- Опять? – наконец спросил Артур.

- Да, – горячо кивнул Гаюс. – Пока лекарство кипит, его нужно испробовать именно горячим.

Артур помолчал, будто ожидая, когда кто-то из вошедших скажет, что все это шутка.

- Гаюс, ты, конечно, помнишь, что Мерлин все-таки мой слуга? – сощурился он.

- Да, разумеется, сир, – важно кивнул лекарь. – Но это лекарство чрезвычайно полезно, если получится. Может, даже жизни спасет.

- Ты не можешь взять кого-то другого для пробы? – вздохнул король.

- Нет, боюсь, для этого мне нужен человек с... – Гаюс кинул странный взгляд на молча слушающего разговор Мерлина, – с большими ушами!

- ...... Ушами.

- Да. Видите ли, у таких людей очень хорошее кровообращение, и вены очень удобно реагируют на подобного рода лекарства...

Артур махнул на него рукой.

- Ладно-ладно, я не хочу знать, забирай!

- Благодарю, сир, – горячо ответил Гаюс. Гриффиндор в это время схватил Мерлина за плечо, и все трое быстро покинули комнату.

Гвен недоуменно посмотрела на закрывшиеся двери.

- Что это было?

Артур пожал плечами, возвращаясь к документам.

- Пытаются вылечить его от похмелья. Бедняга явно не был готов к такому дорогому и старому сорту вина.

- А-а-а...

- Сиди, – приказал Годрик как можно более сурово, стараясь не думать о странности ситуации. Мерлин сел. Гриффиндор повернулся к Гаюсу, который шелестел страницами книги. – Ну что там осталось?

Старик вдруг поник, увидев что-то в замысловатых строчках.

- Все пропало, – пробормотал он.

- Гаюс, что?

- Там сказано, – повернулся к нему лекарь, – что для антидота нужно два перемолотых пера живого et ascendens coturnix.

Пара секунд тишины. Годрик постарался выглядеть невозмутимо.

- Два пера чего?

- Это перепел на латыни, – пояснил Гаюс.

Рыцарь почувствовал, как радость возвращается в мир.

- Перепел? Да это ж проще простого, Гаюс!

Старик нахмурился.

- Да? Учитывая, что на охоту у нас времени нет, так как Артур скоро снова позовет Мерлина, и мы в третий раз не отвертимся. Где ты в семь вечера найдешь перепела ближе, чем в лесу?

- У себя дома!

Солнце уже пряталось за городскими стенами, когда он пришел домой и постучался паролем прежде, чем войти. В поле видимости друга не оказалось, поэтому Годрик направился в закрытую спальню-гостиную, из которой доносились какие-то звуки, на которые он не обратил внимания. А стоило бы.

На кровати Слизерина лежал сам Слизерин с голым торсом. В объятья к нему лезла девушка с длинными черными волосами и явно тоже уже давно голая. И вообще, оба выглядели уже сонными и так же сонно целовались, завернувшись одеялом.

Его появление произвело мало эффекта.

- Чего ты тут делаешь? – спросил Салазар, отвлекаясь. Девушка испуганно подтянула одеяло к груди, но это определенно была не благовоспитанная девица, потому что та бы уже залилась слезами и выпрыгнула вон в поисках одежды. – Ты же еще часа два должен быть в замке.

- Разочарован? – хмыкнул Годрик, уперев руки в бока. Сэл пожал плечами, словно подумав.

- Немного... Я бы еще поспал, а тут ты. Так что случилось?

- Хах, ничего более эффектного, чем ты в постели с дочерью трактирщика. Где же ваш вкус, сэр? Вы же раньше только на дворянок заглядывались.

Слизерин прищурился.

- Откуда ты знаешь, что она дочь трактирщика?

- Ну... – рыцарь невинно возвел глаза к потолку. – Я же не дворянин. Я и на простых заглядываюсь.

- Так, ребята, это все, конечно, очень мило, – подала голос девушка, – но все равно неловко. Давайте я оденусь и пойду уже?..

- Леди, – важно кивнул рыцарь и деликатно отвернулся. – Так вот, Сэл, меня сюда привела одна насущная проблема. И решается эта проблема – ты не поверишь – только с помощью твоих куропаток.

- Перепелов, – щелкнул языком Салазар, откинувшись на подушки и закинув руки за голову. – Что тебе от них понадобилось?

