– Я сказала, хватит на сегодня игр! – повысила голос я и, нырнув ближе к ним, схватила планшет руками. Я старалась выдернуть его у братьев, но Паша сильно вцепился в него руками и у меня никак не получалось забрать предмет его страсти.

– Отцепись! – кричал на меня брат.

– Отдай, говорю! – отвечала я ему в том же тоне.

– Тихо! – это уже был голос отца. Приказ был больше похож на рык, чем на человеческий тембр. Мы резко замолчали и опустили планшет, но из рук его никто не выпустил – ни я, ни Паша. Отец смотрел в зеркало заднего вида. Мы смотрели туда же, видя в отражении свирепый взгляд отца. Он никогда нас не наказывал. Мягкий и понимающий, но в определенных ситуациях умел на нас хорошенько прикрикнуть, он угрожающе смотрел на нарушителей общего спокойствия. И это работало безотказно.

– Не обращай внимания, Слава. Пусть дети сами разбираются. В жизни им столько еще придется решать! – абсолютно спокойно сказала мама с видом всезнающего человека.

– Мне очень хотелось тишины, а они развели тут бурю, – словно оправдывался отец. Он старался при жене особо не разговаривать и практически никогда не указывать нам, что делать. Наверное, самая частая фраза, которую я слышала в присутствии мамы от отца: «Да, дорогая! Конечно, Леночка. Как скажешь, милая». Главным воспитателем их детей были сами дети. И я боялась, что Артемочка может стать очень избалованным мальчиком, каким уже стал Паша.

– А с детьми без криков никак, Слава. Это дети, они очень шумные создания – и это правильно! Уж поверь, я прочитала уйму литературы на тему воспитания. – Ответила она и отец, молча, кивнул. Мама посмотрела на дорогу, и радостно воскликнула, – Да, кажется, я вижу мотель. Нам нужно остановиться и поспать. Я уже устала, думаю дети тоже. Так что припаркуйся на стоянке.

Я посмотрела вперед и, действительно, заметила видневшееся впереди здание. Но почему мама решила, что это всенепременно должен быть отель, я не понимала, так как никаких опознавательных знаков я там не обнаружила. Паша воспользовался моментом, пока я рассматривала объект, к которому мы приближались, и дернул планшет в моих руках. Планшет выскользнул, чему он был очень рад.

– Так-то сестренка, не с тем ты решила бороться, – гордо сказал он.

– А мне уже не принципиально, сейчас все пойдем спать.

– Ах, ну да, детское время закончилось, и Аленушка спать захотела.

Это было издевательство в его устах, которое я тут же обернула в свою пользу.

– Да, детское время закончилось, поэтому Артемке надо спать. – Я выразительно посмотрела в глаза своего брата, а он небрежно приподнял левый уголок губ и еще пристальнее впился в меня глазами. Он не любил проигрывать, поэтому тут же призвал Тему себе на помощь.

– А мы уже взрослые, да ведь, Темка? – Но ответа не последовало. Его ухмылка спала, а брови нахмурились, он полуобернулся к малышу, снова призывая того к ответу. – Тём?

Я выглянула из-за плеча брата, так как он склонился над Артемом и закрывал собой лицо маленького брата, и за ним я обнаружила спящего пятилетнего ангелочка. Тема мирно посапывал, освобожденный от всевозможных гаджетов. Я невольно улыбнулась, завороженная открывшейся мне картине. Паша громко вздохнул и тихо, так чтобы не разбудить братика (иногда у него появлялись признаки гуманности) сказал:

– Предатель! – он снова повернулся, обратившись ко мне. – Ладно, в этот раз твоя взяла. Ты настолько скучная, что под твой монотонный голос просто невозможно не захрапеть.

