«Я, Хирон первый, заставлю вас вздрогнуть». «Покажу, кто на скале хозяин»! «И как моя доброта пахнет».

Вслух сатрап огласил приготовленный сюрприз:

Каждый провинившийся будет наказан бессмертием. Это продемонстрирует начальник гвардии монарха. Моей личной охраны.

Чтобы подчеркнуть, о чьей гвардия, идёт речь, самодержец постучал себя в птичью грудь.

Я ему доверяю. Более того, это не просто правая рука. Риг часть меня, – при этих словах сатрап попытался взлететь и стать выше ростом. Риторический вопросом садист продолжил торжественную речь:

Как же будут наказывать непокорных? Мой Народ! Мои Верноподданные ждут! Самопровозглашённый император захлопал в ладоши, призывая к действу.

Гвардейцы внесли тело вождя «Животных», голова Оттона улыбалась, раны на большом теле затянулись. Могучая грудь вождя не дышала, но чувствовалась стремление к первому вдоху, казалось ещё мгновение мужественный воин встанет и пойдёт. Многие из племени «Животных» замерли в ожидании Чуда, но видно они плохо взывали к Богу или грехи их были тяжкими. Они ожесточённо шептали:

Пусть оживёт, поднимет тяжёлый меч, не быть объединению племён, умоется Хирон кровью.

Увы, жестокость плохой заступник.

Риг, правая рука Хирона, достойный своего венценосного господина, тоже умел делать паузы, но не в словах, гвардеец был косноязычен, а в движении. Взяв в руки меч Оттона, быстро поднял, как артист замер в движении. Резкий свист пронзил, пространство. Меч рассёк могучую шею вождя. Голова, не оправдавшая надежд, будто нарочно покатилась к ногам новоиспечённого Хирона Первого.

Вот и ладно. – Произнёс «добряк», наступая на голову. – Теперь телу будет гораздо легче бродить в пещерах забвения.

Садист показал почему—то, куда—то вдаль:

Там в глубинах скалы….

Монарх замолчал, задумавшись. Уловка – хитреца, давно рассчитавшего казнь до конца:

Голову, – артист романтично вздохнул, – доверим ветрам, пусть поиграют проказники.

Хирон елейным голосом произнёс:

Была интересная история, лягушка путешественница, будет другая легенда, голова звёздная странница.

Монарх, ещё раз театрально, с сожалением, вдохнув, махнул крыльями. Хирон взлетел, завис высоко над площадью. Трибун высокопарно на всю площадь прокричал:

Да и мне пора. За меня останется править Риг. Можете расходиться.

Жители, охрана «Башни Судьбы», молча, побрели с площади. Народ больше никто не задерживал.

Они не взлетали. Летающие гоблины, на время забыли, что могут парить над скалой. Каждого из них, даже самых глухих, к скале прижимал шёпот:

Помните! Сюрприз с головой, странницей звёздного эфира, может ожидать каждого. Приеду, спрошу со всех.

Хирон растворился. Звёздный эфир принимает всех и хороших, и плохих. Он навис над башней Судьбы, какимто злым чёрным туманом. Эфир злился ненавистью Сатаны. Слова о голове путешественнице и перспективах не послушных глубоко засели в тьме. Очередную угрозу монарха, увы, подданные не оценили. «Крылатые», подавились вероломностью государя. Гоблины разошлись молча. Каждый утонул в собственных мыслях… Окно ветров открыто всегда. Здесь нет охраны. Да и могла ли стража задержать странников свободного звёздного эфира. Ветродуй залетая, через окно, в громадную пещеру не останавливался. Он носился везде, где мог протиснуться и создать сквозняк. Ветрам чужда лень. Больше всего астральные странники любили вить узоры. Ветер не виден, если в него не заплелись частицы глины, травы или мусора. Но, увы, мусора не было. В окно ветра влетали стерильными. За долгое блуждание по вселенским закоулкам, они теряли обузу вселенский мусора. Оставались запахи. Складывался неповторимый узор. Рисунок запахов разных астральных странников связывался в неповторимую бязь.

«Не дай бог ошибиться и выбрать не того лихого покорителя звёздных просторов». Принюхиваясь, думал Хирон. Исчезнув с площади, самодержец всея Скалы, быстренько переместился в пещеру, где гуляли астральные ветра. Вот уже несколько минут царь скалы ё пытался разобраться в хитросплетениях Вселенских скитальцев.

