– Вы разговаривали с Анненковым? – спросила я вместо ответа.

– Да, он сам мне звонил на следующий день после убийства. Сказал, что очень переживает, что готов оказать посильную помощь, и просил найти виновного как можно скорее. Они же два последних динозавра оставались, – не удержался от глупой шутки следователь, – а теперь он один-одинешенек.

– Да, и теперь весь авторынок можно к рукам прибрать, – добавила я.

Волков с досадой отмахнулся.

– Татьяна, сейчас не те времена. Эпоха монополистов прошла. Молодые прыткие предприниматели наступают, есть возможности работать по франшизам и так далее и тому подобное. Анненков не так глуп, чтобы пытаться вернуть то, что вернуть невозможно.

В этот момент следователю позвонили по внутреннему телефону.

Поговорив, Волков извиняющимся тоном попросил меня закончить беседу, так как его вызывают к руководству. Я особенно не огорчилась.

– Спасибо за уделенное время, Олег Романович. Надолго не прощаюсь. Всего доброго!

– Всего хорошего, Татьяна Александровна! Буду рад встрече, – нагло соврал он и закрыл за мной дверь.

Я села в машину и позвонила Насте.

Девушка моментально сняла трубку, словно только и ждала моего звонка.

– Да, Татьяна! Уже нашли что-нибудь? – взволнованно спросила она.

– Настя, прости, но я занимаюсь этим делом только три часа. Так быстро даже кошки не родятся. Но ты мне можешь помочь ускорить расследование.

– Что я должна сделать? – с готовностью спросила девушка.

– Вам уже объявляли завещание?

– Ммм… я не в курсе, мне никто ничего не говорил. Это мама должна знать.

– Маму оставим на потом. А скажи, Настя, у вас есть семейный адвокат?

– Есть. Папа не так давно приглашал его в гости к нам в коттедж. Они долго что-то в кабинете обсуждали. Я запомнила, потому что папа, когда представлял его нам с матерью, что-то такое упомянул, вроде «приводит в порядок мои дела».

– Отлично! Назовешь его имя и фамилию?

Настя на несколько секунд задумалась.

– Имя – Борис, это я точно запомнила… А фамилия… не помню, чтобы папа ее произносил, – расстроенно закончила Настя.

– Ну что ж, это уже кое-что, – подбодрила я девушку.

У меня возник шанс обрадовать следователя Волкова.

Я вышла из машины, подошла к крыльцу РОВД и закурила.

Мой расчет отказался верным, меньше чем через минуту из фойе вышел Олег Романович собственной персоной. Видимо, пронаблюдал в окно, как я сажусь в машину, и пошел ни к какому ни начальству, а утолять никотиновый голод.

Я помахала ему, расплывшись в лучезарной улыбке.

Волков обреченно прошествовал в мою сторону.

– Как хорошо, что я вас застала, Олег Романович! – Я положила руку ему на локоть. – Мне от вас еще одна услуга нужна. Небольшая.

– Да я вроде… уже, чем мог…

– Да-да, но вот еще какое дело. Мне нужно переговорить с Борисом – адвокатом Андрея Анатольевича. Завещание уже огласили наверняка?

Следователь растерянно пожевал губами, потом промямлил:

– Это конфиденциальная информация, я не могу…

– Прекрасно можете, Олег Романович. – Я приблизила к нему лицо, так что со стороны можно было подумать, что мы собираемся поцеловаться.

Бедняга слегка отклонился, но не мог же он отбиваться от меня в присутствии дымящих на крыльце коллег, которые уже и так с интересом поглядывали в нашу сторону.

– Олег, я все равно добуду его контакты, вы же понимаете! Просто с вашей помощью будет быстрее. А вы же согласились мне помогать, правда?

Через минуту я уже трогала с места свою машину, направляясь в адвокатско-нотариальный офис, расположенный за несколько кварталов от здания РОВД. Попутно я созванивалась с поверенным Андрея Павлова, чтобы договориться о встрече.

