Сэм лежал рядом. Казалось, жизнь покинула его хрупкое и такое небольшое, по сравнению с сулавеси, тело. Конечности посинели, глаза сделались пустыми и прозрачными, как прошедшая рециркуляцию вода.

Публика, затаив дыхание, ждала. Кто из противников встанет первым? Кто вскинет руку – или клешню – к потолку, возвещая о своей победе? Или, на худой конец, дернет какой-либо частью тела в знак того, что он всё ещё жив…

Наконец сердце Сэма дрогнуло. По конечностям прокатилась судорога. Сердце стукнуло один раз, и будто набравшись сил, застучало в спокойном, ровном ритме. В глаза вернулось осмысленное выражение, на губах заиграла улыбка.

Пружинисто вскочив, Сэм вскинул руки над головой.

Публика в едином порыве встала, всколыхнулась, как покрытое мусорной плёнкой море, и взревела. Волна рёва нарастала, подобно цунами. Она катилась от одной трибуны к другой, набирая обороты и наконец, перейдя в инфразвук, стала густой, как острая чечевичная похлёбка.

Сэм, голый по пояс, покрытый с головы до ног ярко-синим стрекательным ферментом, наслаждался восторгом толпы. К нему подлетело несколько инфо-дронов – снять лицо победителя крупным планом.

На трибунах то и дело вспыхивали экраны галафонов – репортёры спешили запечатлеть уникальную победу для тех, кому не удалось попасть в число счастливчиков, своими глазами, чувствительными фоторецепторами и органами визуализации увидевших победу гуманоида над непобедимым сулавеси.

Эта битва войдёт в историю. Её будут прославлять в веках. Ну, а победителю, в ближайшую галакто-неделю, будет обеспечена бесплатная выпивка в любой забегаловке поблизости от арены.

На сегодня хватит, – решил Сэм и пошёл прочь. Голова немного кружилась, на языке будто отложила яйца гусеница-мухоловка, и личинки вот-вот должны вылупиться. А сердце стучало, как сумасшедшее – прокачивая через печень остатки нейротоксина. Сэм был почти уверен: моча еще несколько дней будет синей, а просыпаться он будет с криком: каждый раз после остановки сердца Сэму снилось, что он падает без скафандра в бесконечную чёрную пустоту…

Сулавеси, так и не пришедшего в себя, дроны погрузили на робо-тележку.

Сумрачное помещение, где бойцы готовились к выходу на арену, было общим для всех. По периметру располагались помосты – для тех, кто мог позволить себе личного массажиста; дальше шли лавки. На одной сидел краснокожий минотавр. Концы его могучих рогов были закованы в металлические наконечники, задние копыта гоцали по полу серебряными подковками.

Напротив сидел мандалорец. Глухой, как цинковое ведро шлем скрывал голову, руки и ноги были закованы в шипастые латы. Грудная пластина блестела, будто серебряное зеркало.

Минотавр аккуратными кольцами укладывал сеть. На стыках ячеек поблёскивали электорошоковые контакты.

Мандалорец чистил парализатор.

Смертельное оружие на Арене было запрещено, но это не мешало случаться двум-трём несчастным случаям в день. Что, согласитесь, только повышало ставки.

Заставляло щекотать нервы зрителей, добрых обитателей мирной и просвещенной Галактики.

Совсем скоро минотавру и мандалорцу предстояло выйти на Арену, а сейчас они скрупулёзно обсуждали результаты последней кровавой паялпы…

Дружески махнув обоим и стараясь не замечать подозрительно активную фиолетовую плесень в углу, скачущих по полу крупных астероидных блох и неопознанный желеобразный объект, который прятался под шкафчиком, Сэм прошел в душевую.

Штаны бросил в утилизатор, а сам встал под освежающие струи антисептика. В носу всё еще стоял рыбный запах сулавеси, а перед закрытыми глазами мелькали его пульсирующие внутренности, прикрытые прозрачной брюшной мембраной…

Когда он вышел из душа, сулавеси уже сгрузили с робо-саней на массажный помост. Креветоид лишь слабо подёргивал лапками, страшный хвост бессильно свешивался на бок, и только жаберный мешок без устали вздымался и опадал, качая кислород.

