- Алиса! – вскрикнула Пенелопа, рванувшись к младшей, но ноги прилипли к перегною. Страх холодными щупальцами объял сердце, но такая редкая в ней злость развернула ее к врагу.
Никто. Не смеет. Трогать. Ее. Сестру.
- Отпусти ее! – потребовала она.
- Не указывай, девчонка, – раздраженно откликнулся друид. – Как ты уже сказала, ты никто. И ничего не можешь мне сделать. Ты бы уже была мертва, если бы не была мне полезна, ведь ты одна из этих шавок, которые не знают, что такое магия, но смеют ее убивать.
“Он не знает, что я владею магией, – поняла Пенелопа. – Значит, он не знает о Четверке. Но зачем тогда..?”
Друид тем временем продолжал:
- Как видишь, служанка, все предельно просто. Я отдам тебе твою сестренку, если ты приведешь ко мне одного человека. Приведешь так, чтобы он ни о чем не подозревал. Ты это можешь, не сомневаюсь, я знаю, как вы близки, ты даже, кажется, влюблена в него.
Девушка похолодела.
- Приведи мне, – произнес друид, – Мерлина.
Как ее вернули в город, она тоже не помнила. В голове засели слова друида о том, что она должна привести ничего не подозревающего Мерлина в лес. Иначе пострадает и умрет ее сестра.
Она, конечно, пыталась вызвать магию, но была окутана заклинанием, а кроме того – слишком взволнована и отчаянна, чтобы противостоять могущественному друиду в его священной чаще. Поэтому Алиса, ее сестра, ее младшая сестренка, за которой она обязана присматривать, о которой обязана заботиться, осталась в руках врага. Беззащитная, испуганная, абсолютно бессильная против него...
Но что Пен могла сделать?! Пойти к Мерлину и обманом увести его в лес?! Это невозможно! Она просто не сумеет этого сделать!
Хуже всего то, что, чисто логически, все вполне могло получиться. Они с Мерлином иногда в общие выходные выбирались в лес, потому что оба любили бродить на природе. И эти прогулки были невероятно любимыми для них. Там, вдали от людей и шума, они гуляли по почве, не уложенной камнями, касались нежно листьев, наблюдали за копошащимися в коре муравьями, выглядывали в пруде перламутровые спинки рыб. И разговаривали. Очень много. О магии. О том, что теплилось у обоих в груди, но о чем нельзя было даже думать здесь, в сердце Камелота. Лес их понимал и принимал такими, какими они были – детьми магии, ее любимцами. Лес позволял пользоваться своей красотой и скрывал своими объятьями от грозных гонителей волшебного народа.
Пенелопа любила эти прогулки еще за то, что на них она могла видеть Мерлина практически без его человеческой сути. Она могла видеть Эмриса. Она могла видеть магию, из которой он состоял. Потому что эта магия была абсолютным чудом. Она не была похожа на ее магию, на магию Годрика или Салазара. Их магия была будто лишь тенью настоящей, живой и великой, которая как-то умещалась в долговязом лопоухом теле Мерлина. Здесь, в лесу, он приоткрывал перед ней завесу в прекрасный и удивительный мир – мир, дверь в который наглухо закрыл Камелот, не зная, сколько в нем красоты. Мерлин мог заставить разверзнуться небеса, он рисовал на небе радуги одну за другой, он помогал расти деревьям и поднимал из земли целые полчища цветов. Он превращал пруд в тысячи пузырей, и те летали вокруг них, некоторые – с ошеломленными рыбами внутри, и это было удивительное зрелище. А потом Мерлин возвращал воду и ее обитателей обратно в пруд, воздевал к небу ладони, и магия срывалась с его пальцев, чтобы без имени и формы потанцевать между деревьев. Чтобы просто быть собой и снова любить этот мир, который ей запретили ласкать. Чтобы обнять и поцеловать людей, которые готовы были дать ей путь, чтобы показать им красоту и тепло.
Эти прогулки были не такими частыми, как им бы хотелось, но они были совершенно невероятными. Пенелопа узнавала много нового, слушая Мерлина. Он учил ее новым заклинаниям, рассказывал о тайнах магии и помогал ей раскрыть ее собственную.
А теперь ей предстояло...обмануть и предать его?..
