Однажды вечером Сэл ужинал после особенно плодотворного дня, как вдруг грохнула дверь, которую он частенько оставлял полуоткрытой как раз для ее приходов, и злая, как тысяча чертей, Коринн зашла на кухню.

- Надоело, – выплюнула она, хватая кувшин с вином на столе. Салазар услужливо пододвинул кубок.

- Что?

- Все, – заявила девушка, отпивая из кубка. – Этот трактир, эти мужики, это вино...

Маг усмехнулся, продолжая кушать.

- Так не пей.

- А что мне делать? – взорвалась Коринн. – Бросить его? Да этот никчемный, ограниченный человечишка без меня весь свой трактир потеряет. Думаешь, он сможет вести дела без того, чтобы мое личико привлекало посетителей? Или без того, чтобы я уговаривала наших работников не обращать внимания на вздорность отца и никуда не уходить? Да этот трактир гроша ломаного не стоит без меня! Он и так приносит одни убытки, а отец еще и экономит на жалованьи поломойщиков. И вместо того, чтобы продать все к чертям и вложиться во что-то стоящее, продолжает копаться, как в навозе...

- Э-эй, – недовольно скривился мужчина. – Я же ем!

Девушка кинула на него такой испепеляющий взгляд, что он счел, что лучше помолчать.

- Он мне заявил, что этот трактир – мое будущее, что я обязана его перенять от отца, потому что нельзя бросать наследство родителей, а у него, бедного, и так нету сыновей, так приходится возиться с дочерью. Представляешь? Хах! То есть только потому что у него кишка тонка рискнуть и выползти из своей грязной норы, я должна похоронить свою жизнь, разгребая его долги и даже не выходя замуж? Да меня и не возьмет никто, потому что благодаря папаше я стала проводить ночи с такими, как ты.

- Это было оскорбление?

- Лучше молчи!

- Молчу... Подай, пожалуйста, рыбку.

Тарелка грохнулась на стол у него перед носом. Сэл кивнул и принялся уминать рыбу, слушая поток гнева своей любовницы.

Коринн презирала отца за его слабость, за его ограниченность, жадность и подозрительность. Но не могла бросить, потому что он был ее единственной семьей, по крайней мере, она так говорила. Она ругалась с ним целыми днями, но все еще оставалась рядом, надеясь, что отец возьмется за ум, продаст свои иллюзии и обеспечит дочери жизнь чистую и свободную.

Салазар не лез в эти их дела. Он предложил однажды Коринн работать у него – следить за перепелками за жалованье, но та сказала, что отец только рассвирепеет и ни за что не согласится на такое. Сэл пожал плечами и больше ничего не говорил на эту тему.

Иногда в девушке все-таки просыпалось что-то женственное и даже детское. Она приходила к Слизерину вечером, закутанная в особенно чистый плащ, и говорила, что в Камелот приехали комедианты. Сэл не хотел идти. Он твердо верил, что ночью нужно либо спать, либо охотиться – третьего не дано. Кроме того, уличные песни, сказочки и баллады его никогда не интересовали. Но затем он вспоминал, как ненормальны их отношения, согласно накидывал темно-зеленый плащ и шел с ней в ночь слушать приукрашенную сотнями уст прекрасную ерунду, которую несут менестрели. Они пробирались через толпу и все равно останавливались где-нибудь сбоку. Большую часть представления маг зевал и клевал носом. Но вот Коринн становилась похожа на девочку: она хихикала, хлопала в ладоши, мягко и мечтательно улыбалась и дергала спутника за рукав, повторяя “Смотри, смотри!” И он криво улыбался, чтобы не портить ей настроение, удивляясь выражению ее глаз. Что ж, если что-то нормальное было в его жизни теперь – это вот такие ночи. Только они ему были более всего скучны.

====== Глава 62. Зимой сердце бьется чаще. ======

Была одета пышно рать,

И было рыцарям под стать

Великолепье их забав,

Когда, бывало, всех собрав –

И дам и воинов – в кружок,

Звучал в старинном замке рог.

© Уортон

А когда минул праздник смены лет, грянуло время, когда каждому рыцарю Круглого Стола нашлось свое приключение.

