— Повторяешься, — не отрывая взгляда от ее лица, спокойно молвил Какаши.

— Неважно, — рассержено ответила Харуно, — снимите шарф!

— Нет, — опять за свое. — Не нужно.

— Как это не нужно? — Сакура схватилась за края шарфа, — кровь просочилась сквозь… Я прекрасно знаю, что там не всё в порядке, поэтому… — она не ожидала, что кусок ткани так легко поддастся.

Мужчина схватил падающую назад девушку всего лишь за руку, но и этого хватило, чтобы уберечь ее от падения.

Прокляв свою неженскую силу еще раз, хозяйка дома пробубнила слова благодарности и начала работать над лицом Хатаке. Тот же румянец вновь появился на ее щеках. Но на этот раз Харуно не заметила на себе пристального взгляда знакомого. Только когда губа, над которой она трудилась, вздрогнула, Сакуру осенило.

— Всё, — бегом прокричала медик, едва не отпрыгнув от Какаши.

«Еще бы чуть-чуть, и ты бы его поцеловала! — кричало внутреннее «я». — Так засмотреться на чужие губы и так близко к ним находиться… Слишком…»

Девушка никак не могла закрыть рот второму «я». Не вовремя появившийся глас души только прибавил проблем.

— До свидания, — проговорили одновременно пациент и его лечащий врач, хозяйка этого дома.

Впервые за долгое время мужчина посчитал, что сакура не блекнет на фоне других цветов. Ветка этого дерева украсила бы любую икебану.

––––––––-

*

Ано - иногда «ано» используется для привлечения внимания человека (на улице, например).

Ясукуни - храм в Токио.

Сеул-столица Южной Кореи.

========== Мимоза. ==========

— М-м-м, — Яманака присела возле вазы с цветами, — эти! — и, схватив несколько лилий, поторопилась к посетителю. — Подойдет? — цветочница внимательно следила за эмоциями, которые так редко появлялись на лице Хатаке.

— Да, — прикрыл глаза Какаши — значит нравится. Он так улыбался. Лицо мужчины практически всегда скрывал то шарф, то воротник кофты, поэтому именно по глазам Ино научилась распознавать реакцию покупателя. — Как всегда? — достав бумажник, переспросил клиент.

— Да, цены у нас редко меняются, — и девушка с самой волшебной улыбкой вручила букет — четыре лилии.

— Спасибо.

Да, Яманака знала, кому предназначались эти цветы столь продолжительное время. Она стала первым человеком, кто догадался, зачем он так часто их покупал. Даже Харуно обладала такой информацией лишь из-за своей работы — порой лечащий врач знает историю болезни лучше самого пациента. В руки Сакуры также попали записи о беседах с психологом. А Ино… она просто догадалась.

— Вы ведь доносите только четыре цветка, я права?

— Да, — Хатаке не попытался узнать, как она пришла к такому выводу. Просто согласился.

В тот день они стали ближе — создали новую связь.

— Какаши-сан, — позвала девушка, когда тот уже собирался уходить.

— Да? — подозрения Какаши подтвердились — она действительно хотела ему что-то сказать.

И надо отдать ей должное — собралась с мыслями.

— Можно попросить вас об одолжении? — подобное прозвучало с ее уст не впервые, но даже Яманака, смелая и уверенная в себе, выглядела растерянной.

— Слушаю.

Со дня их знакомства прошло более трех лет. За это время мужчина помог ей переселиться в новую квартиру, отбиться от назойливого ухажера и просто стать ее другом.

— Мои «друзья», — сарказм так и повис в воздухе, — слегка подставили меня… — замешкалась, — …и теперь некому помочь мне с выставкой, — Ино глянула в ту сторону, где стояли икебаны. — Мне нужно их всех безопасно доставить, а это довольно проблематично… — и, прежде чем девушка не начала историю о том, как не ценят цветы в этом веке, Хатаке кивнул.

— Хорошо, помогу принцессе в беде, — неожиданно (даже для себя) она смутилась, на что Какаши только улыбнулся.

Как же в такие моменты Яманака хотела снять этот чертов шарф и увидеть улыбку, не только глаза…

— Когда?

