— Отведи меня в дом, — умоляю я. — Мне нужно привести себя в порядок.
Спустя две минуты, он заносит меня в дом и несет по коридору на руках. Лак распахивает плечом дверь ванной и ставит меня на стойку. Он опускается на колени, чтобы снять с меня туфли, а затем медленно проводит руками по моему телу, проверяя наличие возможных ран.
Я не упускаю из вида то, что он немного колеблется в районе моих стрингов, обнаруживая их нетронутыми, но вопрос все еще светится в его глазах.
— Нет, — говорю я ему. — Я бы им этого не позволила.
— Слава богу, что нет, милая. — Он встает и зарывается лицом мне в шею, вдыхая мой запах. Его руки грубо, по-собственнически сминают мое тело, и это больно. Но меня это не заботит. Мне это сейчас необходимо. Я нуждаюсь в нем.
Он целует мое лицо, нежно, и везде, кроме губ. Разглаживая мои волосы, он потирает ладонями мои плечи, согревая меня.
— Где больно? — спрашивает он.
— Везде, — говорю я ему.
Я уже знаю, о чем он думает. У него обеспокоенный взгляд, его глаза наполнены сожалением и тысячей других эмоций. Ему нужно разобраться с этим кошмаром, но я не хочу, чтобы он уходил.
— Я хочу, чтобы ты забрал мою боль.
Он делает паузу, а затем кивает, включая душ и помогая мне снять оставшуюся часть материала с моего тела. Он помогает мне забраться в душ, а затем, быстро избавляясь от одежды, шагает в душ позади меня. Долгое время мы просто стоим там под горячими струями, я прислоняюсь к его груди, пока он держит меня в своих объятиях. Я никогда не чувствовала этого раньше. Такой эмоциональной. Такой... беспомощной.
— Мне жаль, Мак, — говорит он снова.
Я поворачиваюсь в его объятиях и ловлю его лицо в свои руки, прижимая его к себе. Его глаза вспыхивают, когда наши губы встречаются, и я обхватываю его за талию и притягиваю его еще ближе.
— Ты нужен мне.
Мои слова разжигают что-то внутри него. Что-то, что он, должно быть, сдерживал. Потому что мгновение спустя он прижимает меня к стене, обкрутив моими ногами свою талию, и резко толкается внутрь меня.
— Они больше никогда тебя не тронут, — клянется он, вколачиваясь в меня. — Я позабочусь об этом.
Это не должно меня заводить, но заводит. Его чувство собственничества, его потребность защищать и мстить за меня. Жаль ли мне отбросов, торгующих женщинами, на которых вот-вот обрушится вся ярость? Черт побери, нет. Я знаю, как работает система. Нет справедливости столь быстрой и праведной, как то, что сделает с ними Лаклэн.
Запускаю пальцы в его волосы и целую его с жестокой необходимостью выразить ему свою благодарность. Я знала, что он придет за мной сегодня вечером. Я так и знала. Хочу верить, что он всегда придет за мной, но я знаю, что это неправда. Сейчас не время, но я все равно не могу перестать задавать вопросы.
— Как долго я смогу тебя удерживать?
Он перестает толкаться в меня и смотрит на мое лицо, на то, как мои слезы смешиваются со струями воды из душа. Его пальцы касаются моей щеки и горла, останавливаясь над моим сердцем.
— Думаешь, я когда-нибудь отпущу тебя? — спрашивает он.
Я отворачиваюсь. Его глаза обманывают меня. Говорят мне, что он говорит правду. Но я знаю, что это не так. Я не стану его возлюбленной. Я не стану для него всем. Все, что было между нами, с самого начала было обречено на провал.
— Ты собираешься жениться на одной из них, — задыхаюсь я.
— Нет, — рычит он.
Но когда я смотрю на его лицо, в нем сквозит нерешительность. Смущение. Это его долг перед Синдикатом, и я не могу это изменить. Даже если бы я могла, я лгала ему все время. Я должна признать, что не могу его оставить. Единственное, что я могу сейчас сделать, это наслаждаться временем, проведенным с ним.
— Трахни меня, Лак.
Что он и делает. Он бешено вколачивается в меня, разбивая мою спину о стену своей потребностью иметь меня. Я впиваюсь ногтями ему в плечи, прижимаю ноги к нему, пытаясь удержаться на месте.
