– Будем! – сдавленно, но твердо сказал мужчина, дрожащими руками стягивая трусы.

Я мысленно присвистнула – там было на что посмотреть. Я девушка не слишком скромная, всякого в жизни повидала, но сидящий передо мной экземпляр явно был достоин восхищения. Я поймала себя на том, что бесстыдно рассматриваю его вместо того, чтобы начать процедуру, и снова едва подавила желание почувствовать в себе всю его силу, до этого спрятанную под полосатой тканью. Просто наваждение какое-то.

– Чуть разведите ноги, – приказала я, невозмутимо продолжая наклеивать специальные полоски, стараясь не смотреть на его мужскую принадлежность. А ведь мне еще к ней руками лезть!

Полотенце заняло нужное место, я с внутренним страхом оторвала первую полоску, и…

Кресло затрещало, сжимаемое сильными руками со вздувшимися венами, посыпался поролон, но в этот раз мужчина не издал не звука. Просто очень сильно побледнел. Очень сильно.

– Нашатырь? Вам плохо? – Я схватила картонку со стола и начала обмахивать клиента. К черту штраф. Если он в обморок грохнется, меня вообще уволят.

– Все нормально… Продолжайте, – почти прошептал он, хотя, судя по голосу, до состояния «нормально» там было как до Китая раком. Но желание клиента – закон.

Я убрала следующую полоску, пока он еще находился в моменте осознания боли, и оторвала последнюю.

– С вами все в порядке? – участливо поинтересовалась я, всерьез опасаясь, что до оплаты счета он не доживет. А я ведь даже имени его не спросила.

Он прижимал ладони к паху, свернувшись в кресле калачиком, и тихонько подвывал.

Почему я ощущаю себя садисткой? Правду говорят, что у женщин болевой порог выше и больше выносливости. Никто из моих клиенток не вел себя так после эпиляции. С виду мужчина-скала, а на деле марлечка. Тьфу, прости господи!

Минуть через пять страдалец отошел, убрал руки и позволил обработать себя маслом.

– Одевайтесь. Оплатить услуги можете у стойки администратора, сейчас выпишу вам чек.

Я с облегчением собралась снимать перчатки, когда мужчина меня остановил.

– Интимная зона находится не только спереди, – тихо выдавил он и покраснел.

Мое сердце пропустило удар, потом второй, но долгожданные проценты манили к себе. На эту сумму я могла бы купить себе любимой рыбки или новые кроссовки, оплатить Интернет на три месяца или на крайний случай вызвать стриптизера! Причем последний сейчас манил меня особенно сильно.

Еврейская душа у тебя, Нинка! Еврейская и бесстыжая.

А, где моя не пропадала, погнали в бой!

Развернув клиента тылом, я мысленно присвистнула. Повезет же кому-то, и ведь не мне. Потом приготовила материал, распределила его тонким слоем по стратегическому месту и приготовилась.

Клиент судорожно вцепился в спинку кресла, смешно выгнув спину.

– На счет пять я оторву полоску, – предупредила я. – Хорошо?

Он что-то промычал через полотенце, но, судя по всему, это было согласием. Лопатки у него напряглись, голова вжалась в плечи.

– Раз, два, ПЯТЬ! – я рванула полоску, резко и неожиданно.

Мужчина взвыл даже с полотенцем во рту, соскочил с кресла, попутно чуть не зашибив меня, и принялся метаться по кабинету, прижимая руки к горящему заду.

– Стоять! – заорала я, когда он опасно приблизился к стеклянному шкафу с образцами.

Мужчина вздрогнул, и по нему потек мех. Это первое, что пришло мне в голову, потому что по скрюченному мужскому телу прошла волна, оставляя после себя длинные жесткие шерстинки. От ужаса я забыла, что могу дышать. Сидя на полу и беззвучно открывая рот, я наблюдала за превращением.

Мужчина упал на колени. Внутри него что-то лопалось и щелкало, только что очищенные ноги вмиг покрылись густой шерстью, а на пальцах прорезались когти. Он утробно завыл и отряхнулся, запачкав белую мебель комками слизи. И вот уже передо мной стоял огромный волчище!

Я все еще сидела на полу, когда он обратил на меня внимание и стал медленно приближаться. Моя рука нащупала что-то позади, я выставила найденное перед собой и потихоньку стала отползать назад.