— Что-о-о? — всё еще не успев взять себя в руки, прошептала она.

— Когда прийти? — за всё это время мужчина не двинулся с места, неизменно держа ладонь на ручке двери, но даже возле самого выхода он чувствовал ту неловкость, с которой говорила собеседница.

— Завтра, — без запинок и даже очень уверенно ответила Ино.

— До встречи, — попрощался Хатаке, про себя отметив, что ее волосы не белые, как могло показаться издалека.

Желтый… нет, оттенок золота. Именно такого цвета тучи, когда солнечные лучи их согревают. Цвет детства. Да, такими были волосы цветочницы.

— Цвет бледный, — прокомментировал художник, — нет искры центрального элемента, — девушка пыталась казаться дружелюбной, хотя улыбка не провела Какаши — Яманака готова была раздавить критика, словно букашку. — Но, — кажется, у молодого человека действительно сработал инстинкт самосохранения, — это не портит икебану, словно сия композиция — маленькое облачко.

Ино застыла. Пусть сей напыщенный художник (от слова «худо») раскритиковал ее самое любимое творение, но даже такому отсталому была понятна идея, над которой она так долго трудилась.

— Именно такими кажутся облака ребенку, — задумался «Гений откровения» (именно такое прозвище ему дали люди). — Подобные цвета можно уловить во время заката, когда тучи не слишком большие.

— Верно подмечено, Сай-сан, — картина заката стояла перед ее глазами, когда девушка выбирала элементы для икебаны.

— А эта, — проигнорировав ее слова, он подошел к еще одной композиции. — Думали ли вы о мужчине, когда создавали ее?

Подобный разговор длился очень долго. И каждый раз «Гений откровения» точно угадывал настроение, с которым Яманака колдовала над цветами. Подобное привело Ино в замешательство, заставив ее невольно покраснеть. Ибо большая часть ее работ создавалась с мыслями о мужчине. Конкретном. Недалеко стоящем… И Сай довольно подробно описал ее «музу»:

— Подобное положение цветов, — художник без разрешения коснулся икебаны, — говорит о том, что мужчина не принимает вас, лишь позволяет быть рядом с собой, — он провел пальцем вдоль стебля. — Я ошибаюсь?.. — слова молодого человека прозвучали скорее как риторический вопрос, ибо девушка была настолько обескуражена догадливостью критика, что потеряла последние связные мысли.

Сай улыбнулся и, прежде чем уйти, бросил:

— В ваших работах присутствует частичка души. Прикасаясь к цветам, я могу ощутить тепло и любовь, с которой они создавали композиции.

Хатаке внимательно посмотрел на художника, отдалявшегося от них. Кажется, за ужином Яманака будет немногословна. Посторонний человек раскрыл все ее тайны, словно это было написано на ее лице.

— Человек настоящий только тогда, когда что-то делает, — заявила Рин, когда Обито уже собирался кинуть порученную им работу. — Если ты бросаешь дело на полпути, то кто даст гарантию, что подобный человек так же не поступит с другом на дороге жизни? И еще, — добавила Нохара, — работа как ничто другое иллюстрирует душу.

Одна из последних улыбок, которую подруга подарила своим друзьям.

— Немного странный привкус, — невзначай проронила Ино. — Вы что-то добавляли?

Благодарность в виде ужина переросла в некую традицию. После каждого «в знак благодарности с меня ужин» они с Какаши оказывались на квартире и вместе готовили. Здесь не было ничего уникального или же смущающего, просто иногда одинокие вечера хотелось провести в компании того, кто тебя понимал и не доставал своим присутствием.

— Да, немного соевого соуса, — губы совсем на одно мгновение дрогнули — тень улыбки.

— Вот как, — в ответ девушка улыбнулась, — стало вкуснее, — она снова потянулась к тарелке палочками, чтобы попробовать следующий кусочек.

Было спокойно, словно детство вернулось, а теплые лучи согревали не только тело, но и нутро. Сегодня они просто радовались жизни, совсем не думая о завтрашних хлопотах.

Взгляд мужчины остановился на икебане, что стояла на столике. Он подошел к творению, которое по праву должно было носить звание шедевра, и коснулся лепестка — он действительно был таким же теплым, как душа Ино.