Этот мир свернулся в три погибели в немом вопле. Ее тошнило от боли. Тошнило от тысяч глаз, что смотрели на нее из темноты. Чесалась голова – от немытых волос, но ей казалось, от короны, которую она носила, но не смогла оправдать.

Хотелось вырваться куда-нибудь из этого окна, умчаться на быстрых конях в небо, к тучам, найти там гром и молнии и уничтожить все вокруг и себя заодно. Стать таким же призраком, как и ее народ. Что это за королева, которая живет, когда ее королевство мертво? Что это за королева, которая не смогла его защитить?

Магия испуганным виноватым котенком сжалась в груди. На кой черт ей эта магия, если она не смогла ее использовать, чтобы спасти Ифтир?! К чему ей судьба, если она стоит на горе трупов?!

Вся эта история...вся ее жизнь теперь казалась ей чьей-то жестокой шуткой. Беренгар не сжигал магов и вообще не был против до определенного момента. Одни говорили, что у него был приятель-маг, которому он проиграл в шутливом бою, другие – что этот маг якобы влюбленно посмотрел на его королеву. В любом случае, еще до рождения дочери Беренгар приказал изгонять магов из Ифтира. Не казнить – потому что он их боялся. Поэтому маленькая Кандида, поняв, что владеет магией, убежала в лес, не желая расстраивать отца. Ей было лет семь.

Но она наткнулась на друидов... Они обогрели ее, накормили, показали ей дорогу обратно ко дворцу, дали лошадь. У них были пророчества о ней. Эти пророчества говорили, что Кандида Когтевран, королева мертвого королевства, будет одной из четырех хранителей объединенного Альбиона. Что она познакомится с великим Эмрисом, который станет ей учителем и наставником. Что она будет сражаться на стороне короля Былого и Грядущего. И именно для этого ей нельзя было раскрывать свою магию. Относительно этого друиды были предельно точны – великий король еще не принял магию, и ей, Кандиде, не удастся быть рядом с ним в нужный час, если он будет знать о том, что она волшебница.

Принцесса поверила в эту великую судьбу. Она согласилась не раскрываться. Она ходила время от времени к друидам, которые учили ее использовать свой талант. А когда умер Беренгар, Кандида разрешила магию в Ифтире. Она ввела лишь одно условие – все волшебство должно быть подчинено государству. Магам предлагалось прийти во дворец и поступить на данную ему службу. Только почему-то эта система не сработала... Теодор говорил, что это от того, что маги не хотят быть подчиненными и контролируемыми, не хотят использовать свою магию только так, как повелит королева, тем более маги, пережившие Великую Чистку. Кандида считала это объяснение глупым – что странного для королевы желать контроля? Только так можно достичь порядка.

Но и этот порядок не спас целый Ифтир. В итоге о магии королевы знал только один человек. И этот человек сейчас зашел в ее покои.

Кандида не пошевелилась, не поднялась с кресла и не отняла ладони от лица. Вокруг нее все так же кишело болото. Шаги приблизились. Мужчина опустился на одно колено.

- Хватит думать, – тихо велел хриплый басистый голос. – Все кончено.

- Они все погибли, – так же тихо ответила женщина. – Все. Аб-со-лютно. Тысячи...тысячи и тысячи.

- Ты не вернешь их, доводя себя до сумасшествия.

- У меня была магия, а я ничего не сделала...

- Ты слышишь меня? Хватит. Ты не можешь позволить себе сдаться.

Кандида наконец отняла руки от лица – оно было совершенно сухое, она не плакала. Слез просто не было. Как плакать, когда внутри пустота, болото и ужас?

- Сдаться? – прошептала она с долей негодования. – Мой народ МЕРТВ. Моя битва уже проиграна! Я вполне могу позволить себе жизнь грустного овоща. Вон, Утер же прожил так последний год своей жизни...

- А ты хочешь быть похожей на Утера? – резко осадил рыцарь, прямо смотря ей в глаза. – К тому же, у тебя есть твоя судьба. Та, что тебе напророчили друиды. Как же Эмрис? Ты же хотела найти его здесь.

- А что, если Эмрис не захочет со мной знаться? Тео, он величайший на земле маг. Ему нужны сильные союзники. А не убийцы тысячи людей.

