То же совершенно неясный эпизод в биографии А. Пушкина!
За такие проступки в те времена быстро судили и отправляли в Сибирь с лишением чинов и званий! А вот А. Пушкину все как бы сходит с рук?
Почему? И тут биографы старательно обходят этот вопрос?
А мы с вами постараемся далее в нем разобраться уже самостоятельно.
А цитируемый мною биограф так далее описывает жизнь и творчество А. Пушкина:
«Творч. результатом поездки стала незавершённая поэма «Тазит» (1829–30, опубл. в 1837), замысел которой сформировался в контексте размышлений о христианском миссионерстве на Кавказе и милосердии как основе христианства, а также стихотворения т. н. кавказского цикла: «На холмах Грузии…» (1829, опубл. в 1830), «Монастырь на Казбеке» (1829, опубл. в альм. «Северные цветы на 1831 год») и др.; на основе кавказского путевого дневника будет написано «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» (1835, опубл. в 1836).»
Так же хочу отметить, что у А. Пушкина в его время имелся сильный конкурент в борьбе за лавры первого российского писателя- писатель и журналист Ф. Булгарин.
Изучению всех обстоятельств многолетнего противостояния Пушкина и Булгарина я ранее тоже ранее уделил много внимания, и по результату проведённого исследования мною была написана отдельная книга «А. Пушкин и Ф. Булгарин. Сравнительная биография» с которой вы уважаемые читатель сможете (найдя ее на сайтах российских эл. библиотек) самостоятельно (в целях расширения своего кругозора) и ознакомится,
А наш современный биограф так описывает эти события:
«Пребывание П. в С.-Петербурге, куда он вернулся осенью 1829, было отмечено драматич. борьбой с Ф. В. Булгариным, который, пытаясь скомпрометировать «литературных аристократов», писал доносы на поэта, распространял сведения о заискивании П. перед властями и печатал разборы его произведений, констатируя «совершенное падение» пушкинского дарования.
П. отвечал эпиграммами и памфлетами, принял активное участие в «Литературной газете» Дельвига (1830–31), сочетавшей принципы аристократизма и либерального консерватизма, но не смог изменить ситуацию: значит. часть читающей публики была на стороне Булгарина.»
Описание в общем верное, но если вы все же прочтете вышеуказанную мою книгу, то сами поймете почему Ф. Булгарин отзываюсь на смерть А. Пушкина сказал… „Жаль поэта, <…> – а человек был дрянной. Корчил Байрона, а пропал, как заяц. Жена его право не виновата.» и почему часть «читающей публики» осталась на стороне Ф. Булгарина как на то время одного из реальных и наверно самых популярных российских писателей, журналистов и издателей литературных журналов!
Ну а наш биограф так продолжает биографию А. Пушкина:
«Менее выразительным было постепенно усиливавшееся расхождение П. с европейски ориентированной частью либеральной аристократии.
В 1830 П. в обращённом к кн. Н. Б. Юсупову послании «К вельможе» бегло набросал идеальный образ аристократич. культуры предреволюц. Европы.
Эти стихи вызвали полемику; многие усмотрели в них не оппозицию революции и демократич. движению, а желание угождать сильным мира.
Эта точка зрения упрочилась осенью 1831 после выступления П. с одой «Клеветникам России».
Эти стихи резко осудили П. А. Вяземский и Н. И. Тургенев; среди немногих, кто открыто выступил на стороне поэта, был П. Я. Чаадаев.
Толки об «искательстве» П. обобщил знавший его польск. поэт А. Мицкевич, который в стих. «Русским друзьям», вошедшем в приложение к 3-й части его поэмы «Дзяды» (1832), в слегка завуалированной форме высказал неск. суждений о политич. ренегатстве П. (П. ответит Мицкевичу в стих. «Он между нами жил…», 1834, опубл. в 1841).
Осень 1830 П. провёл в родовом имении с. Болдино Лукояновского у. Нижегородской губ., куда выехал 1(13) сент. с целью вступления во владение частью родового имения – Кистенёвым, которое отец выделил ему накануне женитьбы, и где П. задержался до конца ноября из-за холерных карантинов.
