– И куда же они делись, испарились, что ли? – занервничал Петька.

– Спокойно, по снегу видно, где наши товарищи прошлись, так что никуда им от нас не деться. Вперёд! – скомандовал Федька. Но через несколько метров след обрывался. – Интересная картина: они летать научились?

– Да вы гляньте туда: такое впечатление, что здесь что-то тяжёлое двигали. Вон, у самой стены, – подметила я. Потом подошла поближе, коснулась рукой каменной кладки, и неожиданно часть стены отъехала в сторону, открывая перед нами узкий тёмный проход. Переглянувшись, мы с опаской начали спускаться вниз по довольно крутой винтовой лестнице и, в конце концов, очутились в мрачном старинном подземелье, освещённом лишь несколькими тусклыми факелами. Где-то вдалеке слышался гул голосов.

– Может, пока не поздно, вернёмся обратно, – предложила я, – что-то не нравится мне это место. Наверняка, крыс полно, я их боюсь до жути. А вдруг ещё летучие мыши появятся, съедят нас да поделятся остатками с червяками?

– Наташка, рассказывай эти страшилки в детском саду. А если боишься, тебя здесь никто не держит, можешь возвращаться, – завёлся Пыжиков. Наверно, всё ещё обижается на меня за вампиров.

– А что такого? Мне вот, например, когда маленькая была, рассказывали историю про Чёрную руку, которая летала и душила всех подряд. Так страшно было, особенно в темноте. Вот представь, что сейчас из-за угла как вылетит чёрная-чёрная рука и вцепится чёрными-чёрными пальцами тебе в горло, и польётся чёрная-чёрная кровь…

Пока я говорила это зловещим тихим голосом, звучащим особенно жутко в тёмном подземелье, Петька на цыпочках прокрался Федьке за спину и хотел было ущипнуть его за шею, но фокус не удался: наш спортсмен одним лёгким движением перекинул двухметрового друга через плечо.

– Что, думал, второй раз тот же номер пройдёт? Лучше б тогда не на мне экспериментировал, а на другой любительнице подобных приколов, не буду показывать пальцами, – и Федькин указательный палец уткнулся прямо мне в лоб.

– Эй, полегче, Пыжиков, я тебе не боксёрская груша!

– А жаль, груши вампиров изображать не умеют! Я ж тогда реально чуть коньки не отбросил!

– Слушайте, может, мы всё-таки когда-нибудь пойдём вперёд? – поинтересовался Петька, беря в руки факел.

И мы начали пробираться по длинному извилистому тоннелю, стены которого украшали паутины, с потолка изредка капала вода, а по полу иногда проползали стайки каких-то насекомых. В воздухе сильно пахло плесенью, сыростью и ещё чем-то, похожим на хлорку. Наконец, мы достигли небольшой железной двери, из-за которой раздавались таинственные голоса. Она была немного приоткрыта, и в щёлку нам удалось разглядеть огромное тёмное помещение, в котором толпилось, по меньшей мере, сто человек, в том числе Слава Лошадкин и Клава Селёдкина. У всех был такой же странный вид: стеклянные неживые глаза, слегка вытянутые вперёд дрожащие руки, в общем, настоящее стадо зомби. На некотором возвышении перед толпой толкала речь полная женщина средних лет, одетая в черное длинное платье. Желая получше расслышать, о чём вещает подземная ораторша, мы приникли ушами к дверному проёму. Но вдруг совсем рядом раздался скрипучий вопль:

– Ага, попались, шпионы!

Я даже оглянуться не успела, как всё тело мгновенно обхватили какие-то скользкие верёвки, и потеряла сознание.

Когда я очнулась, первой мыслью было «Ну, и дурацкий же сон приснился! И почему кровать такая неудобная, как будто вместо простыни постелили железную решётку…». Я попыталась пошевелить затёкшими конечностями и приоткрыла глаза. Суровая действительность оказалась хуже любого кошмара: Чижиков, Пыжиков и я находились в подземной тюремной камере, привязанные к холодному, довольно широкому металлическому столбу. В воздухе пахло сыростью, из ржавой трубы в стене текла тонкая струйка воды, и где-то в углу скреблись крысы. Охваченная паническим страхом, я стала извиваться вокруг столба, дёргать верёвки, пыталась распихать неподвижных ребят, но всё было бесполезно. Вдруг послышались чьи-то шаги, я тут же замерла, дверь темницы распахнулась, и вошли две фигуры с факелами.

