Ну да. Тот же Чайковский, хоть не воспринимается индийцами, зато у японцев давно стал национальным композитором. Настоящее искусство может пробивать себе дорогу везде.
– Клео, – Олегу надоел разговор, который подруги вели за его спиной – стерео какое-то получалось на оба его уха, – ты сейчас самое интересное прослушаешь.
Моцарт начал с исполнения песен, уже знакомых сфорцевским гостям. Зато остальные слышали это впервые. И Олег со всё большим удовольствием и отпустившим его волнением наблюдал реакцию присутствующих.
У него на самом деле всё получилось. Это подтвердилось бурными овациями, которыми сопровождалось исполнение каждого номера. А когда заиграл вальс «На сопках Маньчжурии», регент пригласил раскрасневшуюся от чувств королеву на танец.
Задачи научить здесь всех ещё и правильно танцевать вальс, Олег перед собой не ставил – к собственному огорчению, он и сам не умел. Сейчас бы сюда Лерку, его одноклассницу, с которой они общались в одной компании в школьные годы, тогда бы можно было и настоящую революцию в танцевальном искусстве произвести.
Валерия много лет профессионально занималась бальными танцами. Олег знал, что на эти её занятия Леркины родители, обычные школьные учителя, выкинули кучу денег – на танцевальные платья, туфли, специальную косметику, на какие-то перья, за которыми даже специально ездили в другой город, на оплату проезда и проживания для участия в различных конкурсах, на услуги тренера и на различные представительские взносы. И что в итоге? В итоге Валерия вышла замуж за лейтенанта и уехала с ним в Мурманск. Говорят, уже двоих родила. Это к моменту оставления Олегом родного мира. Вот Валерия бы здесь и сейчас точно не помешала. Но её здесь нет, а потому пусть жители мира Талареи сами пройдут свой путь до полонезов и вальсов, до самбы и румбы, до твиста и рок-н-ролла. Кстати, полонез Огинского был в репертуаре у Олеговых музыкантов, так же как и танго из фильма «В джазе только девушки», под которое так забавно танцевали миллионер-любовник с Дафной.
– Ты знаешь, у меня опять нет слов. – Клемении даже её живот не мешал танцевать медленный танец. – Ты такой… такой…
– Как нет слов? – усмехнулся Олег, кое-что вспомнив. – Надо было подготовиться.
Эти торжества запомнятся его участникам надолго. Олег был в этом уверен. Даже то, что многие из приглашённых были основательно навеселе, играло скорее в плюс, чем в минус зарождающейся на глазах мировой славе Моцарта.
Иноземные посланники и титулованные благородные из их свит не могли скрыть зависти, когда благодарили регента и королеву Винора за столь чудесный и восхитительный приём.
Была, правда, и пара ложек дёгтя на этом празднике жизни, но никому это особо настроения не испортило. Даже не все заметили состоявшуюся в королевском парке дуэль. А уж на короткую беседу посланника Оросской империи с правителями Винора и их советниками вообще никто не обратил внимания.
Дуэль состоялась по причине перепившегося молодого глаторского дворянина, находившегося в Виноре в должности секретаря посланца короля Виделия.
– В роду ри Фленетов алкаши были, но дураков вроде бы до этого не было, – просветила Клемения регента, когда они с частью королевской свиты, очень незначительной – мало кто хотел отвлекаться даже на дуэльное зрелище и пропускать исполнение очередной музыкальной или песенной композиции – спустились со второго этажа центральной части королевского дворца в парк. – Этот наглёныш в роду Фленетов первый такой глупый. И, похоже, последний.
Женщины этого средневекового мира отличались не просто равнодушием к кровопролитию, а интересом к такого рода жестоким развлечениям.
Поэтому для Олега не было ничего удивительного ни в спокойствии Клемении перед предстоящим убийством, по взаимному уговору сторон дуэль должна была вестись до смерти одного из дуэлянтов, ни в том, что большинство зрителей, вышедших посмотреть, как два человека станут рубить и колоть друг друга мечами, были женщинами.