Завидев Сэма, сулавеси бешено завращал глазами и издал злобный скрежет – будто куском пенопласта быстро-быстро водили по стеклу.

– Да ладно тебе, – Сэм бесстрашно похлопал по пластине, прикрывающей головогрудь. – Подумаешь, разок проиграл. Бывает.

Вытирая на ходу мокрые волосы, он вышел из раздевалки и направился к кольцевому коридору, окружающему трибуны с внешней стороны. Оранжевые рукава новенького, только что отпечатанного рабочего комбинезона лихо завязаны на поясе, под майкой бугрятся честно накачанные мускулы, а на правой руке, чуть выше локтя, поблёскивает краской свеженькая татуировка: девятый по счёту кольцевой трайбл. На Китеже такие называли "Чёрный ёж" и набивали их, как правило, охотники на касаток.

Вот и еще один день прожит, – думал Сэм, шагая по пандусу, который вёл к входу в кабак. – Еще один бесполезный, никчёмный, ничем не примечательный день…

Он отвечал на приветствия прохожих – кое-кто уже слышал о его сокрушительной победе и спешил высказать поздравления. Попадались и недовольные – на сулавеси, фаворита Арены, ставили большие суммы, и многие оказались в убытке.

Перед кабацким шлюзом Сэма ждали. Серокожий громила, утыканный рогами, как ёж – иголками, одетый в свитер из пряжи металлорунных овец с Ферроготики и широкие, как солнечные паруса, штаны. Крошечные свиные глазки были почти невидимы из-за рогов, а зубы в глубине безгубого рта представляли собой уменьшенную копию тех же рогов – только ещё более острых.

Сделав глубокий вдох, Сэм направился к громиле.

– Ну, сколько мы сегодня подняли? – спросил он легкомысленным тоном.

– Десять штук, – рыкнул громила, протягивая Сэму пухлую пачку кредитных чипов.

– Эй, я победил сулавеси, – возмутился тот. – Десять штук – гроши за такую победу.

– Комиссия, членские взносы, налог на травмы… – стал перечислять громила. – Не хочешь брать – не надо. Мне больше достанется.

– Ладно, ладно. Но если я узнаю, что ты меня обманываешь – найду другого агента.

– Попробуй, – фыркнул громила так, что сопли забрызгали новенький Сэмов комбинезон.

– Да запросто, – хмыкнул Сэм. – Только свистну.

– Рано или поздно твоё везение окончится, – не слушая, хрюкнул громила. – И тогда ты пожалеешь, что родился на свет.

– Мечтать не вредно, – Сэм выхватил из лапы громилы кредитки и направился к кабацкому шлюзу.

– Эй, капитан Сэм, – окликнул его громила. Тот обернулся. – Оглядывайся почаще. Сегодня многие захотят посмотреть, какого цвета у тебя кишки…

– Хочешь сделать ставку? – усмехнулся Сэм.

– Уже сделал, – осклабился громила. – Так что не разочаруй меня.

Чтобы снизить арендную плату, кабак располагался на внешней поверхности астероида, в тонком пузыре, сплетённом из волокна завулонских пауков-грибоедов. Распорок пузырь не имел, давление поддерживалось благодаря закачанному внутрь воздуху.

Махнув бармену – списанному с центаврианского военного крейсера тактическому роботу, кивая знакомым и здороваясь с приятелями, Сем пробрался к своему столику и продел ноги в гравитационные петли.

Еще раз посмотрел на мятые, захватанные кредитки и запустил одну из них через весь зал бармену.

– Сегодня выпивка за мой счёт, ребята, – сказал он громко и добавил: – Тезаурус, мне как обычно.

– Будет сделано, капитан Сэм, – электронным голосом отрапортовал робот.

Через минуту крохотный дрон, груженный высоким стаканом с мутно-багровой дымящейся жидкостью, возбужденно попискивая, полетел к столику Сэма.