О`Нил, которая не успела еще переодеться, обернулась на голос управляющей. Сидя на диванчике, она массировала ступни ног, которые устали за целый день. Но девушка любила свою монотонную и спокойную работу, что была полной противоположностью прошлой жизни. И в этом был определенного рода кайф: нормированный рабочий день, заранее известные выходные, достойная зарплата, страховка и возможность наслаждаться произведениями искусств.
— Живопись, кроме тебя больше некому, — седовласая женщина пожала плечами. — Пожалуйста?
Блондинка поправила волосы и бросила взгляд на часы, что ритмично тикали на стене. Смена ее закончилась двадцать минут назад, но что-то никак не позволяло встать с этого дивана и пойти домой. А в знаки Сара верила.
— Хорошо, но завтра я приду на час позже.
Управляющая покинула тесную комнату отдыха для персонала, Сара обула туфельки на небольшом каблучке и пошла в холл музея, чтобы забрать группу. Девушка давно умела определять туристов, и сейчас смотря на кучку состоящую из 12 человек, быстро оценивала каждого: двоих заставили в школе/родители, для галочки целых пять (сразу видно, что приехали в Нью-Йорк за достопримечательностями), одному очень интересно, много вопросов не в тему — двое, и один для удовольствия. Внутри все сжалось, Сара не ожидала его увидеть, но улыбнувшись лишь кончиками губ, начала экскурсию по быстрому маршруту.
— Главная звезда живописного собрания — Вермеер. В Метрополитен висит пять его полотен — больше, чем в Британском музее. Кроме того, здесь есть 21 Сезанн, 37 Моне и невероятное множество других именитых полотен. Плюс китайская каллиграфия, расписные японские ширмы и цветные гравюры Хокусая.
Вишня то и дело бросал игривые взгляды исподлобья. Ему нравилось наблюдать за ней, от бывшей Сары не осталось и следа. Разве что невероятной глубины голубые глаза, в которых по прежнему плескалось извечное счастье. Ее речь была грамотно выстроена и она умела заинтересовать даже скучающих подростков, а возможно они поглядывали на декольте рубашки, и, как Вишня представляли ее без одежды. Мужчина усмехнулся и прикусил губу, воистину, Сара без одежды — это лучшее произведение искусства: в ней ощущение дыхания, легкого движения, красота тела, изгибы, грация, дикая кошка с мягкими лапками.
— В 1929 году вдова сахарного магната Луиза Хавемейр завещала музею свою коллекцию. Среди даров были такие шедевры, как «Портрет Кардинала» Эль Греко. «Махи на балконе» Ф. Гойи, рисунки и гравюры Рембрандта, полотна Э. Мане, Дега, Сезанна и конечно же Клода Моне, — бросив беглый взгляд на Вишню, который издал тихий смешок, девушка силой сдержалась, чтобы не улыбнуться в ответ. — Один из самых любимых посетителями отделов музея Метрополитен — это, безусловно, отдел, посвященный живописи и скульптуре импрессионизма и постимпрессионизма. В этих залах присутствует вся та французская «радость жизни», которая была характерна для Парижа второй половины девятнадцатого века, а многие из представленных здесь произведений стали настоящими вехами в карьере их авторов. Как известно, французские любители искусства не особенно интересовались работами импрессионистов, которые, вскоре стали пользоваться большим успехом у коллекционеров из США и России, первыми оценивших их по достоинству, — Саре удалось немного заинтересовать совсем скучающих парней и они вслушивались в слова. — Среди шедевров выделяется «Терраса в Сент-Адрессе», написанная в 1867–1868 годах. Это одно из первых произведений…
— В которых Моне полностью проявил свое умение передавать свет и цвет, — голос Вишни, что тянулся словно карамель переключил на себя все внимание. Сара лишь закатила глаза, прекрасно зная, где есть Моне, там Вишня говорит без умолку. — Можно? — поинтересовался брюнет с улыбкой.
— Прошу, — девушка сложила руки на груди, а группа туристов повернулась к Вишне, что стоял у картины.
