– Спасибо, батюшка, но я уже принял приглашение Гондры. Поеду один и при первой же возможности приглашу супругу.

Младший брат Беляева, Николай Тимофеевич, член правления Русского экономического общества в Лондоне, прислал на дорогу 100 фунтов. Иван Тимофеевич попрощался с женой и 1-го марта 1924-го на пароходе ‘Берна’ отправился в Парагвай.

Бобровский Сергей Павлович. Отец – генерал инфантерии, ректор Военно-юридической академии, сенатор. В 1878-м Бобровский зачислен в пажи-кандидаты Высочайшего Двора. Обучался в Николаевском кадетском корпусе. В 1886-м в звании подпоручика поступил на службу в 7-й лейб-гвардии сапёрный батальон. Закончил Николаевскую инженерную академию по 1-му разряду, определён на службу в Главное инженерное управление с присвоением звания капитана. Переведён на преподавательскую работу в военное училище и академию. В 1910-м присвоено звание полковника.

На германском фронте – в управлении инженерных снабжений Северо-западного и Западного фронтов. С октября 1916-го выезжал в служебные командировки в Англию, Францию и Италию. Награждён орденами Святого Станислава, Владимира и Анны. В 1916-м ‘оказано Высочайшее благоволение за отлично-ревностную службу и особые труды, вызванные обстоятельствами текущей войны’.

Ну что сказать? Блестящее происхождение, образование и карьера! Но командировки заграницу – вероятность вербовки. Впрочем, откуда там боливийцы? А американцы?..

21-го ноября 1917-го года присвоено звание генерал-майора. Эмигрировал в Англию, но в 1919-м ‘в патриотическом порыве спасти Отечество от большевиков’ (так сам пишет в автобиографии) отправился во Владивосток к адмиралу Колчаку, но опоздал: армия уже разгромлена, Колчак расстрелян по приказу Ленина. Бежал во Владивосток, затем в Японию и Аргентину. Принят в Департамент национальных дорог инженером-строителем… Отменно!

В 1925-м по специальному распоряжению правительства приглашён в Парагвай. Основал ‘Союз русских инженеров и техников’, Национальный департамент общественных работ, физико-математический факультет Национального университета Асунсьона… Достойный конкурент генерала Беляева! Интеллектуал и профессионал! Слишком хорошо устроился, чтобы становиться шпионом и рисковать положением! Единственный мотив передать карты противнику – месть Беляеву. Возможно, именно поэтому на картах написано ‘Beliaev’. Но Бобровский в совершенстве владеет испанским! Вряд ли допустил бы такую ошибку.

В октябре 1931-го боливийский военный атташе в Аргентине подполковник Бернандино Бильбао Риоха выехал в Ла-Пас с остановкой в Асунсьоне. Встретился с агентом и получил информацию об экспедиции Беляева к Питиантуте, о чём доложил генералу Осорио. Генерал сначала не придал этому значения. Но в марте 1932-го Генеральный штаб начал разрабатывать план захвата Чако и Осорио приказал найти озеро.

25-го апреля майоры Хордан и Москосо на разведывательном самолете вылетели в Чако и обнаружили Питиантуту. Обозначили на карте как озеро Чукисака. После второго облёта заметили три хижины на восточном берегу – парагвайский форт Лопес. Генерал Осорио переслал карту в Камачо в штаб 4-й дивизии полковнику Пеняранда. Полковник сразу оценил стратегическое значение озера и предложил немедленно захватить форт. Президент Даниэль Доминго Саламанка Урей согласился.

11-го мая отряд лейтенанта Устареса отправился из Камачо к Питиантуте. Но на карте Хордана и Москосо озеро было нанесено восточнее, чем на самом деле, и после двух недель поисков Устарес вернулся обратно, так и не найдя Питиантуту-Чукисаку.

К озеру отправился сам майор Москосо с 3 офицерами и 25 солдатами 5-го кавалерийского полка. Пройдя 170 километров, 14-го июня отряд вышел к Питиантуте в двух километрах от Лопеса и атаковал гарнизон форта – четверых солдат и капрала Либорио Талавера. Капрал был убит, а солдаты убежали в сельву. Москосо разбил лагерь на северо-восточном берегу в полутора километрах от Лопеса, занял оборону и приказал начать строительство аэродрома на северном берегу.