В это время завершён осн. текст «Евгения Онегина», написаны «маленькие трагедии» [«Скупой рыцарь» (опубл. в 1836), «Моцарт и Сальери» (опубл. в альм. «Северные цветы на 1832 год», пост. в 1832), «Пир во время чумы» (опубл. в альм. «Альциона на 1832 год»), «Каменный гость» (опубл. в 1839)], поэтич. «Сказка о попе и о работнике его Балде» (опубл. в 1840), прозаич. «История села Горюхина» (не завершена; опубл. в 1837), поэма «Домик в Коломне» (опубл. в 1833), ок. 30 лирич. стихотворений, среди которых «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье…», опубл. в 1834), «Бесы» (опубл. в 1831), «Поэту» («Поэт!
Не дорожи любовию народной», опубл. в 1830), «Румяный критик мой…» (опубл. в 1841), «Что в имени тебе моём?» (опубл. в 1830).
Попыткой пересмотра всей традиции новой рус. прозы стал цикл «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» (опубл. в 1831), объединивший повести «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка», в которых П., стремясь к максимально последовательному разграничению поэтич. и прозаич. стилей, противопоставил насыщенной перифразами, иносказаниями, почерпнутыми из лирики метафорами и сравнениями прозе Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского, А. А. Бестужева лаконизм и простоту выражения.
Под пером П. проза обогащалась новыми жанровыми ассоциациями: бытовой, историч. или лит. анекдот входил в неё вместе с элементами традиц. новеллы и романа, а пародийное переосмысление традиц. сюжетных ходов сочеталось с поэтизацией рус. дворянской жизни.»
Тут я прерву цитирование биографии чтобы сказать, что далее в жизни А. Пушкина и начинается наверно самый тайных и наиболее сфальсифицированный всевозможными биографами период его жизни.
А началось все с того, что «вдруг наш «А.С. Пушкин, этот вчерашний декабрист, правда «раскаявшийся» в своих «деяниях» и очевидно «раскрывшей» жандармам все известные ему секреты и находящийся в опале и ссылке, в своем имении, где он как мы видим с его биографии, «развил бурную» литературную деятельность!
И как мы знаем в итоге был «прощён» царем Николаем Первым и мало того возвращен на госуд. службу к которой он был совершенно не пригоден!
Более того ему кроме должности сразу обеспечивается быстрое продвижение в чинах, немыслимое с точки подавляющего петербургского чиновничества в поте лица трудившихся в министерствах и др. госуд. учреждениях!
Так наш современный биограф пишет:
«В янв. 1832 распоряжением императора П. зачислен на службу в Коллегию иностр. дел, получив разрешение работать в архивах для написания историч. труда о Петре I.
«Истории Петра» (1831–1836; не окончена) П. придавал особое значение: в ней должны были отразиться его представления о фундам. основаниях историч. и нравственного бытия Рос. империи.
С февр. 1833 П. начал работу над историей восстания Е. И. Пугачёва; в авг. – сент. 1833 совершил поездку по «пугачёвским» местам – Нижний Новгород, Казань, Симбирск, Оренбург, Уральск; 1(13).10.1833 приехал в Болдино.
Вторая «болдинская осень» [продлившаяся до 9(21).11.1833] увенчалась поэмами «Медный всадник. Петербургская повесть» (опубл. в 1837, посм.), «Анджело», повестью в прозе «Пиковая дама» (обе опубл. в 1834), «Историей Пугачёвского бунта» (ч. 1–2, опубл. в 1834; первоначальное назв. «История Пугачёва» изменено по воле Николая I), поэтич. сказками – «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях» (опубл. в 1834), «Сказка о рыбаке и рыбке» (опубл. в 1835), стихотв. «Осень» (опубл. в 1841).
В произведениях П. 1830-х гг. европ. культура, её вечные образы и темы обобщались и связывались с рус. культурой и обществ. жизнью, народность как выражение рус. духовного склада сочеталась с принципами аристократизма, а трагич. «пугачёвский» эпизод истории России обнаруживал хрупкость её гос. устройства и жестокость нар. нравов, сдерживаемых силой верховной власти (часто нравственно ущербной) и самоотверженностью людей чести.