Литмир - Электронная Библиотека

Георгий сверился с записной книжкой, уточнив, в какой гостинице остановилась Меркулова. Пожилой молчаливый таксист подвёз его к отелю с огромными панорамными окнами. Взяв деньги и не сказав ни слова, водитель развернулся и уехал в сторону железнодорожного вокзала.

В этот ранний час на улице никого не было. Оперуполномоченный вошёл в вестибюль. За стойкой ресепшена сидела женщина лет сорока с собранными на затылке волосами. Увидев Рыжова, она заулыбалась.

– Доброе утро, – поздоровался с ней старший лейтенант. – В вашей гостинице проживает Инна Валерьевна Меркулова. В каком номере она остановилась?

– Простите, но мы не сообщаем о наших постояльцах конфиденциальную информацию.

Рыжов вздохнул: всё-таки придётся предъявить служебное удостоверение.

Женщина заглянула в компьютер.

– Триста первый, – ответила она.

Инна Валерьевна сейчас в номере? – поинтересовался Жорик. – Я бы хотел с ней поговорить.

Через несколько минут он получил интересующие его сведения. Оказывается, Меркулова была любительницей утренних купаний и до завтрака шла к морю, чтобы освежиться в тихой прозрачной воде, пока основная часть отдыхающих спала.

Набережная располагалась буквально в тридцати метрах от гостиницы. Чуть подальше находились дендрарий и пока неработающая в этот час канатная дорога со смотровой площадкой.

Вдоль моря совершали пробежку загорелые мужчины и женщины, и гуляли, наслаждаясь дувшим с воды лёгким ветерком, две пожилые пары.

На пляже расположилось несколько человек. Кто-то, закрыв глаза и расставив руки и ноги, стоя ловил утренний загар. Несколько отдыхающих медленно плавали в тихой, ещё непотревоженной многочисленными купальщиками, воде.

Инну Меркулову Жорик узнал сразу по точному описанию, которое ему дала сотрудница на ресепшене. Инна Валерьевна была стройной подтянутой женщиной с тёмно-рыжими крашеными волосами и с татуировкой на левом плече, изображавшей сидевшую в задумчивости кошку с длинным хвостом.

Меркулова расположилась возле воды и читала журнал с яркими иллюстрациями.

– Инна Валерьевна? – осведомился оперуполномоченный.

– Да, что вы хотели? – подняла она к нему встревоженное лицо.

– Старший лейтенант Рыжов, Следственный комитет, – представился Жорик, раскрыв перед Меркуловой удостоверение. – Вы позволите присесть рядом?

– Пожалуйста, – она посмотрела на него с недоумением.

– Инна Валерьевна, – начал Рыжов. – Вы планировали лететь в Сочи со своей подругой Юлией Ерёминой?

– Что с ней? – забеспокоилась Меркулова и отложила журнал. – Она не приехала в аэропорт, на телефонные звонки не отвечает. Мы забронировали двухместный номер, и я думала, что Юля приедет сегодня. У неё могли возникнуть срочные дела, но мы с ней договорились, что ради этого отдыха отложим всё.

– Юлия Дмитриевна вчера убита в своей квартире, – проговорил Жорик. – Инсценированное самоубийство.

– То есть как инсценированное? – не поняла Меркулова.

Рыжов внимательно наблюдал за ней. Он опасался стенаний, заламывания рук и истерики Инны Валерьевны. Но Меркулова, без сомнения, была сильной женщиной: она быстро справилась с волнением и взяла себя в руки.

– Её повесили? – наконец, спросила она.

– Вскрыли вены, – коротко ответил оперуполномоченный.

– Что я должна сделать?

– Рассказать о Юлии Дмитриевне всё, что знаете – увлечения, круг общения и всё, что может нам помочь найти убийцу.

– Круг общения Юли был обширен, – поведала Меркулова. – Она же успешная востребованная актриса, сами понимаете. Увлечение только одно – работа.

– Как вы думаете, могла ли Юлия Дмитриевна кому-то перейти дорогу, вызвать мстительность? Много ли у неё было врагов?

– Любая успешная актриса многим переходит дорогу, – спокойно констатировала Инна Валерьевна. – Ещё когда мы учились в институте, она получала серьёзные характерные роли, что вызывало недовольство её однокурсниц.

– И ваше тоже? – поинтересовался Рыжов.