Началось все с того, как на первый январский пир явился странный гость. Столы ломились от яств, но никто еще не приступил к трапезе, как открылись двери, и в залу прошли три человека. Это были юноши, на вид не больше двадцати лет, однако хорошо сложенные и крепкие. Один из них, на голову выше товарищей, опирался на их плечи. Он-то и обратился к королю громким и красивым голосом:

- Ваше Величество! Да благословит небо вас и ваших рыцарей за мир на нашей земле!

В зале повисла недоуменная неловкая тишина.

- Кхм. Спасибо, – немного погодя ответил Артур. – И вы...только за этим все трое сюда пришли?

- Нет, сир, – качнул головой человек. – Я пришел к вам с просьбами. Окажите милость выполнить мои просьбы, и я буду прославлять ваше имя до конца своих дней!

Снова повисло молчание. Никто ничего не понимал. Однако угрозы от этого малого не исходило, так что Артур решил воспринимать это как обычного просителя, лишь любящего пафос и выбравшего странное время для своей просьбы.

- Я обещаю помочь вам, чем смогу, – сказал он.

- Благодарю, – кивнул человек. – Одну мою просьбу я озвучу сейчас, а другую – ровно через месяц. Моя первая просьба – позвольте работать при дворце.

- И все? Как тебя зовут хоть, откуда ты?

- Этого позвольте не говорить.

- Та-ак, а вот это уже интереснее, и как ты себе это представляешь?

Человек пожал плечами.

- Я просто хочу служить вам. Разве для этого нужно имя?

Король переглянулся с королевой, растерянно улыбавшейся на развернувшуюся сцену.

- Работа слугой тебя устроит?

- Конечно, милорд, спасибо огромное за эту милость.

- Сэр Кэй, – обернулся король к одному из своих рыцарей, – кажется, вы не могли найти себе слугу.

Рыцаря перспектива не вдохновила. Он был требователен к слугам, и у него были подозрения, что этот дюжий парень не будет хорошо справляться со своей работой. Но он согласился, потому что действительно не мог найти себе слугу после того, как уволил последнего.

Безымянный странник почтительно поклонился.

- Мерлин... – тихо обратился Артур к другу.

- Я присмотрю за ним, – опередил его просьбу маг, и король кивнул.

Странного человека проводили слуги, а его спутники, как потом выяснилось, ушли из замка сразу после этой сцены. Когда двери закрылись и люди наконец-то смогли приступить к пиру, Артур поднес к губам кубок и, прежде чем выпить, пошутил:

- Клянусь, я теперь на каждом пиру за еду приниматься не стану, пока еще какая-нибудь странность не случится.

Сказал он это зря, потому что рыцари поймали его на слове, и теперь на каждом пиру король действительно не приступал к еде, пока не случалось что-нибудь из разряда необычного. Один раз Артур, уже в конец раздраженный голодом, толкнул в плечо Мерлина и тихо сказал ему: “Давай, натвори что-нибудь, а то я есть хочу. Ну ты же умеешь.” Поэтому теперь Мерлин, как только сервировка пиршественного стола заканчивалась, испарялся из поля зрения друга и возвращался только, когда тот брал в руки вилку и нож.

Загадка странного человека разрешилась в конце января. Весь месяц он прислуживал сэру Кэю, однако получалось у него из рук вон плохо, хотя Мерлин бы сказал, что это рыцарю следовало бы поубавить спеси. Главным камнем преткновения в их отношениях была еда, потому что среди знати Мерлин знал только одного человека, более капризного в еде, чем Артур, и это был сэр Кэй. Поэтому большую часть времени безымянный человек проводил на кухне, либо готовя новую версию блюда, которое не понравилось его господину, либо там же отбывая от него наказание. Почему сэр Кэй просто не уволил его? Ну, для начала потому что странный малый отлично разбирался в оружии, доспехах и лошадях, а потому был незаменим в турнирах и на тренировках. Во-вторых, у него все еще не было выбора – другого слугу он найти не мог. И в-третьих, не увольнять безымянного его попросил сам король. “Мне интересно, кто он, – сказал Артур. – И чего попросить хочет. И что это вообще за история.”

В конце января на еще один пир, когда король снова томился в ожидании какой-нибудь странности, вдруг заявилась богато одетая и заплаканная дама. Она назвала себя леди Линеттой и рассказала о том, как на ее отца и сестру напал ужасный разбойник с целой бандой головорезов и захватил их имение. Когда отзвучали ее мольбы о помощи, вдруг безымянный вышел из ряда слуг и обратился к королю.