- Ты их не убивала! Это сделали даны! – мужчина схватил ее руки и сжал в своих шершавых ладонях. – Хочешь сказать, ты смеешь оспаривать пророчества? Ты смеешь решать за Эмриса? Пусть он сам скажет свое слово.

Кандида вырвала ладони, резко поднялась и отошла к окну, обхватив себя руками. Выдохнула.

За окном расстилался спящий сытый Камелот.

В груди нестерпимо ныло.

- Уходите, сэр рыцарь, – тихо, но жестко приказала королева. – Покиньте мои покои.

Она могла чувствовать спиной его гнев. Пусть. Пусть разозлится и уйдет. Она все равно останется в этом мглистом болоте. Рассвета для нее уже не будет. Что бы кто ни говорил. Короли и королевы не должны переживать свой народ. Им должны отрубать головы на дворцовых площадях захватчики, они должны умирать в своих постелях от старости или от яда одного из своих наследников, они должны погибать в бою за свободу своего королевства. Но никогда они не должны жить, как напоминание поколениям о том, что когда-то давно, на земле, усыпанной теперь пеплом, жил народ...

Руки переплелись на ее талии и крепко прижали ее к окольчуженной груди. Внутри вздрогнула болезненно пустота.

- Даже не пытайся. Раз ты больше не королева, значит не можешь мне приказывать.

Кандида глухо выдохнула. Не выдержала и опустила одну ладонь на мужские руки.

- Можно подумать, ты раньше моих приказов слушался...

Над ухом раздался смешок. Его губы коснулись лохматой черной макушки.

- Мы найдем твоего Эмриса, – уверенно произнес Теодор. – И он скажет нам, что делать. И мы сделаем это с достоинством. Ради Ифтира.

Кандида молча кивнула, чувствуя защекотавший горло комок. Руки рыцаря еще сильнее прижали ее к его груди, будто стремясь не дать ей распасться на части.

Так, вцепившись друг в друга, они смотрели в окно на видевший седьмой сон Камелот.

====== Глава 51. Все за одного.* ======

Реакция последовала незамедлительная.

В ту ночь Мерлин больше не ложился спать. Он тогда до самого рассвета просидел в покоях Гаюса, даже когда сам лекарь, заставив его выпить успокоительной настойки, пошел все-таки попытаться вздремнуть. Он был настолько потрясен тем, что узнал, что сон не шел ни в какую. Да как спать после такого?! Тысячи людей, добрую сотню из которых Мерлин видел пару недель назад вот здесь, в замке Камелота, теперь мертвы! Все эти суровые, не юморные ребята в синих мантиях...а сколько за ними стояло крестьян?! Вельмож, дворян, детей, стариков, женщин... Теперь это все мертво. Когда он представлял себе весь масштаб трагедии, ему становилось нехорошо.

Зато это дало ему повод проникнуться глубоким сочувствием и уважением к королеве Кандиде. Какой бы грубой и высокомерной она ему не показалась сначала, никто не заслуживал подобного горя. Теперь он видел сильную, хотя и едва ли не сломленную женщину.

Зайдя на следующее утро в королевскую спальню, Мерлин узнал, что его венценосные друзья тоже не спали. Гвиневра унеслась заботиться об их гостье, а Артур подготовил несколько срочных писем. Гонцы были высланы немедленно, ко всем дружественным королевствам. И эффект не заставил себя ждать: некоторые из посыльных вернулись просто с сумасшедшей скоростью. Из Мерсии в Камелот со своими армиями направлялись Аннис и Баярд, король Родор выдвигался из Немета, Аргос из Богорда, Годвин из Асгеля, отозвались даже короли Олаф из Гастежа, Бенджамин из Нафрада и Эревард из Дорсы (в чье королевство, кстати, полностью вошли владения короля Алинеда за долги), мир с которыми был подписан еще при Утере на переговорах, которые чуть не сорвались из-за влюбленности Артура и леди Вивиан. Пока ожидалось прибытие союзных армий, северные пограничные отряды Камелота были невероятно усилены. Они получили приказ держаться в тени и не показываться врагу, потому что с магией только эффект внезапности был шансом.

Как раз накануне приезда союзников, в темный октябрьский вечер, Артур решил перед сном зайти к королеве Ифтира. Мерлин, естественно, был с ним.