- Ничего особенного, – Годрик наклонился, поднял валявшийся у него под ногами лиф и вежливо подал назад, не глядя. Девушка благодарно взяла его и продолжила одеваться у него за спиной. – Два пера.

- Пера?! – он прямо затылком почувствовал волну негодования друга. – Ты хочешь, чтобы я выдрал у них два пера?

- Спокойно, мамочка, твои драгоценные птахи не умрут от потери двух перьев.

- Может быть. Но я их все равно не дам.

- А чего это?

- А то. Это птицы, а не ромашки, чтобы с них лепестки драть.

Девушка оделась, с улыбкой кивнула обоим на прощание и ушла. Услышав, как закрылась за ней дверь, Годрик повернулся к другу и продолжил:

- А если я тебе скажу, что от этого зависит жизнь Эмриса?

Салазар посерьезнел.

- Я слушаю.

====== Глава 27. Раз, два, три. ======

- Что я сделал?! – ошеломленно выдохнул Мерлин, все еще держа холодный компресс у болящей головы.

- Ты всему дворцу поведал о своих чувствах, – невозмутимо сообщил Годрик, хотя все его лицо, никогда не умеющее скрывать эмоции, выражало смех. – Насколько я знаю, ты высказал главной поварихе все, что ты о ней думаешь, причем в самых красочных эпитетах, поэтому я бы на твоем месте на кухню ближайшие недели вообще не совался. Еще ты обидел Джорджа, которому изрядно подпортил самооценку. Ты...кхм, – рыцарь смешливо кашлянул для виду, – скажем так, позволил себе немножко посплетничать со служанками насчет рыцарей, что еще не так страшно, как то, что ты просветил их насчет всех девиц, которые побывали в покоях нашего тогда еще принца.

- Ой-йей, мамочки, – Мерлин лег головой на стол и закрыл ее руками, как будто так мог спрятаться от проблем.

- А также, – неунывающим и довольным тоном продолжил Гриффиндор, – ты признался в чувствах Гвейну, который теперь из-за этого уверен, что вы лучшие друзья навек. Он даже Артуру не преминул этим похвастаться.

- А что сам Артур? – высунул один глаз наружу Эмрис.

- Рвет и мечет. Слава небу, он, так же как и все, уверен, что все это похмелье, которое, как он выразился, “плохо влияет на твою и так раздутую наглость”. Но не думаю, что это отменяет то, что ты рассказал, все, что ты о них думаешь, половине советников...

- Я труп.

- ...и даже гонцу, который приехал предупредить о завтрашнем, то есть уже сегодняшнем приезде послов. Это не считая того, что ты признался в самой глубокой и нежной дружеской привязанности к нашему дорогому королю при его жене и половине рыцарей. – Посмотрев на мага, Годрик добродушно хмыкнул. – Да, ты много где успел. Я не удивлюсь, если к тебе скоро придет Гвейн и попросит научить так пить.

Мерлин застонал, не желая вылезать из-под своих рукавов на свет божий. Он не знал, как теперь покажется...да всем. Хорошо, что хоть похмельем можно отделаться, но... Что у здорового на уме, то у пьяного на языке. И если с близкими людьми подобная откровенность была неловкой, но ее можно было пережить, то вот советники, гонец и рыцари... Даже откровенность Артуру могла сойти за шутку, на этот счет он мало беспокоился, в его отношениях с другом всегда было мало напряжения. Кроме, конечно, признания в магии, и это чудо, что его не случилось. Но официальные лица... Самое ужасное, что разбираться с этим придется не ему, а Артуру. Точнее, ему-то придется отвечать, но только перед другом, от которого, скорее всего, получит кучу работы, ночевку в темнице или колодки на часок – что-нибудь вроде этого. Главное, чтобы теперь ничего не случилось с посольством, чтобы ничего не сорвалось из-за его заколдованного поведения. И так было приложено слишком много усилий и ухищрений, чтобы остановить гнев оскорбленного Баярда и заставить его все же устроить переговоры.

- Это все? – наконец он выполз из-под своих рук и сел нормально. Гаюс и Годрик переглянулись.

- Нет, не все, – степенно и озабоченно ответил лекарь. По его тону Мерлин понял, что речь о чем-то серьезном. – Понимаешь...теперь в замке есть еще один человек, который знает о твоей магии.