— Я сделаю для тебя все, что угодно, Мак, —стоент он. — Черт побери, все, что захочешь.
Его слова взорвали меня изнутри, и вскоре он уже рычит в разрядке. Он остается внутри меня достаточно долго, обнимая меня и целуя мое лицо.
— Моя, — снова говорит он.
— Лак. — Я протягиваю руку и поглаживаю его лицо, удивляясь, как чертовски красив этот сумасшедший парень. — Я твоя.
Мои губы дрожат, потому что это правда. И потому что я сдерживаю слова, которые действительно хочу сказать.
Слова, которые станут моим смертным приговором.
Глава тридцать третья
Маккензи
Когда Ронан возвращается домой, он еще более угрюмый, чем обычно. Конор тоже с ним, и после того маленького инцидента у него со мной в отношениях напряженка. Лаклэн уводит Ронана на кухню, и они спорят там некоторое время, прежде чем он подходит и заваливается в кресло.
Лак и пара других ребят используют его гостиную как импровизированную оружейную. Наблюдаю, как они надевают свое снаряжение, примеряют кобуру всех мастей и хватают вещевые мешки с тем, что, как мне кажется, боеприпасы.
Когда я поворачиваюсь к Рори и говорю ему позаботиться о том, чтобы Лак вернулся ко мне целым и невредимым, они все как один смотрят на нас.
Они все знают, что я дура. Меня это не волнует.
Лак притягивает меня ближе и прижимает мою голову к своей груди, чтобы я в последний раз могла подышать с ним одним воздухом. Поцелуй в лоб как метка указывает всем, кому я принадлежу. Рори заверяет меня в том, что обеспечит ему необходимую защиту, а потом они уходят.
Я вымотана и на пределе эмоций, так что беру бутылку бурбона из шкафа Лака и сворачиваюсь калачиком на диване. Я делаю глоток прямо из бутылки, а Ронан смотрит на меня.
— Прости. Делаю еще один глоток. — Ты пропускаешь все самое интересное, да?
Он фыркает в ответ. Что только заставляет меня задуматься, что это не к добру.
— Как получилось, что ты застрял на этой дерьмовой работе? Я думала, что ты уже больше, чем нянька.
В его глазах мелькает убийственная холодность, пока Конор посмеивается над моим наблюдением. Кажется, я задела за живое.
— Он не нянька, — говорит Конор. — Разве ты не в курсе, почему его называют Жнецом? Он единственный парень, которому Кроу доверяет заботиться о тебе. Единственный, кто может убить кого-то пятьюдесятью разными способами, прежде чем он посмеет приблизиться к тебе.
Я поднимаю брови в недоумении, а Ронан пронзает Конора испепеляющим взглядом.
— Отвали, недомерок, — говорит он. — Разве тебе больше нечем заняться?
Конор садится рядом со мной на диван. Я предлагаю ему бутылку бурбона, и он кивает. Но Ронан быстро прекращает это.
— Ты хочешь, чтобы я тебя прикончил? — рычит он. — Ты здесь, чтобы защищать ее, а не напиваться, идиот.
Конор выпускает бутылку пожав плечами.
— Мне кажется, что девушке все равно не требуется защита. Ради всего святого, она использовала против меня тот чертов удушающий захват.
Одаряю его извиняющейся улыбкой, которая только раздражает Ронана.
— Однако сегодня ей нужна была защита. Не так ли?
Хочу я это признавать или нет, но его слова ранят меня. Потому что я всегда была слишком гордой, чтобы думать, что мне когда-нибудь понадобится помощь от кого бы то ни было. Ронан, кажется, чувствует это, и на короткое мгновение почти могу поверить, что ему неудобно от моих слов. Это длится в общей сложности всего пару секунд прежде, чем он снова уходит в себя.
Остаток ночи проходит спокойно. Я напиваюсь, находясь в ступоре на диване, и уже почти рассветает, когда Лак заходит и уносит меня в постель. Он измотан, и мы оба чертовски недовольны, но это не мешает нам лапать друг друга. Я протягиваю руку и нахожу его лицо в темноте, прижимаясь своими губами к его губам. Лаклэн целует меня в ответ и занимает доминирующее положение. Он обвивает мои ноги вокруг себя и толкается внутрь, не отрывая своих губ или рук от меня.