– Не подходи!

Шпатель в моей руке дрожал и не выглядел оружием, волк оскалился и угрожающе зарычал.

– Что у тебя происходит?! – В кабинет вошла Марина и тут же осела возле открытой двери.

Огромный волк стоял посредине кабинета и угрожающе рычал, загнав в угол бедную меня. Воздух, потянувшийся из коридора, понравился ему больше, чем комната, насквозь пропахшая воском и ароматизаторами. К моему счастью. Одним прыжком он очутился у двери, готовясь убежать наружу. В этот момент мое тело рефлекторно сделало самую глупую вещь в жизни: в самый последний момент рука ухватилась за хвост, и зверюга потащил орущую меня по коридору.

Там заорали все: клиенты, работники и даже Рафик, зашедший забрать дневную выручку. Я мертвой хваткой сжимала хвост, обезумевший от боли и воплей волк метался по коридору, сшибая мной стулья. Наконец он догадался толкнуть мордой входную дверь, и мы дружно вывалились во двор.

Я чувствительно приложилась лицом о бетонный порожек и ощутила солоноватый привкус во рту. Боль оглушила меня, рука разжалась, выпустив хвост. Почувствовав свободу, волк умчался в темноту ближайшей подворотни, подвывая на ходу.

Когда Рафик смог выйти на улицу, я сидела на порожке, заливая белый костюм кровью из разбитого носа, и исступленно шептала:

– А заплатить?

После устроенного этой сутулой собакой погрома меня, естественно, уволили. Рафик орал как ненормальный, брызжа мне в лицо слюной. Я, стиснув зубы, терпела и мысленно благодарила родителей за стойкий «нордический» характер, доставшийся мне по наследству. Иначе валялся бы этот узбек с расквашенными в хлам принадлежностями.

– Ты просто идиотка! Тупая идиотка!

Эти слова преследовали меня до самой квартиры. Открыв дверь, я на автомате включила свет, бросила ключи на полку и прошла прямо в обуви на кухню. В холодильнике оставалась недопитая бутылка коньяка с какого-то праздника: выхватив ее из держателя, я глотнула обжигающей жидкости и сползла по стене на пол.

Меня удивило, что все свидетели при упоминании оборотня крутили пальцем у виска и спрашивали, под какой я наркотой. Меня таскал по коридору огромный коричневый волк, а никто этого не помнит, кроме меня? Кто из нас после этого наркоман?

Слезы появились сами собой, избитое тело болело, меня периодически бросало то в жар, то в холод. Я сделала еще один большой глоток и, сняв туфли, отбросила их под кухонный стол. Мельком увидела два сломанных ногтя на правой руке, и мне стало еще хуже. Я расплакалась уже в голос, свернувшись комочком на кафельном полу, задыхаясь и размазывая слезы по лицу. Ладно оборотень, ладно увольнение, но ноготь! Этот чертов маникюр встал мне в существенную сумму, которую обещал оплатить Рафик, аргументировавший это заботой об эстетичном виде мастеров. Где были мои мозги в тот момент? Какой-то Рафик распинался об эстетике, а я повелась на это и угробила недельный лимит на эти дурацкие ногти. Кто мне теперь вернет деньги? Кто, я вас спрашиваю? Недоэпилированный перевертыш?

Сил рыдать уже не осталось, поэтому я нашарила в кармане сигареты и закурила, приправляя каждую затяжку глотком коньяка. Естественно, обеда у меня сегодня не было, поэтому алкоголь сразу ударил в голову, растекаясь по телу и принося долгожданное тепло. Хотя меня все еще сильно знобило и руки дрожали так, что иногда я промахивалась горлышком бутылки мимо рта и попадала им по разбитому носу. На третий или пятый раз боль все-таки привела меня в чувство, и внутри полыхнула злость. Почему это случилось именно со мной? Какой бы дурой меня ни считал Рафик, я могла сложить два и два, и здоровый голый мужик, на моих глазах покрывшийся шерстью и вставший на четыре лапы, уже едва ли считался человеком. Я действительно видела оборотня? Про такое я любила смотреть по телевизору, но всегда считала всякие мистические передачи полнейшей чушью. Только вот хвост в моих пальцах был слишком реальным для галлюцинации.