- Ну как, братишка, пойдешь справа? Выдержите нас двоих, милорд? Мы будем не сильно налегать.

- Два внеочередных дозора подряд, Годрик, ты уже заработал, – хмыкнул король.

Возбужденные боем, распаленные весельем рыцари рассеялись вокруг, уже делая ставки. Февраль склонял голову перед мартом, и уже весеннее солнце сверкало на кольчуге воинов. Мужской смех рокотал на поле, мечи лязгнули, встречаясь. И Годрик с Мордредом вместе атаковали Артура.

Они сражались больше для удовольствия, чем для победы. Иначе бы Мордред в первые пять минут оказался бы на траве, а Годрик...ну, может, через полчаса? Мечи звенели, друзья перебрасывались шутками, подначивая друг друга. Наконец Мордред совершил грубую ошибку и упал на траву, сбитый с ног.

- Не бойтесь, я не дам вам заскучать, – крикнул Гриффиндор.

- Не помешаю? – вдруг лихо пристроился к ним Гвейн на стороне Годрика. Вот тут Артур уже перестал беспечно улыбаться, так как Гвейн любил играть опасно и в полную силу.

- Нет, Гвейн, это нечестно, – Теодор ловко пристроился на стороне короля, и они вдвоем стали теснить друзей к площади. – Ты только с обеда, а мы голодные.

- А, так это вот кому надо килограммы убавлять, – хмыкнул король.

- Это где ты успел пообедать? – поинтересовался Годрик. Гвейн, не ослабляя ударов, мечтательно протянул:

- Она была блондинка...

- Поберегись! – гулко крикнул Персиваль и пристроился сбоку. С другого налегли Леон и Элиан. Другие рыцари тоже разбились в кучки, устроив сражения. В итоге из этих кучек кто-то выбывал, а в конце и вовсе оставались только двое. Кто бы сомневался, что в первой останутся Артур и Гвейн, двое вечных соперников. Наконец они оба по молчаливому согласию остановили мечи, тяжело дыша и глядя друг на друга с упрямыми улыбками. Рыцари подняли одобрительный гул.

- Так, все, – запыхавшись, объявил король. – На сегодня тренировка закончена, все свободны. Кто в патруль, кто в дозор, кто домой, Годрик, ты идешь туда.

- Почему?

- А потому что там твоя жена почему-то стоит. Тебя, видимо, дожидается.

Гриффиндор развернулся и увидел, что Пенелопа и правда стояла на площади, наблюдая за рыцарями. На ней был ее темно-рыжий плащ, который не скрывал очень большой живот, а волосы были заплетены в толстую косу, потому что она уставала от них сейчас. Годрик зашагал на площадь и вскоре приблизился к жене.

- Ты куда собралась? – спросил он. – Гаюс же сказал, лучше сидеть дома эти дни. А я сейчас в патруль уйду, тебя кто домой проводит?

- Я не капуста, чтоб меня катить нужно было, – поджала губы Пен. – Сама докачусь. Или беременность мне память отшибла, я адрес не вспомню?

Годрик вздохнул. До беременности Пуффендуй не была обидчивой.

- Иди домой, – терпеливо повторил он. – Если что-то случится...а случиться может прямо сегодня...ты будешь уже на месте, а Гаюсу дойти недалеко, и бабка-повитуха твоя соседка, а не королевская...

- И вообще дышать свежим воздухом вредно, – упрямо закончила Пенелопа и вытащила из-под плаща корзинку с чем-то горячим, накрытым тряпицей. – Я не планирую путешествие, я всего лишь хочу размять ноги. Это тебе в патруль, там и на товарищей хватит. Только, пожалуйста, сначала помойся.

И она развернулась, направляясь в замок. Видимо, хотела повидаться с королевой. Гриффиндор не стал разражаться речью на тему осторожности. Все потому, что когда у его беременной жены появлялось такое настроение, она почему-то переставала его слушать и делала то, чего Пенелопа Пуффендуй практически никогда не делала – злилась. Сначала Годрик злился в ответ, но потом как-то понял, что это не так работает, и стал просто уходить. И все равно делать все по-своему. Пришедшая в себя Пен либо соглашалась с ним, либо просто, как раньше, спокойно обсуждала с ним вопрос.

Только вот сейчас у него не было на это времени, ему нужно было в патруль. Оставалось надеяться, что в случае чего бабка-повитуха сможет бегать так же быстро, как и Гаюс.