— В этой композиции, передающей естественность и ощущение открытого пространства, уже присутствуют все элементы живописи импрессионистов. Это исключительная точность в изображении света, использование ярких и пронзительных цветов, мелкие неравномерные мазки, придающие особую живость изображенной на картине сцене, — все его жесты передавали восхищение, глаза блестели от счастья, он радовался возможности описать картинку своими глазами другим людям, ведь так как делал это он, не способен никто. Заинтересовать их, и заставить полюбить живопись, как любит он сам. — Море, покрытое мелкой рябью, имеет ярко-голубой цвет, а вдали, на линии горизонта, проплывают пароходы, оставляя шлейф дыма на ясном небе. Весело развевающиеся флаги и цветущая изгородь вокруг террасы придают картине ощущение праздника…
В конце экскурсии посыпались благодарности и как всегда обещания прийти еще и не один раз.
— О`Нил, — брюнет приблизился, максимально сокращая расстояние и вытеснив воздух между телами.
— Вишня, — Сара выставила руки вперед, слегка отталкивая.
От него как всегда исходил: потрясающий аромат парфюма, горького табака, который Сара ненавидела, но могла часами наблюдать, как вдумчиво он курит. Хочется прямиком здесь, на глазах у десятка камер слиться с ним в поцелуе, почувствовать те мурашки, которые мог вызвать только этот мужчина. С захватившей страстью, кусать губы в кровь, представляя вишневый сок, оставлять алые засосы на теле, словно россыпь вишен на бежевом холсте, чувствовать внутри наполненность от косточки, головокружительную упругость и сочность, что при достижении пика — взрывается, оставляя лишь тепло и сладкую липкость.
— Давненько не виделись.
Слова влетели в уши и от абсурдности ситуации Сара легко засмеялась. Да, давненько, он прав. Но кажется, убежать от этого брюнета — невозможно. Начать новую жизнь — невозможно. Невозможно не быть рядом с ним.
— Ну да, ровно с того дня, как ты растворителем для масла полил мои вещи и сжег все до нитки, — выпалила Сара. Вишня наигранно возмутился. И как бы девушка ни сопротивлялась, ни желала высказать ему гневную тираду, знала, что хочет совершенно другого.
— Мое разбитое сердце не сравнится ни с одной сожженной тряпкой, принцесса. Да и вообще, я потратил десятки тысяч на сеансы с доктором Джек Дениелс, — он не сдержал улыбку, прогоняя прочь серьезность.
— Да, он дорогой доктор, — Сара пересилила себя и отошла от него, чтобы вдохнуть полной грудью и успокоить внутренний мандраж. — Чего тебе нужно?
— Мне нужна ты, — спокойно ответил он, рассматривая картину, сложив руки за спину.
— Я не поведусь на эту ерунду, не в этот раз…
Вишня приложил палец к своим губам, прищурил глаза, от чего Сара замолчала.
— Не так выразился, принцесса. Мне нужна не то что бы ты, мне нужны твои способности.
Ауч. Что-то больно кольнуло меж рёбер.
— Мне это не интересно, — молниеносно ответила она. Не для того девушка полностью меняла свою жизнь, чтобы появился дракон и сжег ее королевство. Снова.
— Да брось, О`Нил, тебе ведь не хватает того кайфа, того адреналина, — Сара отрицательно покачала головой, но Вишня не собирался останавливаться. Ему нужна была эта девушка, как оазис в пустыне, как глоток свежего воздуха. — Прощальное задание?
— Нет.
— Никто не уходит из банды просто так.
— Я могу откупиться от задания.
— На зарплату экскурсовода? Серьезно?
Вишня знал ее лучше всех, он чувствовал Сару, как и Сара чувствовала его. Они были идеальной парой…мошенников. Еще в мире не существовало тех, кто мог бы стать лучше принцессы и дракона.
— Я продам подвеску, — пальцы ее коснулись шеи, в ямке которой блестело два звена.
— Не зли меня!
Сара боролась с собой, она не хотела больше быть в банде, не хотела быть принцессой, но Вишня прав, черт, да он всегда прав. Это ее самый большой кайф. Нельзя перечеркнуть пять лет, притворившись мирным экскурсоводом. Времени думать не было, у Аарона слишком много компромата, чтобы засадить ее за решетку.
— Ладно, я согласна.
— Машина на улице, платье там же. Надеюсь, — он оценивающе прошел по ней взглядом и ухмыльнулся. — Ты не поправилась. Платье подбирал по давним ощущениям твоего тела в руках. Многое забылось, конечно.