– И моё тоже, – глядя ему в глаза, подтвердила Меркулова. – Кому понравится, когда подруга обходит тебя и получает роль, о которой ты мечтала?

– Враги у неё были?

– Враги – это громко сказано, – поморщилась Инна Валерьевна. – Скорее, недоброжелатели. Актёрская среда – это очень сложное сообщество. Здесь и ревность, и подсиживание, и интриги.

– Может быть, Ерёмина кого-то невольно обидела? – подсказал Георгий. – Эмоциональный человек в запале всё может сказать.

– Юля не была эмоциональным человеком, – призналась Меркулова. – Она была человеком холодным и расчётливым.

Рыжов с недоумением посмотрел на неё.

– Вы удивлены? – улыбнулась Инна Валерьевна. – Есть актёры, которые переносят игру со сцены в жизнь. Они настолько вживаются в образы своих героев, настолько привыкают играть на публику, что уже не могут остановиться. Мы про таких говорим «заигрался».

– А Юлия Дмитриевна?

– У Юли всё наоборот: она с холодным сердцем подходила и к ролям, и к людям.

– Мы опросили соседей Ерёминой по подъезду, – заметил Жорик. – Все в восторге от неё; в один голос говорят, что она была улыбчивым и доброжелательным человеком, со всеми здоровалась.

– Могу представить, – покивала Меркулова.

– Странно слышать такие отзывы от близкой подруги Юлии Дмитриевны, – признался Жорик. – Вы же знакомы десятки лет, вместе учились, дружили.

– Со мной и с моим мужем она вела себя по-другому, – сказала Меркулова. – Даже самому жёсткому и холодному человеку надо иметь людей, с которыми он может быть открытым.

– Почему она вам так доверяла?

– Потому что у неё не было никого, кроме нас, кому она могла бы доверять, – ответила Инна Валерьевна. – Все эти актёрские капустники, шутки и заверения в дружбе чаще всего оказываются фальшью. Это особенность нашей профессии.

– Хорошо, – кивнул опер. – Тогда кто имел доступ к квартире Ерёминой? Кто был вхож в её дом?

– Думаю, таких людей немного.

– Можете их перечислить? – осведомился Рыжов.

– Я не знаю абсолютно всех близких знакомых Юли, могу назвать лишь некоторых.

– Странно, вы знали Ерёмину много лет.

– Она была скрытными человеком, – объяснила Меркулова. – При кажущейся открытости она никого не пускала в свою жизнь, даже меня. Но могу сказать, что мне о своей личной и профессиональной жизни она сообщала больше, чем кому бы то ни было.

– Мужчины в жизни Юлии Дмитриевны были? – спросил Жорик. – Я имею ввиду после её развода с Наумовым и со вторым мужем Володей.

– Вы думаете, что вены ей порезал мужчина? – посмотрела на Рыжова Инна Валерьевна.

– Её придушили и отнесли в ванную, где вскрыли вены, и где она истекла кровью, – сообщил опер. – Думаю, женщине это было бы сделать не под силу. Этот неизвестный мог быть связан, например, с Наумовым?

– Вряд ли, – вздохнула Меркулова. – Стасик Наумов – это очень ранимый человек. Когда мы с Юлей пришли в его театр, он много с нами возился, был преисполнен больших надежд и планов на будущее. Но всё очень быстро рухнуло. Юля после этого пошла в гору, а Стас сломался. А когда человек теряет всё, с ним мало кто остаётся. Все мнимые друзья Стаса разбежались, осталась одна Юля.

– Вы же сказали, что Юлия Дмитриевна – человек неэмоциональный и холодный, – напомнил Рыжов.

– Она была и человеком долга, – ответила Меркулова. – Ей было неприятно возиться с опускавшимся Наумовым, но она его не бросала.

– После развода он её навещал?

– Навещал, но был чрезмерно настойчив в своих визитах, – покачала головой Инна Валерьевна. – Даже пришлось их общую дочь Ксению отправить в Ярославль.

– Да, мы об этом знаем, – кивнул Жорик.

– Каждый визит Стаса был для Юли тяжёлым испытанием, – вздохнула Меркулова. – Стасик же пил, друзей у него не осталось, дочь в другом городе. Одно время он путался с какой-то пьянью в своём районе, но в конце концов собутыльники набили ему морду, потому что Стас непрерывно твердил им о том, что он режиссёр, творческий человек, и всё в таком духе.

7
{"b":"700613","o":1}