Борис Львович Белорецкий оказался импозантным мужчиной лет пятидесяти пяти. Мне повезло – наступало время обеда, и мы вместе отправились на бизнес-ланч в соседнее кафе. Повезло еще и в том, что у нас с ним нашлось несколько общих хороших знакомых, и моя репутация была адвокату неплохо известна. Поэтому на контакт он пошел легко, чего никак нельзя было сказать о следователе Волкове. Там даже авторитет начальства с трудом помогал. Уж очень осторожничал Олег Романович, боялся, видимо, теплое местечко потерять. В госорганах оно так – нужно ухо востро держать.

Борис Львович поведал мне много интересного:

– Я с Андреем давно знаком, это был очень хороший человек. Совершенно не вписывался в образ «нового русского» из девяностых. Воспитанный, уравновешенный, можно сказать, интеллигентный.

Говоря это, Белорецкий внимательно посмотрел на меня поверх очков.

Взгляд был пристальный и абсолютно бесстрастный.

Признаться, под этим взглядом я почувствовала себя несколько неуютно, словно под снайперским прицелом. Хотя вполне возможно, что сам адвокат и не подозревал о подобном эффекте собственной манеры смотреть на своего собеседника. Этот взгляд выработался у Белорецкого за долгие годы профессиональной деятельности, адвокат привык моментально распознавать, с кем, собственно, имеет дело.

– Насколько я понял, текст завещания Андрея Анатольевича тайной для вас уже не является, – Борис Львович произнес это таким тоном, что я не стала бы возражать, даже если бы дело обстояло иначе.

Я кивнула.

– И это одна из причин, по которой я хотела с вами встретиться, – подтвердила я.

– Значит, есть и другие, – вздохнул адвокат. – И что же вас здесь настораживает?

– Есть некоторые моменты, – начала я. – Например, жена Павлова, Марина Викторовна. Насколько я поняла, супруги давно не испытывали друг к другу теплых чувств. И тем не менее именно своей жене Андрей Анатольевич решил завещать львиную долю имущества. А Насте, своей дочери, которую он боготворит, Павлов оставляет всего лишь скромную фирму по пошиву автомобильных чехлов. Вам не кажется это подозрительным? Да еще когда другие лица, упомянутые в завещании, получают куда более щедрое вознаграждение. Например, некая Лада Мещерская.

Адвокат молча смотрел на меня, и по выражению его лица было невозможно догадаться, о чем он думает.

– Борис Львович, – решилась я продолжить, – все обстоит действительно так? Никакой ошибки быть не может?

Едва я это произнесла, как глаза адвоката слегка сощурились, словно в них появился затаенный смех.

– Вот вы о чем… Ну что ж, я вас понял. – Теперь он смотрел на меня откровенно насмешливым взглядом. – То есть вы полагаете, что текст завещания мог быть каким-то таинственным образом изменен уже после того, как я официально подписал бумаги в присутствии завещателя.

Не буду отрицать, я и вправду подозревала нечто подобное.

Борис Львович покачал головой.

– Смею вас заверить, все обстоит именно так, как вы и сказали. Марина Викторовна, супруга, а ныне вдова, получает автобизнес, гостиницы и СПА-отель. Настенька пока довольствуется скромной мастерской. Ну и все остальные, начиная от бывшей няни до водителя, получат именно ту долю имущества покойного, которая закреплена за каждым из них согласно завещанию. Никакой ошибки здесь нет, можете быть спокойны.

– Но ведь Марина Викторовна, жена Андрея Павлова, не отличалась особой… – Я сделала паузу, пытаясь поделикатнее выразить свою мысль. – Ведь не может быть, чтобы сам Андрей Анатольевич ни о чем не догадывался.

– С Мариной все не так просто. – Нам принесли заказ, и, пока официант расставлял блюда, Борис Львович некоторое время задумчиво смотрел в окно. – Вы в чем-то правы, похождения супруги и в самом деле не были тайной для Андрея, – продолжил он, когда официант отошел. – Но он действительно искренне ее любил и все ей прощал. И на многое закрывал глаза.

– Но как такое возможно?! – невольно вырвалось у меня.

– Возможно, – веско произнес адвокат. – Кроме того, Андрей Анатольевич постоянно испытывал гнетущее чувство вины. Он считал себя виноватым перед Мариной и не мог себе этого простить.