«Ни чего обломается народ, Риг справиться». «Не справиться, пущу гулять без головы по пещерам забвения». «Не посмотрю, что он моя правая рука». «Отсеку руку по самые бакенбарды. Там глубоко, в Скале, пещерах Забвения, будет гулять под здоровую ручку вместе с Оттоном, противным. Там разгуляться есть где». Пещер там достаточно». «Придет время и безмозглую многоголовую скотину – змея взнуздаю». «Надо только добиться одобрения самого» … Даже в мыслях, старый хитрец Хирон, боялся, лишний раз назвать хозяина по имени. «Ну, наконец, кровью запахло». Принюхиваясь к очередному ветру, обрадовано подумал Хирон. «Этот, кровавый, мой». Завернув тело в огромные крылья. Кровавый ветер забрал венценосного узурпатора. Как положено буйным покорителям, злобно рыкнув, ветродуй с кровью, исчез в окне ветров. Буйный, с кровавым запахом, тайфун исчез, провалившись в «окно Ветров», как в пропасть. Тишина наступила у «окна астральных СКИТАЛЬЦЕВ». Вселенский эфир, в окне, светился миллиардами звёзд. Где-то там, в необозримой вечности, скрыты истоки, наполняющие эфир жизнью. Латиняне, называли это эманация – истечение. Течёт река сущного, от трона Создателя. По мере удаления от источника предметы ухудшаются. Необходимо стремиться в высшие миры. Возвращается к богу—отцу, богу – сыну и богу святому духу единому в трёх лицах – всё, что существует в мире. Где—то живут миры, которые имеют счастья постоянно наблюдать Создателя.

Дорога поднималась в гору, потресканный асфальт больно отзывался на людях, сидящих в маршрутке, было набито битком. Рабочий люд спешил из одного города Орск, в меньший Новотроицк, за хорошей жизнью, работой, зарплатой на Орско—халиловский металлургический комбинат.

Люди в маршрутном такси стояли, увы, всем места не хватило. Маленький ручеёк от толпы, стоящей на остановке, в ожидании следующей надежды вовремя успеть на работу. Ехал на менее значительные производства, с меньшей оплатой. Например, Слава Лекарь ехал на станцию скорой и неотложной помощи. «Ранняя весна похожа на белое солнце в зените». «Солнце не просто молочного цвета, а холоднопрозрачно—белое». «Солнце ледяное и жаркое, по контрасту температур». «Днём жарко хоть раздевайся до трусов». «Утром леденяще – холодно. В кожаной куртке, без подстёжки, на тонкую футболку, озноб пробирает». «Особенно, когда ожидаешь бесконечную череду маршруток, забитых доверху народом». «С утра можно опоздать на работу». «Правда, я никогда не опаздываю». Эти мысль пришли Лекарю в жарком от тел и их дыхания в переполненной маршрутке. «Я не опаздываю на работу потому, что выхожу за два часа до смены». Лекарь радостно улыбнулся. Маршрутная

«газель» проезжала около хранилища бытовых отходов, проще говоря, городской свалки, местом её жительства пустошь между двумя городами спутниками. Слава работал сутками и свалку проезжал два раза за двадцать шесть часов. В суточной работе вместо суток, были ещё два часа на сдачу смены и пятиминутку. Пятиминутку, рачительные руководители, растягивали на часы. Так что свалку, Лекарю, приходилось дважды нюхать, по дороге на работу и когда ехал домой. Огромный металлургический комбинат и цементный завод не перебивают, даже когда дымят вместе, едкого, гнилостного запаха, местного озонатора воздуха. «Черноморское побережье Кавказа. Горы» … «Воздух, как нарзан» … «Тропические деревья закрывают горы сплошным зелёным кудрявым ковром» … «Дорога из Сочи в Адлер бежит вдоль побережья» … «Красотища несусветная» … «Любуешься морем по дороге на работу» … «Чую опять знакомый запах» … «Среди благоуханий нарзана между Адлером и Хостой опять запах человеческих нечистот». «Родная свалка не оставляет своими заботами». Лекарь, без особой радости, взирал, на проплывающий за окном маршрутки, пейзаж. Хилые деревца изогнутого карагача, присыпанного красным снегом, лесопосадка, сменялась гнилым озером. В его водах ни что живое не живёт, только отходы производства. Завод с красным дымом из многочисленных труб, «великолепие» здешней среды – свалка. «Огромные залежи мусора, чадят вонючим дымом». Пересадка с такси на такси ждала Лекаря на железнодорожном вокзале города Новотроицка. Год назад, к денег абсолютно не хватало, на трёх детей, пожилую девяностолетнюю бабушку и неработающую, сидящую с близнецами жену. Лекарь ездил работать на электричке, от вокзала «старого города» Орска, до вокзала города Новотроицка, дальше, на западный посёлок, Лекарь шёл пешком. Это было весьма утомительно. Сейчас, Слава «разбогател». Дополнительно к труду врача скорой помощи, прибавилась пахота, на маршрутном такси, водителем. Денег прибавилось… «С деньгами можно позволить «роскошь» добираться на основную работу на маршрутной газели». Слава печально задумался над метаморфозами судьбы. «Красота на маршрутке, за час, родная станция скорой «помочи». Станция расположена в западном районе города, при бывшей ведомственной медсанчасти «орско—халиловского металлургического комбината». Металлурги с приходом демократии отказались спонсировать больницу. Народ шептался: