Когтевран могла бы фыркнуть на такую принципиальность, но уже, кажется, не имела права на высокомерие – ведь именно из-за этого принципа благородства почти все королевства были готовы создать огромный союз. Поэтому королева присоединялась к работе над договорами, чувствуя себя на своем месте. В конце концов, именно поэтому ей и суждено было прийти в Камелот.

Кстати о судьбе. Мордред день ото дня становился все ловчее с мечом. Его обучали все лучшие рыцари и сам король. Кандиде не нравилось это, но сделать она ничего не могла – Гриффиндор довольно четко объяснил свою позицию, и она не собиралась проверять на прочность его слово. Но оставить в покое друида она тоже не могла, поэтому использовала те ресурсы, которые имела.

- Как он? – спросила королева, когда однажды стояла, сложив на груди руки, у колоннады недалеко от тренировочного поля. Оттуда как раз вернулся слегка запыхавшийся Теодор, тренировавший Мордреда, а того тем временем хлопали по плечам и хвалили другие рыцари. Юнец смеялся и весело болтал с ними, впитывая знания и навыки.

- Хорош, – ответил, часто дыша, Теодор. Остановившись рядом с ней, он тоже посмотрел туда, откуда только что пришел. – Очень хорош. Быстро учится, рука создана для меча.

- Ты ему постоянно поддавался, я видела, – фыркнула женщина. – Чем же он хорош?

- Знания не появляются за мгновение, миледи, – сдержанно пояснил рыцарь в своей обычной манере, в которой ирония была еле различима. – Но хороший учитель видит хороших учеников.

- О, в этом я не сомневаюсь, – Кандида оглянулась – терраса была пуста. Она взяла рыцаря под руку и пошла с ним вдоль колонн, понизив голос. – А кроме навыков мечника ты еще чего-нибудь не заметил?

- Ты все еще его подозреваешь?

- А ты нет?

Мужчина пожал плечами.

- Я сохраняю нейтралитет. Я верю словам ваших провидцев, друидов, драконов, но факт при этом остается фактом: мальчишка еще ничего не сделал, так что судить я его не могу.

- Я понимаю, – вздохнула королева. – Но беда в том, что когда он что-то сделает, уже может быть поздно что-либо подозревать. И делать – тоже. В конце концов, приходится кем-то жертвовать. Либо Мордредом, либо Артуром.

- Кандида, – Теодор отвел ее в темный альков и посмотрел в глаза сверху-вниз. – У нас нет выбора. Остается только продолжать следить за ним, и обещаю: я не спущу с него глаз.

- Хорошо, – кивнула женщина. Помолчала. С досадой качнула головой: – Ненавижу терять контроль над ситуацией. Ненавижу бессилие. Глупцы те, кто думают, что магия чем-то возвышает над другими, нет, она ни черта не решает.

Мужчина улыбнулся и, склонившись, затянул ее в глубокий, сладкий поцелуй. Кандида не совладала с собой, забралась пальцами к воротнику его кольчуги, обвила руками шею и разочарованно охнула, когда рыцарь оторвался от нее.

- Все еще хочешь контролировать все-все? – с ухмылкой спросил он.

- Я все еще могу отправить тебя в дозор на три ночи подряд за такое самоуправство, – слабо выдохнула королева. Рыцарь ничуть не смутился и невозмутимо кивнул, отстраняясь и делая шаг назад в террасу.

- Как вам будет угодно, миледи.

- Стой, я не это имела ввиду.

- Но вы же не терпите самоуправства? – он снова ухмыльнулся, и она призналась себе, что эта дьявольская ухмылка сводит ее с ума.

- Проклятье, Тео, иди сюда!

- Прошу прощения, – рассмеялся мужчина, отступая вперед спиной, поклонился не в меру низко. – Но у меня дневной патруль за стенами города. Но уверяю вас, что для ночного дозора я непременно явлюсь к вам за указаниями.

И он ушел, оставив ее, смеющуюся и проклинающую его одновременно.

Сомнения по поводу Мордреда не давали ей покоя. Очень вовремя появились друиды, пришедшие из ифтирской пустоши. Она так надеялась, что хоть кто-то выжил после данского нашествия. Артур разрешил им селиться на землях Камелота, и они выбрали лес у карлеонской границы недалеко от деревень и городов-крепостей, в которые могли бы прийти за помощью в случае чего. Как только от рыцарей из Нереца пришла весточка, что друиды поселились в лесу близ городка, Кандида надела свою синюю мантию, оседлала белого жеребца и поехала туда. С ней был эскорт, но она приказала им остановиться в Нереце и не ходить за ней в лес. Мало того, что она сгубила Ифтир, так еще приводить солдат в лагерь друидов она не собиралась.

Нужное место Когтевран нашла к раннему зимнему вечеру. Огни она увидела издалека. На деревьях уже висели первые знаки друидского поселения, две дюжины палаток ютились на большой поляне, окруженной соснами, а между ними ходило около тридцати человек в знакомых рясах. Кандида спешилась и вела коня в поводу, медленно, со страхом приближаясь к этому маленькому поселению.

Вот они, люди, которые живы не благодаря ей. Люди, пережившие ад из-за нее. Люди, которые вполне могли бы ее ненавидеть и были бы правы. Они потеряли близких в той ужасающей резне, они потеряли свой дом и долго скитались, голодая и болея. И это все ее вина.

Но с другой стороны, именно они причина тому, что она не раскрыла свою магию перед народом. Именно они причина тому, что другие маги не пришли на помощь Ифтиру. Конечно, великий дракон считал, что ничего нельзя было предотвратить, что это была судьба, что это ничья вина, кроме данов, но... Когтевран все казалось, что если бы она сделала что-то...или эти друиды сделали бы что-то...если бы они все кому-то сказали, кому-то поверили, что-то нашли, куда-то успели...то, может быть, этой катастрофы бы все-таки не было...

- Стой! – перед ней выросла фигура в рясе с факелом в руке. – Кто ты?

Женщина помолчала. Подняла ладонь в черной перчатке, ступая ближе, на свет огня.

- Я Кандида Когтевран.

Друид тут же изменился в лице. Но он не помрачнел, а наоборот обрадовался, склонив голову.

- Ваше Величество, – с трепетом произнес он. – Мы не смели надеяться, что вы живы. Мы считали, вас убили... Проходите в лагерь, все будут вам рады.

Кандида почувствовала, как запершило в горле.

Взяв поводья, она шагнула вместе со своим проводником в лагерь. Когда их окружили огни, друид поднял выше факел и радостно и громко объявил:

- Наша королева жива!

И все жители маленького лагеря обернулись к ним. Здесь были не только друиды, здесь были и пара человек явно не связанных с этим народом. Среди них Кандида узнала женщину, которой дала приют в Ифтире в свой первый приезд в Камелот, и с ней мальчика, прозванного всеми его няньками Бо – малышу было на вид уже почти три года. Увидев их, королева ощутила, как пересохло в горле, и поняла, что не может говорить. Среди друидов были и те, кого она знала – старейшины из той общины, которая ее взрастила. Они вышли к ней впереди хлопающей и кланяющейся маленькой толпы с радостными улыбками на старых лицах.

Они что-то говорили, но она их не слышала. Она стояла и боялась открыть рот, потому что знала, что заплачет, а этого она не позволяла себе уже лет сто. Слезы ее остались в детстве. Слез не терпел ее отец, и она тоже выучилась презирать их, как слабость. Поэтому сейчас она просто стояла перед этими несчастными людьми, что-то ликующе объявлявшими, растерянно переводя взгляд с одного на другого, и очень хотела сказать им что-нибудь, не заплакав.

Простите меня.

Пожалуйста, простите.

Она закрыла губы кулаком, кивнула всем на приветствия и позволила усадить себя к костру. С ней разделили пищу, и она не посмела отказаться, хотя кусок в горло не лез. Когда наконец королева почувствовала, что голос не сорвется, если она заговорит, она начала:

- Я не знаю, как приносить вам извинения. Я сожалею, что ничего не смогла сделать. Я должна была...

- Не надо, Ваше Величество, – спокойно прервал ее старик Фенир, что был одним из ее учителей. – Мы всегда знали, что так случится. Ни вы, ни мы, ни кто-то еще не мог ничего с этим поделать.

- Вы знали, что это случится, – уточнила Кандида, сузив глаза. – То есть вы знали, когда и кто нападет, и ничего не сказали?