Вот в этом вопросе я проявила солидарность с сестрой, интенсивно закивав головой после ее слов. И правда, для чего на реке Ирине нужна Софочка, возраст которой перевалил уже за седьмой десяток? Конечно, подвижности и энергии женщины можно было только позавидовать, но, тем не менее, солнце, жара и отсутствие удобств, могли довести ее до элементарного приступа гипертонии. И куда мы там, в лесу, с ней? К каким врачам?
– И то верно,– озвучила я свое согласие.– А, вдруг, ей плохо станет? К кому бежать?
Иван захохотал.
– Не ту ты определила на роль жертвы. Она еще на ваших похоронах простудится и опять не умрет.
– Тьфу, на тебя,– перекрестилась Света.– Чего несешь?
– Это не я придумал. Другие так говорят, я только повторил,– развел руками ее супруг.
– Ай,– отмахнулась она от него.– Ладно. Что тут у нас за памятка?
Сестра поднесла к глазам листок бумаги, «собратьев» которого держали, зажав в кулаки, и мы с Иваном.
– Так,– начала чтение Света,– Запасная одежда. Ага. Понятно. Сапоги резиновые лучше не брать, опасно на воде. О!– в возбуждении, радостно воскликнула она,– А у меня, как раз, есть такие классные ботинки на толстой подошве. Думаю, самое то будет.
Я тоже прильнула к строчкам, напечатанным на принтере.
– Спальный мешок,– подняла я на нее глаза,– И где я его возьму?– я снова напрягла зрение.– Ну, по продуктам, хотя бы, все понятно. Черным по белому все подробно описано. Крупы такие-то, приправы такие-то, супы такие-то, колбаса такая-то, сыр такой-то. Как еще марку чая и кофе не указали?
– А главное, заметьте,– Ивана тоже заинтересовал почти литературный шедевр, проявивших инициативу мамы и дочки, и он взялся озвучивать его, проговаривая слова торжественно, словно читал клятву,– «Все сыпучие продукты обязательно поместить в пластиковые бутылки с плотно закручивающейся крышкой. А колбасу и чеснок в тканевые мешки. Из макаронных изделий брать «спиральки», потому что они меньше слипаются, а чечевицу красную, потому что она быстро варится». Нам нужна чечевица?– он вопросительно посмотрел на нас со Светой, внимающим его речам.– Я бы лучше побольше колбаски в тряпочку завернул. И сальца. Такого, с мясными прослойками.
Ваня продемонстрировал высоту куска сала, которое равнялось ширине его ладони.
– Ой,– не нашлась, что ответить Света, поэтому прибегла к постоянному жесту выражения своей реакции на его слова, махнув на него рукой.– А чечевицу, кстати, я обязательно возьму.
Поспорив еще несколько минут, обсуждая меню, мы, наконец, разъехались каждый в своем направлении. Я поехала домой, потому что день клонился к закату и солнце уже скребло своими лучами вершины Уральских гор. Дорога пролегала мимо полей, часть которых была заброшена и зарастала вездесущими сорняками. Но обработанных земель все же было больше, и молодая поросль посевов радовала глаз ровными рядками зеленого цвета. Это мне, как агроному по специальности, было особенно приятно.
На подъезде к объекту собственности, у меня в кармане завибрировал телефон. Не всматриваясь в буквы и цифры на его экране, я сразу ответила:
– Да.
– Привет,– услышала я голос своей хорошей знакомой Саньки, с которой нас когда-то свело вместе место работы.– Как дела?
Александра по возрасту была, пожалуй, ближе к Ирине и Сергею Анатольевичу и, будучи в разводе, имела двух замечательных детей, девочку двенадцати лет Наталью и мальчика восьми, Мишку, который соответствовал своему имени и напоминал игривого медвежонка, этакого Винни-Пуха, неуклюжего и косолапого с глазами пуговками. Он постоянно рыскал ими по сторонам в поисках интересного для себя занятия.
Наташа была более степенным человечком и малоразговорчивым. Во всяком случае, в присутствии взрослых. Худенькая, как тростиночка, она имела все задатки, чтобы однажды расцвести и превратиться в очень красивую девушку.
– Да, ничего. На сплав на выходных собираюсь,– совершенно неосознанно выпалила я.
– Ух, ты,– оживилась собеседница.– Я бы тоже не отказалась. А что для этого нужно?
«Познакомиться с Ириной и ее мамой Софочкой. Но я бы не советовала»,– подумала я, но проговорила совсем иное.
– Да, без проблем. Узнаю, перезвоню. Готовь деньги.
– Договорились. Буду ждать,– обрадовалась Саша.– А то так все достало, хочется сменить обстановку. Да, а как относительно детей? Их можно взять с собой?
