- Что ты хочешь? – спросил со вздохом рыцарь.

- Ня! – уточнил ребенок.

Мужчина попыхтел, взъерошил волосы и поднялся, взяв мальчика на руки. У него это, в отличие от Гвейна, получилось с восьмого раза, а не с пятнадцатого. Подойдя к трельяжу, он стал по очереди брать с него баночки и подавать своему пассажиру.

- Это? Это? Это, что ли? Да что тебе надо?

- Ня.

- Слушай, ты же парень, зачем тебе косметика, а?

- Ня!

- “Ня’’ тебе! – Годрик передразнил ребенка, взял свободной рукой одну из баночек и открыл ее. К сожалению, там оказалось что-то слишком пахучее, и рыцарь смачно чихнул, взметнув в воздух розовое облачко. Ребенок весело загоготал.

- Сразу видно, Гриффиндор, что у тебя было мало знатных женщин, – авторитетно хмыкнул Гвейн. – Тогда бы знал, что эти их штуки – настоящее оружие.

С розовым от порошка лицом разъяренный маг повернулся к товарищу.

- Так, да? Ну, раз ты умеешь с женщинами, значит должен уметь и с детьми. Держи!

И он быстро усадил мальчугана на колени ошалевшему, не успевшему среагировать Гвейну. Мерлин передал ему тазик с водой, в котором до того сам мыл руки, и Годрик стал отмывать лицо от косметики. В это время малыш с интересом полез пальцами к лицу Гвейна.

- Э-э-эм...пацан, ты это...имей ввиду, я... Я людей убивал! И чудовищ! Да я самый смертоносный мечник во всем Альбионе! Так что ты это, не зли меня... – малыш вдруг подскочил и в порыве чисто детской безразмерной любви обхватил ручками шею рыцаря. У того даже глаза закатились, и он простонал: – Ма-а-а-амочка!

Годрик и Мерлин захихикали, глядя на это умиление, и, заметив их, Гвейн стрельнул в них грозным взглядом:

- Ни слова! Хоть одна шутка – и я за себя не ручаюсь!

Друзья переглянулись и, улыбаясь, промолчали. Мальчик тем временем принялся дергать Гвейна за волосы, найдя их безумно интересными.

- Ладно...только в рот их не суй. Ты куда полез? Ну упадешь же, паршивец!

Рыцарь перехватил малыша за секунду до того, как тот шагнул в бесконечность с его колен. Глядя, как неумело, но решительно и твердо его рука держит ребенка, Мерлин вдруг совсем не к месту подумал, что Гвейн был бы замечательным отцом, если бы нашлась когда-нибудь женщина, способная его вынести. Тот снова усадил ребенка себе на колени, сердито читая нотацию:

- Вот сядь и сиди спокойно, как настоящий мужчина.

- Ты только что себя обесчестил, Гвейн, – хохотнул Годрик.

- Заткнись.

- Не ругаться при ребенке! – прикрикнул на них Мерлин. Гриффиндор что-то пробурчал себе под нос, а Гвейн принялся импровизировать:

- Давай, что ли, сказку расскажу? Что еще можно с детьми делать, а? Жил-был на свете осел...

- Венценосный.

- Да, Мерлин, именно венценосный. И служил этому ослу идиот, совсем не венценосный, а очень даже...

- Эй!

- Нормальный. И вот однажды они оба, осел с идиотом, значит, попали в переделку.

- Это вы про Чашу Жизни? – с интересом спросил Годрик.

- Ага, хотя так множество историй начиналось. И вот была эта переделка страшная-страшная. Десять ведьм во главе...

- Их было две.

- Мерлин, это моя сказка! Будешь свою сказку рассказывать – у тебя будут две ведьмы, у меня их было десять. Армия бесчисленная, а воины все бессмертные. Убили они, значит, множество хороших людей...

- Гвейн, ты уверен, что такие сказки стоит рассказывать годовалым детям?

- Цитируя нашего дорогого короля: не будь девчонкой, Мерлин.

- Ну да, а потом спрашивают, откуда все эти Сенреды да Одины вырастают...

- Цыц. На чем я?.. А, да, страшная была беда. И взмолились осел с идиотом к одному доблестному воину, храбрейшему и умнейшему из всех. Рыдали они горько, просили и умоляли: “Помоги нам, о великий!’’ И воин тот был великодушен: как ринулся он на всю эту армию, сокрушил одного за другим бессмертных воинов...

- Там были еще Персиваль, Леон, Ланселот и Элиан.

- Да, они мне меч подавали. Так вот, сокрушил он...

