Я не двигаюсь и не пытаюсь бороться с ним, хотя мне все еще неудобно. Мой дискомфорт только перевешивают мысли, проносящиеся у меня в голове. Его слова. Его дыхание успокаивается, и он целует меня в горло. На этот раз в этом его жести ни капли грубости. У него точно биполярное расстройство, клянусь.

Он перекатывается на бок, но держит руку на моей талии. Я принимаю более удобное положение и смотрю ему в глаза.

- Чертова девственница, - бормочет он. - Скажи мне, как это возможно, Мак.

Я пожимаю плечами и отвожу глаза.

- Никогда не находила никого, кому бы захотелось ее отдать.

Лаклэн хватает меня за лицо, привлекая к себе мое внимание. При этом его голос становится мягким, когда он говорит.

- Спасибо, милая, - он говорит искренне. - За то, что отдала ее мне.

Я прочищаю горло и одаряю его дрожащей улыбкой, прежде чем вернуться обратно в свою раковину.

- Так что на повестке дня сегодня?

- Сегодня. – Его лицо мрачнеет. - Ты возвращаешься в клуб со мной. Туда, где я смогу присмотреть за тобой.

***

Оказалось, что мой трюк, который я провернула с Конором, сработал в мою пользу. Поскольку Лаклэну пришлось отправить Ронана на какую-то миссию, больше не было никого, кому он доверил бы право остаться со мной наедине.

Так что сегодня я снова в клубе, провожу инвентаризацию. Очень подозреваю, что Лаклэн мог бы и сам проверить, сколько и чего у него там, на складе, но он ведь хотел меня чем-то занять. Я не собираюсь жаловаться, потому что я там, где должна быть. Так я могу присматривать за русскими, и за Донни тоже. Теперь, когда Саша сказала мне, что он ошивался рядом с Талией, моя неприязнь к этому парню оправдана.

Проблема в том, что его нигде сегодня не найти. И что удивительно, я не видела его в клубе с тех пор, как оказалась здесь сегодня. Я подозреваю, что он заходит только по необходимости или когда ему удобно, что означает, что мне нужно проследить за ним где-нибудь в другом месте. Это может стать проблемой, так как я знаю, что Лаклэн будет наблюдать за мной, как ястреб.

В середине смены я решаю проведать Сашу. Мне плохо от того, как я рассталась с ней в прошлый раз, и хочу убедиться, что с ней все в порядке. Но когда я иду в гардеробную и нахожу ее с разбитой губой и синяком на шее, я будто с цепи срываюсь:

- Что, черт возьми, с тобой произошло, Саш? - требую у нее ответа.

Ее взгляд мечется по комнате, прежде чем она умоляюще смотрит на меня. Я причмокиваю губами и жестом указываю ей двигаться вниз по коридору, подальше от любопытных ушей. Как только мы оказываемся на безопасном расстоянии, я скрещиваю руки на груди и окидываю взглядом ее тело. Она практически дрожит от страха, и это выводит меня из себя. Смягчившись, я снова спрашиваю ее:

- Это Донни сделал с тобой?

Она закусывает губу и смотрит в пол. Красноречивый ответ. Господи, где, черт возьми, Ронан, когда он тебе нужен?

- Позволь мне сказать Лаклэну, - умоляю я ее. - Он положит этому конец раз и навсегда, Саш.

Яд, который сочится из ее рта, когда она лишь усмехается, шокирует меня.

- Нет, он, блядь, не будет этого делать, - отчеканивает она. - Ты не понимаешь, как все устроено, Мак. Донни один из них. Мы же здесь чужаки. Лаклэн не скажет и не сделает ничего, что хоть как-то улучшит ситуацию.

- Я в это не верю, - слабо возражаю я.

На ее лице проступает выражение жалости, и она качает головой.

- Ну, тогда мне тебя жаль. Тебе придется учиться на горьком опыте.

Я сжимаю руки и пытаюсь придумать что-то, что хоть как-то исправит ситуацию. Не считая того, что я снова надеру ему задницу, я не вижу других вариантов.

- Тогда позволь мне поговорить с ним, - предлагаю я.

Саша качает головой, ее плечи сникают в знак безысходности.

 - Нет, Мак. Просто оставь его в покое. Рано или поздно я ему наскучу.

- Этого недостаточно, - утверждаю я. - Я не собираюсь просто стоять и смотреть, как ты...

- Тебе придется, - шипит она на меня.

Ее губы дрожат, а из глаз начинают капать слезы, и у меня наступает один из тех моментов, когда мне снова напоминают, что я ужасный человек. Потому что я не знаю, как утешить ее сейчас. Каждый раз, когда я плакала, отец говорил мне прекратить. Почему-то я не думаю, что такой подход утешит Сашу.

- Прости, Саш.

- Мне страшно, - признается она. - Он пугает меня до чертиков. Он знает, где я живу, какое у меня расписание... он даже знает о том, что моя мама больна. Он говорил некоторые вещи. Некоторые очень плохие вещи. И я не знаю, что он сделает, если я не дам ему то, чего он хочет.

Внезапно, мне кажется, что я смотрю больше не на Сашу. Сейчас передо мной Талия. Мой желудок сводит, интересно, чувствовала ли она то же самое. Также ли она оказалась в ловушке в безвыходном положении, и она не знала, к кому обратиться. Она бы никогда не пришла ко мне с этим, потому что знала, что я возьму их всех на себя. В этом была ее слабость. Талия была мягкосердечной, но она также яростно защищала тех, кого любила. Это только укрепляет мою решимость. Я больше не позволю Донни безнаказанно заниматься этим дерьмом.

- Слушай, Саш, - говорю я. - Я разберусь с этим, хорошо? Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Ты можешь это сделать?

Она моргает на меня своими ясными голубыми глазами и смотрит на меня в замешательстве. Усталость на ее лице слишком очевидна. Стресс сказывается на ее теле, и она выглядит худой. У нее проступили скулы, а темные круги под глазами уже ничем не замаскируешь. У нее умирает мать, а вдобавок какой-то псих при каждом удобном случае пытается использовать ее и надругаться. Я хочу свернуть ему его чертову шею.

- Почему? - спрашивает она. - Это не имеет к тебе никакого отношения.

- Потому что именно так поступают друзья, - говорю я ей. - А я твой друг.

- Ладно. – Ее тело расслабляется. - Я думаю, у меня нет другого выбора.

23 глава

Маккензи

Я просыпаюсь в экстазе. В буквальном смысле, поскольку Лак зарылся лицом где-то в районе моих ног.

Черт возьми, что творит этот парень и его язык. Он точно знает, как им пользоваться. Я хватаю его за волосы, выгибаю спину, виляю бедрами и издаю всевозможные сумасшедшие звуки, пока он набрасывается на меня. Все, что я вижу, это его темные волосы, покачивающиеся вверх и вниз между моими бедрами, и от этого меня бросает в жар.