– Ой,– растерялась я.– Я переговорю. Но, предполагаю, проблем не будет. Они же будут под нашим присмотром.
Александра отключилась. Я призадумалась. Звонить Ирине не хотелось, но данное мною обещание требовало своего исполнения. Я набрала номер подруги. Вслушиваясь в гудки, я уже было собралась нажать «отбой», как в трубке женским голосом прокричали:
– Алло!
Кто был на проводе с той стороны, я сразу не определила. Но будучи уверенной, что в такой час трубку никто не может взять, кроме самой хозяйки (Софочка, невзлюбившая будущего зятя буквально с порога, наверняка покинула к тому времени жилище дочери), я смело заговорила:
– Привет еще раз. У меня к тебе дело.
– Какое еще дело? Кто это?– ответил мне грубо не Иринин голос.– Вы куда звоните? Тыкайте пальцами правильно, а если со зрением плохо, то лечитесь или купите очки. То мужик какой-то сюсюкает, то баба с делами. Совсем обнаглели.
Телефон смолк. Я с упреком посмотрела на экран смартфона, как на одушевленный предмет, только что разговаривавший со мной. «Не поняла»,– пронеслось в голове, едва я разглядела номер, который набирала. Рядом с цифрами высветилось имя «Ирина». Не сомневаясь в правильности своих действий, я повторила операцию.
– Кто это?– снова прокричали мне в ухо.
– Это Татьяна,– теперь я была во всеоружии.– Я, вообще-то, звоню Ирине. А вот кто вы? Вор, укравший у нее телефон?
– Что за ерунда,– дошло до меня, что со мной ведет беседу Софочка,– У моей дочери имеется свой аппарат, а это мой,– и тут в хамоватом тоне женщины послышалась тревога.– Подожди. Ты Татьяна? Почему ты звонишь мне? Что с Ириной? У нее сердечный приступ? Ее машина сбила? Ногу сломала? Отравилась? Захлебнулась? Или Ирину задушил ее следователь и спрятал труп, и теперь я даже не смогу найти могилку дочери?
Последний вариант в выборе «умерщвления» Ирины вызвал во мне приступ кашля, потому что совпал с попыткой сглотнуть слюну, которая от неожиданности пошла не в то горло.
– Что с ней? Говори внятней. Да прекрати ты гавкать, я ничего не понимаю,– орала, не останавливаясь, Софочка.– Что вы все сделали с моей дочерью?
– С ней, с ней,– пыталась я выговорить и не могла.
Слезы бежали по моим щекам крупными каплями, горло горело огнем, словно по нему прошлись наждачной бумагой или высыпали килограмм красного перца.
– Вы ее убили? Утопили? Отравили? Задушили? – на внесение изменений в сами версии уничтожения Ирины у Софочки фантазии не хватило, но зато хватило на то, что теперь и я оказалась в числе убивцев.
– Да все с ней в порядке,– наконец прорезался у меня голос.– Я ей звоню, а трубку берешь ты. Где сама Ирина? Она дома?
Моя собеседница, как профессиональная актриса потянула паузу.
– Она? Дома. Наверное,– со странным спокойствием произнесла она.– Я не знаю.
– Как это?– начала она меня бесить и я, чтобы не обрушить на нее все свое раздражение, решила перейти на юмор.– Тогда почему ты говоришь по ее телефону? Ты ее убила? Утопила? Отравила? Или задушила?
– Что-о-о-о?– применила ультразвук Софочка, взвыв так, что у меня из уха едва не хлынула кровь.– Я? Ирину? За что?
– А кто его знает? Может, она неправильно прострочила на швейной машинке подол твоего платья, а может, подала стакан с водой на два градуса холодней, чем ты просила,– понесло меня.– Или поставила твои туфли на полочку для обуви вперед пятками, а не носками.
Почему я позволила вести себя так с женщиной старше меня? Потому что эта женщина не единожды вела себя с нами с гораздо большей бесцеремонностью, когда лезла не в свои дела.
Софочка в принципе отличалась от своих сверстниц и не признавала их в качестве потенциальных подруг. Вцепившись в дочь, как клещ, она с маниакальной привязанностью стремилась следовать за Ириной повсюду. Что, естественно, не очень нравилось Сергею Анатольевичу, отчего он до сих пор и не был принят тещей на роль зятя. Затягивая с благословлением, она оттягивала свадьбу, каждый раз перенося сроки. И сколько бы раз мы, ее друзья, уставшие готовиться к торжеству, не убеждали Ирину, что ее счастье зависит только от нее самой и Сергея Анатольевича, Ирина, ни в какую, не желала войти под своды царства Гименея без одобрения мамочки. Софочку же устраивала такая послушность дочери, и она продолжала ее терроризировать, требуя к себе постоянного внимания.