– Вот, Альма, полюбуйся: шпионы осгарпитнулов. Нашли-таки наше логово, – проскрежетал тот самый скрипучий голос, обладателем которого оказался худой невысокий мужчина с козлиной бородкой. Сквозь полуопущенные ресницы мне удалось разглядеть и его спутницу: это та самая женщина, что выступала перед толпой. И у женщины, и у мужчины глаза горели в полутьме пугающим красным светом.

– Долго они ещё будут без сознания, Гектор? – поинтересовалась женщина.

В ответ он пожал плечами, приблизился прямо ко мне и коснулся скользким холодным пальцем моего горла. Огромным усилием воли я сдержалась и не заорала от страха и отвращения, постаралась не шевелиться, не дышать, хотя сердце стучало в груди как отбойный молоток. Наконец, он отдёрнул палец, проделал те же манипуляции с Федькой и Петькой и прокряхтел:

– Они живы, скоро должны очнуться… Наверно…

– Вечно ты с ядом переборщишь! Ладно, когда придут в себя, я их допрошу. А потом – в мясорубку их! Пошли отсюда! – скомандовала Альма. Она, похоже, у них главная. И что теперь делать, как выбираться? Хотя и в детстве я попадала в подобные истории, но на даче Кровопийцева ситуация была всё-таки менее безвыходной. Здесь же не безмозглые бандиты, а какие-то жуткие хладнокровные убийцы с красными глазами, говорившие про мясорубку.

Когда дверь за ними захлопнулась, я ещё раз попыталась разбудить своих товарищей по несчастью:

– Проснитесь, парни, нам надо бежать отсюда! Немедленно! Нас сейчас в фарш превратят, на полуфабрикаты пустят! Да очнитесь же вы!!!

– Что случилось? Ой, а где это мы? – пришёл в себя Чижиков.

– Твой голос и мёртвого поднимет, – вторым среагировал Пыжиков, – а что случилось?

– Случилось то, что если мы сейчас же отсюда не выберемся, то действительно рискуем превратиться в покойников, – пояснила я, – нужно как-то развязать верёвки.

– Наташка, можешь до моего кармана дотянуться, там должен быть складной ножик, –попросил Федька.

Мне удалось достать эту бесценную в нашей ситуации вещицу и раскрыть одной рукой лезвие. Пока мы освобождались от верёвок, я поведала им о том, что происходило, когда они были без сознания. Затем мы попытались вскрыть дверь, но она оказалась заперта с другой стороны на задвижку.

– И что теперь делать? Нам не выбраться отсюда… – заканючил Петька.

– Хватит ныть! – воскликнула я. – Вон, видите, сверху решётка: можно попробовать через неё пролезть.

– Как ты себе это представляешь? Я что, на воробушка похож?

– Нет, скорее, на страуса! Ну, что вы встали, помогите мне туда забраться! – попросила я, снимая куртку и кофту, чтобы уменьшиться в объёме. Взгромоздившись на опасную конструкцию в виде Федьки, держащего Петьку, я встала последнему на плечи и схватилась за спасительную решётку. Подтянувшись повыше, я просунула в узкий проём сначала голову, а потом и всё остальное, немного проползла по тоннелю и спрыгнула вниз в открывшийся проем. Немного ушиблась ногами, но чего не сделаешь ради долгожданной свободы! Да, хорошо, что я никогда не страдала лишним весом, прибавила бы пару килограммов – вряд ли бы протиснулась между прутьями.

Я оказалась в коридоре напротив камеры и, вынув из ставен железяку, выпустила товарищей из заточения. Оглядываясь по сторонам, мы двинулись вперёд по мрачному подземному тоннелю.

– Ну, ты даёшь, прямо альпинистка! Где так лазать научилась?

– В детстве на перекладинах обожала кувыркаться.

– И правильно делала. Сейчас главное… – но Чижиков не успел договорить: послышался грохот, земля мгновенно разъехалась под ногами, и, пролетев несколько метров, мы очутились на дне глубокого узкого колодца. А сверху, придавливая наши и без того покалеченные туловища, не прекращали сыпаться камни, глина, песок. Это ловушка! Не удивлюсь, если сейчас из углов крокодилы повылезают…