Я состроила гримасу и отвернулась от Паши, довольная тем, что малыш теперь может спокойно поспать. Мы уже подъехали на парковку, и я обнаружила, что мама оказалась права. Была небольшая табличка, на которой значилось английское слово «Hotel». Я медленно вылезла из машины и осмотрела здание. Оно было серого цвета. Небольшое, свет горел только с правой стороны от двери. Почему-то оно мне не вселяло приятных ощущений. Дверь была сделана из дерева, а вывеска над ней, маленькая, бледная, словно не приглашала людей на ночлег, а прятала свою функцию, переживая, что кто-то сможет заметить это здание. Вокруг ничего не было. Я понадеялась, что внутри будет что-то похожее на небольшой бар. У нас закончилась вода, и меня вот как несколько часов тянуло смочить горло. Мама с папой уже направлялись внутрь здания, пока я разглядывала решетки на окнах гостиницы. Завидев, что родители зашли внутрь, я развернулась к машине и заглянула внутрь нее.

– Что ты сидишь? Бери Тему и пошли! – обратилась я к Паше.

– Вот еще! Может там вообще находиться нереально! Пусть сначала они проверят, – кивнул он на дверь, намекая на родителей, – а потом уже и я пойду с Темычом.

Я грустно покачала головой, сказав, что нам там не жить предлагают, а просто переночевать. Паша недовольно заворчал, но взял Тему на руки и пошел следом за мною. Я открыла дверь, чтобы он спокойно мог пройти внутрь, и зашла следом. Внутри тоже было все серым и немного мрачным. Справа висели различные «бусы» из овощей, но в основном из чеснока. Рядом с входом была дверь. Что за ней скрывалось – не понятно. Слева расположился большой серый деревянный стол с двух сторон от которого стояли лавочки. Меня обрадовала такая мебель. Существование места для питания предполагало и наличие блюд для этой цели.

– Странный у них интерьер с чесноком, – посмеялся мой брат, стоя чуть впереди с Темой на руках.

Меня это не так удивляло, зная про все вампирные байки о Трансильвании. А вот от отсутствия хорошего освещения было немного не по себе. Я любила светлые комнаты. А тут главным источником света служила люстра посередине помещения с большим круглым абажуром, который съедал большую часть отдаваемого лампой освещения. Вторым белым пятном, призванным давать хоть какие-то лучи света, был торшер, находившийся за столом администратора, чтобы тому легче было заполнять бумаги для отчетности. Поэтому здесь было довольно темновато. Остается надеяться, что в номерах будет несколько иначе.

Родители стояли возле ресепшена, если так можно было назвать допотопную тумбочку с дополнительно приделанной перегородкой сверху, чтобы посетители не особо вглядывались в писанины хозяина гостиницы. Они общались с мужчиной гораздо старше них. На вид он был таким же серым, как и его здание – потухший взгляд, широкий приплюснутый нос, узкие губы, поджатые кверху, русые волосы, изрядно покрытые сединой. Одет он был просто – в серую свободную кофту, застегнутую спереди на пуговицы и темно-коричневые плотные штаны. Судя по движениям его руки, он что-то тщательно записывал. К чему были такие долгие расспросы? Разве для них нужно столько информации, чтобы получить деньги на ночлег, тем более на одну ночь? Кропотливость старика возмущала еще и потому, что брат ныл от усталости, держа спящего Тему на руках. Какой там из него мужчина? Видимо, в его семье мужчиной должна быть жена. Иначе как им будет выжить? Хотя… семья – это не про моего братца. Он даже в институт поступить не может. Так и будет у мамы возле юбки бегать до самых седин.

Пока я думала над судьбой своего старшего братца, родители закончили заполнять бумаги и позвали нас следом за собой. Мы с удовольствием последовали за ними. Мне, как и остальным, не терпелось попасть в комнату с теплой постелью и предаться сну. Коридоры были узкие, мы шли по одному друг за другом. А комнат оказалось не так много. Судя по всему, мы здесь были одни в эту ночь. Ну и седовласый мужичок, заведующий всем.

– Зачем было спрашивать про чеснок? Удивительный мужчина! – делилась своими впечатлениями моя мама, пробираясь вдоль по коридору. Следом за ней шел отец и поддерживал ее своим мычанием, означавшим, что он с ней во всем согласен. – Но он явно любит детей. Помнишь, как только мы сказали, что останавливаемся здесь с тремя детками, он тут же просиял?

В ответ последовало привычное «Угу».

– Еще один интересный факт, который я непременно отмечу в новой книге, – невозмутимо продолжала мама, – они все еще верят в сказки.