Она заставляла себя подниматься по лестнице, но, войдя в коридор, остановилась и вжалась в стену, обхватив себя руками. Она не могла сдвинуться с места. Она просто не могла пойти и убить его. Но оставить умереть сестру...неужели за великое будущее Альбиона ей суждено пожертвовать своей сестричкой?..
Именно такой ее застал Годрик. Он вывернул из-за поворота и застыл, увидев ее. Пен вскинула на него глаза из-под рыжих прядей, упавших на лицо. Там, в библиотеке, она успела многое передумать. И остановилась на мысли, что сама виновата во всем. Если Гриффиндор был таким благородным с Гвиневрой и остальными, значит это в ней что-то не так? Все правильно, она никогда не делала ничего так, как должна была. Она только все портила. Она не была хорошей дочерью, хорошей служанкой, хорошей женщиной. Хорошей старшей сестрой...
- Пен?.. Что-то случилось?
Годрик направлялся к Пенелопе, чтобы все исправить. Там, во дворе, он все погубил из-за того, что попал в неловкую ситуацию. Он снова причинил ей боль, он снова ее обидел ни за что. Все из-за своего отвратительного характера. В конце концов, он даже не заслуживает ее, такой, какой он есть.
Но не попробовать он не мог. Он не имел права оставлять все вот так. Хотя бы потому, что он рыцарь, а рыцари отвечают за свои поступки.
Он должен хотя бы извиниться. А дальше...а дальше она сама решит, что с ним будет.
Но Пенелопа была заплаканной и несчастной, испуганной и зажатой. Она была такой маленькой и дрожащей, что ему тут же невыносимо захотелось обнять ее и укрыть от любой беды, которая ей могла угрожать. Он даже испугался – что могло случиться?
Но он рано решил, что она все расскажет. Ему-то, который постоянно ее задирал.
- Пожалуйста, – тихо попросила девушка, – не сейчас. Мне нужно...к Мерлину.
Сердце сжала безжалостная тоска. “Она все еще в него влюблена!” – взвыло все внутри.
“Ну и к черту, – подумал Годрик, разглядывая травянистые глаза и запирая наглухо боль. – К черту это, ей же плохо. И я не уйду, пока не узнаю, почему.”
- Пен, – так же тихо позвал он, удивившись спокойствию своего голоса. – Что-то случилось? Тебе плохо? Тебе нужна помощь?
Пенелопа замотала головой, попытавшись отлепиться от стены, но в горле ее что-то неприятно всхлипнуло, и она закрыла лицо ладошками.
- Пен... – настойчиво протянул маг.
- Уходи! – выдавила девушка. – Пожалуйста. Все н-нормально... Ты н-не сможешь помочь. Мне нужен Мер-рлин...
- К черту Мерлина, Пенелопа, – Годрик взял ее предплечья и отвел от лица. – Что происходит?
И тогда она сдалась. Она зажала ладонями рот и зажмурилась, давя рыдания. Гриффиндор нахмурился, оглянулся – коридор был пуст. Но он все равно осторожно обнял ее за плечи и настойчиво потянул в нишу. Там он обнял ладонями ее голову и заставил посмотреть на себя.
- А теперь рассказывай.
Она рассказала. Про друида, про священную рощу, в которой его магия подавляла любое проявление чужого волшебства, про плененную Алису, которой угрожала ужасная опасность. Про Мерлина, которого должна была завести в ловушку. Годрик слушал, не перебивая, и только сильнее хмурился. Он многого не понимал. Знал только одно – что будет делать.
Когда девушка замолчала, часто дыша и стараясь успокоиться, Годрик заговорил.
- Если он друид, почему желает зла Мерлину? Они же вроде его чуть ли не за пророка почитают.
- Я не знаю, – дрожащим, как птица, голосом ответила Пенелопа, раздраженно вытирая щеки. И он невольно залюбовался этим жестом – она была эмоциональная и терпеть не могла в себе эту черту. Прямо как он. – Возможно, среди друидов есть те, кто не верит в то, что король Былого и Грядущего есть Артур. Тогда они могут считать Мерлина предателем.
- Потому что он помогает тому, кто истребляет магию, – договорил за нее Гриффиндор, быстро соображая. – Пен, у меня есть план.
- Он сумасшедший? – спросила девушка, и он усмехнулся.
- Да, немного. Даже очень. Но другие у нас не работают. Итак. Смысл в том, что тебе ни за что нельзя отводить туда Мерлина. Это будет гибелью не только для него, но и для Альбиона.
