- Спасибо! - воскликнул я. У меня будто гора с плеч упала. - Большое спасибо вам! Вы очень хорошая, правда спасибо вам!
- Не благодари, - осадила меня библиотекарша. - Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и--инга-Пии-и-нга.
Голос библиотекарши прямо таки издевался над именем моего любимого писателя. Но честно говоря, мне было наплевать. Меня простили, мне отдали мой читательский билет, я схватил его и шёл к выходу, когда до меня долетел тихий голос
- Двести шестьдесят...
- Что? - остановился я возле двери.
- Двести шестьдесят рублей ты должен был бы заплатить, если бы я не простила.
- Спасибо большое вам, - сказал я ещё раз и выскользнул за дверь.
Я прибежал домой, порхая на невидимых крыльях счастья и первое, что меня насторожило - это был отец. Как я и говорил, он ушёл от нас и было необычно видеть его. Потом я увидел, что на отце буквально лица нет. Вообще, мой батяня тот ещё пофигист и, чтобы он вот так примчался и торчал у нас с таким опущенным лицом, должно было произойти что-то действительно плохое. Потом я услышал женский плач. Плакала мама. Страшно плакала. Я прошёл внутрь и в коридоре увидел несколько пар чужой обуви. В комнате маячили спины людей в белых халатах. Они что-то делали возле пеленального столика моей маленькой сестрёнки Лизы.
- Не ходи туда. Лиза утонула, - сказал отец. Он достал сигарету и вышел в подъезд. Я увидел слёзы на его глазах .
Я не стал заходить в комнату. Мне не хотелось встречаться взглядом с рыдающей мамой. Как во сне я прошёл мимо распахнутой ванной, где всё было залито водой. Ванночка, в которой мама купала Лизу, была опрокинута. Я не замечал, как носки мои пропитались водой и хлюпают по полу. На кухне пахло жжёной кашей. Я понял, что мама готовила, оставила на несколько секунд Лизу, сбегала в кухню выключить конфорку, а когда прибежала обратно уже произошло страшное.
Я посмотрел в окно кухни. Мне было так плохо, как никогда не было. Я чувствовал себя хуже, чем когда упал с трёхметрового дерева в прошлом году. Я тогда получил сотрясение мозга и смещение позвонков в шее и лежал всё лето в гипсе. И то, что я чувствовал тогда, было ерундой по сравнению с моим теперешним состоянием.
Я прошёл мимо комнаты и увидел как мужчина врач переглянулся с женщиной врачом и покачал головой - у них не получалось оживить Лизу. Крохотное тельце сестрёнки лежало на пеленальном столике. Её ручки и ножки расставлены в сторону и неподвижны.
Я закусил губы, чтобы не заплакать и когда боль от укуса обожгла мозг, я вспомнил про книжку Стивена Кинга, а главное про слова библиотекарши. Я прямо услышал её противный голос: "Помни о крысах, которые приползают сдохнуть лёжа на книжках этого Ки-и--инга-Пии-и-нга"
- Двести шестьдесят рублей! - я выскочил из квартиры и почти проорал это курившему в подъезде отцу.
- Сынок, но сейчас ты что не понима... - начал было отец и вдруг его лицо изменилось, потому что я заорал и я НИКОГДА ТАК НЕ ОРАЛ НА ОТЦА, понимаете? Вообще никогда. Ни до ни после этого. И ещё я помню, что матерился. Да, крыл папашу матюками на весь подъезд.
- Двести шестьдесят ****ых рублей! Дай мне их сучий выродок! Если ты не дашь прямо сейчас, я С ТОБОЙ ****Ь НЕ ЗНАЮ ЧТО СДЕЛАЮ...
- Не знаю есть ли у меня с собой, - пробормотал отец.
Отца подтрясывало, но главное что он понял как это важно и ещё он непостижимым образом догадался, что это связано с бездыханной сестрёнкой.
Батя стал судорожно рыться по карманам. Двести, двести десять, двести тридцать, двести сорок. У него не хватало двадцати рублей.
- Сука, ****ь, что нету? - пробормотал я и отцу было настолько странно слышать это от тринадцатилетнего сына, что сигарета повисла на нижней губе и жгла ему подбородок.
- У матери в сумке, - хрипло выдавил он. - Возьми, зайди.
Я заскочил внутрь. Там стоял врач. Мужчина - совсем не похожий на моего отца. Хмурый, жёсткий и невозмутимый.
- Вот двадцать рублей. И ещё пятьдесят, вдруг не хватит, - врач смотрел на меня, я на него.
Я был так благодарен этому взрослому, что он не задавал вообще никаких вопросов. Я выхватил деньги из ладони, затянутой в тонкую латексную перчатку и выбежал из квартиры. Я успел услышать, как тихий плач матери превратился в страшный вой.
Через десять минут кошмарно быстрого бега я ворвался в библиотеку.
- Молодой человек, что вы себе позволяете?! - библиотекарша была там же за стойкой выдачи. Когда я забежал, она немедленно нацепила очки, как будто зарядила ружьё, готовясь выстрелить в меня.
- Вот деньги, - я еле говорил, потому что задыхался от бега. - Мне ничего не надо бесплатно. Вот деньги. Двести шестьдесят.
- Н-да? - недоверчиво произнесла библиотекарша, разглядывая мятые купюры и монеты, которые я высыпал на стойку.
- ГОВНА! - заорал я и думаю, что никогда стены этой библиотеки не слышали ничего подобного.
- Молодой че... - начала было говорить библиотекарша, но осеклась.
- Выписывайте эту сраную расписку. Бегом! У меня утонула сестрёнка. Быстрее!
Конечно, теперь годы спустя я понимаю, что у библиотекарши был на уме один вопрос, как связана расписка за порчу книги и моя сестрёнка? Но я был благодарен ей, за то, как быстро она заполнила бланк, как трясущимися руками поставила подпись и печать.
- Всё, - сказала она. - Вы оплатили штраф, молодой человек.
- Спасибо, - сказал я.
- Никогда больше не позволяйте себе подобного, - вдруг к ней вернулась стервозность. Она кинула в меня испорченной книжкой. Я поднял Кинга с пола. - Никогда не позволяйте так кричать в присутствии пожилой дамы! Слышите меня, молодой человек?!