Парагвайские солдаты, без воды и еды, четыре дня пробирались к своим на восток. У деревни Касанильо были обнаружены патрулём 1-й дивизии подполковника Эстигаррибиа. Подполковник немедленно доложил президенту. Возмущённый, Гуджари приказал вернуть форт и Эстигаррибиа отправил туда два взвода пехоты и эскадрон кавалерии старшего лейтенанта Эрнесто Скароне. В полдень 29-го июня парагвайцы уничтожили передовой пост Москосо на южном берегу и атаковали Лопес, но, потеряв пять человек убитыми, отступили.

Через две недели из Касанильо подошла помощь – сводный отряд капитана Абдона Паласиоса: батальон пехоты, взвод кавалерии, пулемётчики и миномётный расчёт. Проводником был сам генерал Беляев. Получив от чимакоко сведения о противнике, Беляев убедил Паласиоса и Скароне немедленно атаковать. Утром взвод лейтенанта Телеса выдвинулся к северному берегу Питиантуты и обстрелял боливийских солдат, строивших аэродром. А Скароне с пехотинцами обошёл брошенный форт, но неожиданно наткнулся на замаскированные окопы боливийцев и был отброшен.

Парагвайцы начали обстреливать противника из миномёта. Незнакомые с таким оружием и ни разу не услышав выстрелов орудий, боливийцы решили, что противник подтянул дальнобойную артиллерию, и в панике бежали. Беляев приказал организовать оборону на случай контратаки. Но боливийские солдаты были больны малярией и заразили весь парагвайский отряд. Медикаменты отсутствовали. Солдаты просто ждали когда болезнь отступит или они умрут. В охранение шли те, у кого в тот момент не было приступов.

Беляев верхом, с четырьмя чимакоко, за пять дней сумел добраться до железной дороги Касадо. Командир сапёрного батальона капитан Ингрос вручил ему два ящика хинины. Один ящик генерал оставил себе, другой с индейцами отправил обратно в Лопес. По железной дороге добрался до Пуэрто Касадо, где его встретил старый друг и самый богатый человек в Парагвае, владелец порта и железной дороги Карлос Касадо. Его личный врач лечил Беляева восемь дней, после чего генерал с отрядом солдат вновь собрался в форт Лопес, но получил назначение главным инспектором артиллерии и приказ немедленно отправиться в Исла Пой, где формировался 1-й корпус под командованием подполковника Эстигаррибиа.

8-го марта 1924-го Иван Тимофеевич Беляев прибыл в столицу Парагвая Асунсьон и, в отличие от других русских иммигрантов, сразу почувствовал себя на родной земле. Своей патриархальностью Парагвай напомнил ему провинциальную Россию начала века: то же радушие к иностранцам, простота жизненного уклада и отсутствие изящности европейского быта. Но в то же время жизнь своеобразная, колоритная и полная своих прелестей.

Асунсьон с населением менее ста тысяч напомнил ему Владикавказ, а провинциальные Энкарнасьон и Консепсьон – захудалые уездные города. Столица утопала в садах, на лицах горожан сияли улыбки, а базары пестрели лоскутным одеялом экзотических манго, помело, мамона, маниоки и пататы. На весь город было всего пять автомобилей: президента, министра обороны и три такси. В районе железнодорожного вокзала только одна улица, ближайшая к речному порту, была вымощена булыжником. Остальные – грунтовые. И всего лишь три крупных здания – дворец президента, мэрия и суд. Почти все дома были одноэтажные, сколоченные из досок и тонких брёвен. Крыши покрыты камышом, а в окнах вместо стёкол противомоскитные сетки. Ближе к центру виднелись двухэтажные кирпичные строения с крышами из черепицы и застеклёнными окнами.

Полуголые детишки сидели на обочинах рядом с тощими бездомными собаками и глазели на прохожих. Полицейские ходили босиком, повесив ботинки через плечо, а женщины прямо перед домом натягивали чулки, чтобы появиться в городе ‘в приличном виде’ – длинных юбках, белых блузках, с яркими разноцветными зонтиками и обязательно в чулках. Большинство мужчин были одеты в домашнее, неглаженное и довольно грязное. Но некоторые, высоко подняв голову, шиковали в ботинках, костюмах и галстуках.