— Итак, Мэдди, да? — спрашиваю я игривым тоном, стараясь не смотреть на его задницу, когда он идет на пару шагов впереди меня. Когда я все-таки сдаюсь, то спотыкаюсь и чуть не падаю лицом вниз. Но продолжаю говорить, будто не собирался только что рухнуть на землю. — Хотя мне больше нравится называть тебя Ирландцем.

Мэддокс наблюдает за моими виртуозными попытками удержаться на ногах.

— Ирландец – это не самое лучшее прозвище. В нашем доме все имеют ирландские корни, кроме мамы.

— Все-все, я понял.

— Но если ты все-таки проболтаешься Стейси, что дома меня все зовут Мэдди, то придется убить тебя, Дик.

Как только мы добираемся до нашей спальни, я осознаю, что мы в непосредственной близости, и теперь я могу наблюдать за каждым его движением. Я поворачиваюсь к нему спиной, пытаясь подавить в себе желание посмотреть на него, когда звук от пряжки его ремня отдается эхом в моих ушах.

— В этом нет ничего странного, — произносит Мэддокс, и его джинсы падают на пол с приглушенным стуком.

— Да, ничего такого, — у меня срывается голос, и я откашливаюсь, — ладно, немного странно.

Я бросаю на него взгляд через плечо и пытаюсь натянуто улыбнуться, но вижу только его идеальный пресс, поэтому поспешно отворачиваюсь снова.

Он натурал. Он натурал. Он натурал.

Он ненавидит бейсбол. Ненавидит бейсбол. Ненавидит бейсбол.

Я снимаю с себя обувь и носки, бросаю джинсы на пол и ложусь в постель рядом с ним, отвернувшись в противоположную сторону.

— Прости, — шепчет Мэддокс.

— Хватит, перестань извиняться. Я сам подписался на это. А вот ты не подписывался, чтобы делить постель с парнем-геем, так что, наверное, будет лучше, если я буду спать на этом боку.

— Я понимаю, что это немного неловко, но я не знаю, почему ты считаешь, что я какой-то узколобый гомофоб. У меня честно нет никакого дискомфорта от того, что ты спишь рядом со мной, и давай без всяких глупостей, ты можешь устроиться на кровати как тебе удобно, мне нормально.

— Знаешь, что говорят многие парни, когда узнают, что ты гей? — Мой голос спокоен, но я все еще отказываюсь смотреть ему в лицо.

— Да, у меня есть пара идей. Я расстался с Честити за неделю до отъезда в колледж. Целую неделю я выслушивал мнения жителей маленького городка.

— Нет, я не говорю о настоящих гомофобах. Я о парнях, которые ведут себя так, будто они полностью поддерживают тебя, а затем бросают фразу: «До тех пор, пока ты обещаешь никогда не приставать ко мне». У меня такое частенько случалось в колледже. Раздевалки были настоящим кошмаром. Мне все время приходилось смотреть в пол, потому что не дай Бог кто-нибудь подумает, что ты разглядываешь их, пока они голышом.

— Хочешь сказать, что ни разу не заценивал натуралов?

Я грустно усмехнулся.

— Ты разглядываешь девушек на улице или в клубах? Такова человеческая природа. Но когда речь заходит о таких ситуациях, в которых минимум одежды… будь уверен, большинство из нас не будет пялиться, ясно?

— О’кей. Я понимаю, но хочу, чтобы ты знал, я не испугаюсь, если ты посмотришь.

Я улыбаюсь.

— Спокойной ночи, Дик.

— Спокойной ночи, Ирландец.

***

После долгой ночи храпа, стонов и разговоров Мэддокса во сне я просыпаюсь один. Довольно поздно. Если верить часам, сейчас десять утра. В свою защиту скажу, что спать рядом с горячим стонущим парнем невозможно. В какой-то момент я даже подумывал подрочить в ванной, чтобы вырубиться, но передумал. Не хочу быть тем, кто мастурбирует на стоны натурала в ванной его родителей. Это совсем печально.

И все же ты был так близок к тому, чтобы сделать это. Снова. Как тогда с Эриком…

Моя совесть любит напоминать о том, насколько жалок я был в прошлом, и я не собираюсь совершать те же ошибки с Мэддоксом. Ни хрена подобного.