- Гвейн?

- Что?

- Кхэ-кхэм.

Увлекшийся рассказом, рыцарь опустил голову, чтобы по знаку мага посмотреть вниз и увидеть свои мокрые штаны. В следующую секунду он с воплем подскочил на ноги, схватив под мышки и отведя от себя на расстояние вытянутых рук мальчика. Гриффиндор, хрюкая от смеха, уткнулся лицом в подпорку кровати.

- Ах ты паршивец! Малолетний при... Что ты можешь сказать в свое оправдание?! – разъяренно прошипел Гвейн.

Недолго думая, растерянный малыш пробормотал свое излюбленное словосочетание, которое он произносил чаще всего:

- Буль-буль.

- Да ты...да я тебя....а-а-а, заберите его у меня, или я его сейчас…

Мерлин забрал ребенка, ласково прижимая к себе и насмешливо глядя, как рыцарь в остервенении шлепает ладонями по мокрым штанинам. Потом, догадавшись о чем-то, маг отодвинул от себя ребенка и вздохнул: конечно же, одежонка тоже была грязная. Рассудив, что придется его хотя бы помыть, Мерлин отдал мальчика Годрику и умчался вниз, чтобы принести таз с нагретой водой и всем нужным. По возвращении он застал Гриффиндора, катающего на закорках малыша, и Гвейна, от них улепетывающего. Мыть ребенка, естественно, рыцари дружно отказались, поэтому Эмрис взялся за это сам, велев им в это время развлекать малыша. Возмущенно переглянувшись, рыцари принялись строить из себя клоунов, что получалось у них плохо, но именно из-за этого смешно. Впрочем, мальчугана больше заинтересовала пенка, плавающая в ванне, поэтому скоро все трое мужчин, а также половина покоев была в мыльной пене. В какой-то момент Гвейн приделал себе мыльную бороду, из-за чего малыш так расхохотался, что подскользнулся и чуть не рухнул с головой под воду. Мерлин мгновенно среагировал, подхватив его, но готов был спорить на что угодно, что в эту секунду на голове друга прибавилось седых волосков, потому что тот был бледен, как мертвец, смотря на перепугавшегося ребенка. К счастью, сей представитель младшего поколения оказался очень стойким и веселым, поэтому пока что не закатывал истерик, чего все трое его нянек больше всего боялись.

После ванны Годрик и Мерлин остались вытирать мальчика королевским полотенцем, а Гвейну пришла в голову, как ему показалось, замечательная идея: позаимствовать у Артура штаны, чтобы не спускаться к себе в покои в своих, мокрых и воняющих, мимо всех придворных. Тогда Мерлин решил пойти на такой же шаг: взять у короля запасную синюю рубаху. Эту рубаху он виртуозно обрезал с нужных сторон, а потом сделал из остатков пояс, и в итоге мальчик оказался одет в подобие длиннополой туники. Маг с усмешкой подумал, что королевское сукно явно не было предназначено чужому крестьянскому ребенку. Хотя кто знает, откуда взялся этот ребенок? И по какой невероятной причине тот, кто его сюда принес, решил, что королевская спальня – именно то место, где ему следует остаться?

И вот в этот момент все трое нянек поняли, что им конец: малыш ясно дал понять, что хочет есть.

- Ням, – жалобно сказал он.

Мужчины, оробев, переглянулись. У всех светился в глазах один вопрос: “Что делать?”

- На кухне должно быть молоко, – неуверенно протянул Гвейн, почесав бороду. – Или ему уже можно человеческую еду?

- Даже если можно, откуда нам ее взять? – всплеснул руками Мерлин. – Вся еда отправлена на пир.

- Мы можем через Алису достать, – просиял идеей Гриффиндор.

- Через кого? – переспросил Гвейн. Его товарищ слегка покраснел.

- Это сестра Пенелопы. Ну, служанки королевы... Короче, знакомая. Она поможет.

- Хорошо, пойдем, отнесем туда малыша, чтобы она покормила.

- Мы не можем! Ты спятил? Через весь дворец! Нас же заметят.

- А, по-твоему, если он сейчас здесь раскричится, его никто не заметит?

- Здесь мы можем прогнать любопытных, а там...

- Да ладно тебе, Гриффиндор, справимся.

- Ты хочешь рисковать?

- Легко! Мы с ребенком храбрые! Правда, ребенок?

Они обернулись туда, где был малыш. Секунда на понимание.

- Э-э...ребенок? – вновь побледнел Гвейн. – Где ребенок? Куда дели ребенка?!