайших сосудов в более крупные и в сердце. Для того чтобы увидеть поток крови в вене, обычно вводили специальный раствор. Закачка контрастирующего вещества в одну вену позволяла видеть поток крови только в одной вене. Это недостаток. Я же предложил впервые в мире осуществить ввод этого вещества в губчатую отдалённую кость, что позволило заполнить всю венозную сеть. Этот метод получил название «чреспяточная флебография».

– Это была тема вашей докторской диссертации?

– Одним словом, да. А на деле этому предшествовала многолетняя напряжённая практическая и теоретическая работа, которая включила в себя тысячи исследований на животных и анатомическом материале. Благодаря этому методу коллеги могли исследовать патологию заболевания вен и увидеть злосчастный тромб – как он «устроился», какова его динамика, – и на основании таких данных проводить оперативное вмешательство и реконструировать венозную сеть. А в качестве терапии в клиниках для лечения острых венозных тромбозов и артерий стали использовать лекарственный состав моей разработки.

–Хочу похвалиться: я знаю, как он называется: «коктейль лекарственный Аскерханова»?

– Да. Материалы по лекарству напечатаны в зарубежной медицинской литературе. Позже появились разработки микрохирургических операций не только на стенках, но и на клапанах сосудов. Также появилась научная работа «Внутренняя и наружная коррекция клапанов вен по методу Р.П. Аскерханова».

– По этой тематике вы выступили с докладом в Париже, и известный французский флеболог Р. Фонтен предложил избрать вас членом Международной ассоциации флебологов.

– Да.

– Также по предложению Генерального секретаря Международной ассоциации хирургов Ж. Трюидена вас избрали действительным членом этого общества?

– Да.

– Вам удалось передать весь свой накопленный опыт и знания в подготовке дипломированных докторов и кандидатов наук, число которых перевалило за пятьдесят?

– Да.

– Можно ли назвать всё это «Школой Аскерханова»?

– Нет.

– Почему?

– Потому что скромность украшает человека, – быстро среагировал Айгум, пока профессор думал.

– Вам снятся сны? И что такое сон с точки зрения профессора медицины?

– Конечно. Мне часто снится мой отец, который говаривал:»Люди мужчинами не рождаются- ими становятся, благодаря стойкости и воле». Снится моё село Султанянгиюрт, где я родился. Сон – это разность напряжения в нейронах головного мозга, который старается снять это напряжение.

– А учителя ваши вам снятся?

– Учителей я часто вспоминаю, когда сталкиваюсь с проблемой. Конечно, как не вспомнить Некрасова, Петро, Александра Вишневского, Ризваша… С каждым из них связаны отдельные воспоминания. Например, когда умирал Соломон Израилевич Ризваш, мы с Нагорным смотрели за ним, желая продлить ему жизнь как можно больше. Это был человек с большим юмором. «Рашид, как думаешь, – спросил он меня, – куда мне хочется попасть: в рай или ад?» Я потерял дар речи. Он продолжает: «Дело в том, что у хирургов полно врагов и в аду, и в раю».