Не зная Фленетов и истории их рода, с выводами королевы насчёт глупости молодого виконта и его ближайшей печальной участи Олег был полностью солидарен.
Основательно набравшийся халявного кальвадоса виконт вдруг вспомнил о своём давнем желании поухаживать за баронессой Прилой Ерон, ставшей в замужестве ещё и баронессой Гирвест. Недолго думая, этот молодой наглёныш – как его правильно назвала Клемения – принялся приставать к жене Лешика. А когда Прила не выдержала и вытащила мужа, который в это время усиленно спаивал аргонского посла, из-за стола, чтобы станцевать с ним танец и заодно наябедничать ему на приставалу, то виконт решил громко и вслух высказать наболевшее.
В принципе, сказал-то он правду – Прила действительно была раньше бедной провинциальной приживалой при Глаторском дворе, и она на самом деле была рада любому знаку внимания со стороны кого-то хоть немного знатного или богатого. А что ещё оставалось делать и как себя вести молодой девушке-сироте, владевшей практически разорённым баронством в глухом уголке королевства и живущей на подачки младшей принцессы? И она наверняка с тоской и надеждой смотрела на одного из богатейших женихов королевства – виконта и наследника графства ри Фленета.
Но не всякую правду надо говорить, а уж тем более ставить в вину Приле то, что после замужества она стала вести себя по-другому. Да ещё и использовать в отношении неё крайне неприятные эпитеты.
Барон Лешик Гирвест имел своеобразный жизненный опыт. Значительная часть его жизни прошла в крайне сомнительных компаниях, с которыми он и сейчас, исполняя волю своего шефа, продолжал поддерживать контакты. Так что начало традиционной аристократической ссоры мало на такую походило – Лешик коротким ударом по лицу сломал виконту нос. Причём сделал это выверено, несмотря на охватившую его злость, иначе он мог бы и легко убить ри Фленета, барон это отлично умел делать голыми руками.
Последовавший следом вызов на дуэль был уже неизбежен, и даже проморгавший «успехи» своего подчинённого посол южного королевства ничего был не в силах изменить. Лешик всё рассчитал точно.
– Я не хочу, чтобы он его сразу убил, – сказала Прила, которая, естественно, не могла не присутствовать на таком событии, Клемении, своей подруге. – Он меня ещё в Глаторе достал.
Судя по взгляду и лёгкому намёку на улыбку, проскользнувшему в уголках губ королевы, при глаторском дворе, скорее, баронесса доставала виконта. Но напоминать об этом Приле Клемения не стала.
– Ты так уверена в своём муже? – лишь уточнила она. – Ри Фленеты всегда были хорошими фехтовальщиками. А у этого, – она кивнула на почти протрезвевшего виконта, разминавшегося возле беседки в окружении четвёрки своих земляков, – вообще слава лучшего мечника Глатора.
Прила только усмехнулась и отвечать не стала. Она была абсолютно уверена в своём муже. Как, собственно говоря, была в Лешике уверена и сама королева, которая и вопрос-то задала, чтобы немного уязвить подругу – уж очень, по её мнению, та в последнее время стала драть носик кверху.
Олег давно уже перестал обращать внимание на местные рейтинги мастерства. Лучший мечник тренажёрных залов и подставных дуэлей до первой крови с заведомо слабыми или поддающимися противниками – это одно, а реальный опыт многочисленных схваток бывалого бретера – это совсем-совсем другое.
Поэтому ожидать того же, что в родном мире Олег часто видел в фильмах про единоборства, он не собирался. Это несчастного Рокки плохой русский Иван Драго мутузил почём зря весь фильм и лишь в самом конце кино воодушевлённый музыкой американского гимна и любящими глазами своей девушки простой американский парень, уже превращённый в отбивную, находил в себе остатки сил и побеждал.
В этом фэнтезийном мире не стоило и надеяться на нечто подобное. Лешик всю короткую схватку уверенно наносил удары в самые болезненно-чувствительные точки, причиняя виконту жуткую боль, а когда глаторец готов был уже сдаться, точным ударом остриём меча в горло оборвал его жизнь.