- ...А потом выяснилось, что это их ребенок, понимаешь? – закончила рассказ о прочитанной книжке Гвиневра. – Ну, конечно, все случилось из-за вина, но получается, что она забеременела, они друг друга не запомнили, а потом поженились, и он ее ревновал из-за якобы нагулянного ребенка. Его ребенка! Там, конечно, все закончилось хорошо, но мне жалко Филумену и мать Памфила. Обе получили ни за что. А он якобы благородный такой. (1)

Пенелопа кивала, заинтересованно слушая. Это была не первая книга, о которой королева рассказывала подруге. Даже сейчас, когда Пен уже не могла быть ее служанкой, они частенько виделись и разговаривали обо всем, как в старые времена. Пуффендуй смотрела в глаза Гвиневре во время ее рассказа, но тут вдруг в какой-то момент опустила взгляд и словно приросла к стулу.

Ее ладони лежали на коленке. И среди пальцев гуляли огоньки, которые она так часто раньше зажигала сестре. Единственное, что ее спасло – столешница, закрывавшая от королевы ее руки.

Пен похолодела от страха. Она ведь не произносила заклинаний и не будила магию. Она постаралась незаметно убрать огоньки, но они словно существовали независимо от нее. В середине беременности у нее случались всплески магии, но они уже давно прошли. Почему сейчас?

На это был только один ответ. Что ж, она даже как-то не сомневалась. Забеременев, Пен отчасти поняла мужа с его несдержанностью, которой он порой обижал людей. Она уже пожалела о том, в каком тоне с ним разговаривала, да и обо всех этих нелепых перепадах настроения, после которых она просто тыкалась ему в шею лохматой рыжей макушкой и смущенно улыбалась. А теперь он еще и оказался прав – магия почувствовала роды раньше нее. Живот у нее болел с утра, но она не поняла, что сегодня тот самый день.

Вот только как ей теперь выбраться из переполненного людьми замка с неконтролируемой магией?

“Так, – выдохнула Пенелопа, – спокойно. Главное, дети должны рождаться в спокойствии. Остальное не так важно.”

- Мне пора, – виновато улыбнулась она подруге. Увлеченное выражение лица той тут же сменилось на тоскливое. – Мне и врач, и муж советовали сидеть дома. Так что лучше я и правда пойду.

- Тебя проводить? – Гвиневра поднялась и подала ей руку, помогая встать.

- Нет-нет, я сама, все хорошо, – наверное, слишком быстро ответила Пенелопа. – У вас много дел, а я еще хочу ходить сама, пока могу.

- Осторожней на ступеньках, – очень серьезно попросила королева.

Пуффендуй спрятала руки под плащом и символически качнулась в недокниксене. Полноценный она сейчас ни за что бы не сделала. Оказавшись в коридоре, она выдохнула, стараясь мыслить спокойно. Вытащила руки и не увидела на них огоньков. Не успела она удивиться, как спину вдруг скрутило так, что спутать ни с чем было невозможно. Пен сжалась в алькове, пережидая, когда боль перейдет в живот, а оттуда вниз и исчезнет. И вдруг ваза напротив нее с треском разлетелась на куски.

“Вот это уже слишком, – испуганно подумала Пенелопа. – Хоть прямо здесь и рожай.”

Боль прошла, так что волшебница решила, что если будет полностью спокойна и сосредоточена, то магия не сможет вырваться. Но разве она не была такой в библиотеке с королевой? Да и тревога за рождение не помогала сосредоточиться. Самих родов она почему-то почти не боялась. Ее гораздо больше волновал их исход. Вдруг возникнут трудности? Вдруг случится что-то, что перечеркнет все девять месяцев ожидания? Вдруг случится страшное, как с Гвиневрой?..

“Вот на то ты и мать, – как могла решительно подумала Пуффендуй. – Хочешь, чтобы дети выжили – спасай.”

На этом этаже, как назло, служебных коридоров не было, поэтому пришлось выбирать обычные, но пустынные. Каждую минуту она подсознательно ожидала следующих схваток и была слишком напряжена, от чего волновалась еще больше. Пару раз над ней взлетали портьеры и загорались факелы. Она лишь крепче обнимала живот и шла дальше, пока снова не разлетелась ваза. И звук услышали.