Аромат свежесваренного кофе встречает на лестнице, когда я решаю спуститься вниз, чтобы найти Мэддокса. Я увидел, как он передвигается по кухне, готовя яйца с беконом, и с легкостью маневрирует от плиты к кофейнику и обратно. Типичный провинциальный паренек, который умеет готовить. И это, блядь, тоже круто.

Остановись.

— Доброе утро, — произношу я слегка хрипловато.

Он вздрагивает от неожиданности.

— Черт! Я не слышал, как ты спустился.

Он продолжает метаться по кухне, ни разу не взглянув мне в глаза. Мэддокс ставит передо мной чашку кофе, прежде чем снова переместиться по кухне, хватая тарелки и засовывая хлеб в тостер.

— Благодарю, — говорю я, поднеся чашку к губам, — а где твои родители?

— Отправились за продуктами. Они звали нас к завтраку, но я не стал тебя будить.

— А, наверное, следовало бы. Разве по нашему уговору я не должен проводить время с твоей семьей?

— Не-а, ты проведешь с нами еще немало времени в эти выходные.

Мэддокс по-прежнему избегает зрительного контакта. Даже когда ставит передо мной тарелку с картофельными оладьями, беконом и яйцами. Пашот.

— А я думал, ты парень, который предпочитает глазунью? — спрашиваю я.

— Все что угодно для моего бойфренда, — он произносит это с легкостью, но все равно улавливаются нотки напряжения.

— Это реально очень вкусно, — бормочу я с набитым ртом.

— Спасибо, — коротко отвечает он.

Почему у меня такое чувство, что между нами что-то не так?

ГЛАВА 5

Мэддокс

Влечение – это роковая вещь.

Как только Дэймон немного расслабился за выпивкой прошлой ночью, я сразу подумал, что после этих выходных мы могли бы стать неплохими друзьями. Он слегка напряжен, но все равно отличный парень.

По непонятным причинам мое подсознание зацепилось за эту симпатию, и поэтому, как только я заснул, оно показало мне каким отличным и неприличным он может быть. Когда он голый. И умоляет трахнуть его.

Этот сон возник из ниоткуда, вытащив шалости из колледжа, которые, как я думал, остались далеко в прошлом. Всего лишь эксперименты на первом курсе. С тех пор ни один парень меня больше не привлекал.

Тогда какого хера ты мечтаешь трахнуть своего фальшивого бойфренда?

От этих мыслей мой член мгновенно оживился.

Нет. Отдыхай, приятель. Этого не произойдет.

Это всего лишь глупый сон. Однажды мне снилось, что я паук из «Гарри Поттера», это же не значит, что я хочу трахнуть паука.

Но в том сне ты и не трахался с другими пауками.

Буду отталкиваться от того, что во всем виноват алкоголь.

Сон – это одно, но когда утром я проснулся рядом с Дэймоном, то все стало происходить в реальности. Я был возбужден сильнее, чем когда-либо, и это был не просто утренний стояк. У меня стоял член на Дэймона.

Дерьмо.

Так что, возможно, я слегка взволнован. Или не слегка.

— Ты готов? — спрашиваю я Дэймона, когда заканчиваю есть. — А то мы еще не купили свадебный подарок.

Тот допивает свой кофе, а я просто загипнотизирован движением его горла, когда он делает глоток, потому что в моей голове возникают картинки, будто он...

Стоп, остановись.

— Я готов, — отвечает Дэймон, — но, может, нам стоит помыть посуду?

— Забей, для этого есть мама.

— Только для этого? — доносится мамин голос из-за спины; сама она появляется на пороге кухни, держа огромные пакеты с продуктами.

— Мы просто спешим, — виновато говорю я, пытаясь оправдаться.

— Тогда, давай, бегом отсюда, — отвечает мама с улыбкой.

— Спасибо, мам, — на ходу я целую ее в щеку.

Чувство неловкости, которое я испытал, не изчезает и тогда, когда мы идем к машине. Я думаю, что Дэймон прекрасно понимает это, но не произносит вслух.

— У тебя отличные родители, — говорит он.

— Я знаю.

— Думаю, ничего не изменится, когда ты расскажешь им правду.

— Ты думаешь, им будет все равно, что я врал все эти годы? — спрашиваю я недоверчиво. — Они конечно замечательные, но не думаю, что настолько.