– Что вы суетитесь, Лео? – Фёдор вынул купюры из заднего кармана джинсов. – Не будьте моей матерью!
Лев успокоился, достал телефон. Фёдор последовал его примеру. Очередь двигалась не медленно, но и не быстро – средне.
То, что багаж забыли, заметили, уже подъезжая к Ставангеру.
Больше не было ни вещёй, ни наличных, ни билетов на поезд, ни банковских карт.
Спасибо, хоть паспорта из карманов не вынули с тех пор, как приготовили для таможенного контроля.
– Как же Осло? – от ужаса Лев еле мог говорить. Они шли по вагону.
– Мы с тобой сами осло, – Фёдор сел к окну. – Не ссы, ехать-то надо. До Осло на поезде, там автостопом.
– Может, – Лев устроился рядом, – контролёра ещё и не будет.
Но контролёры уже были здесь. Белобрысый дядька в форме и с ним молодая женщина быстро пикали машинкой для проверки билетов. Пришлось пересесть.
– Вставай, – прошептал Фёдор. – Быстро в другой вагон.
Лев вскочил с удобного сиденья в третий раз, чтобы, изображая полное спокойствие, перейти в соседний вагон. До остановки полтора часа. Вагонов всего восемь.
– Слушай, а ты где был? – как бы между прочим спросил он Фёдора, когда они уселись, проскочив пару вагонов. – В смысле, вообще? В каких странах?
– Нигде. Ну, как нигде – в Эстонии. Экскурсия была. В восьмом классе.
«Троллит, – подумал Лев Берёзкин».
– Интересно, – Фёдор поскрёб светлые лохмы, – я, оказывается, первый раз в поезде. Вот это номер!
– К-как, первый раз? – Лев даже стал заикаться. – А как же море?
– Так я там на машине был, – Фёдор даже удивился. – Два раза дед возил и два – Дима. Дима – материн грейпфрут. Бывший.
– Погоди, это что, за всю жизнь?!
– Что за всю жизнь?
– Ты хочешь сказать, у человека море в получасе езды, а человек за двадцать лет жизни…
– Да ну, тоже мне, море, – фыркнул Фёдор. – Пока окунёшься, до Швеции пешком дойдешь, – он изобразил двумя пальцами, как ходят пешком через море.
Лев собрался засмеяться, но увидел контролёров. Хуже того, с другой стороны шли другие двое!
Ещё несколько секунд надежды – вдруг пронесёт. Не пронесло.
Контролёры заговорили между собой по-шведски. Уже по-английски объяснили им, что за багажом можно вернуться. Правда, багаж передадут в бюро находок, но всего за тридцать восемь евро можно получить его назад.
– Как – вернуться? – Фёдор спал с лица. – Мы же опоздаем!
Контролёры ушли. Им ещё нужно было проверить билеты у остальных пассажиров. Надежда снова оказалась напрасной: вернулись и сели рядом, вплотную. Лев заметил, что у Фёдора подрагивает нога – сдерживается, чтобы ею не дёргать.
Скорее бы остановка! Скорее бы остановка!
За стеклом мелькали деревянные навесы станций. Коричневые, зелёные, бежевые с деревянными кружевами, с часами, висящими прямо под ажурными балкончиками, стальные углы велосипедных стоянок – почти Юрмала! Кажется, две-три станции – и дома. Но бесконечные скаты крыш, торчащие, как грибы, друг над другом, лезли вёе выше, за ними виднелись покрытые ёлками горы, и вот уже проносятся мимо светящиеся глаза табло – и лес, лес на горизонте.
Скорее бы остановка! Скорее бы остановка!
Поезд повернул под стальной скелет моста – и оба увидели станцию.
Пассажиры забирали свои вещи, выходили, направлялись по своим делам. Компаньонам пришлось выйти вместе с контролерами.
– Мы опоздаем! – умолял Лев. – Нам в шесть нужно быть в Ставангере! Пожалуйста!
Но глаза у контролеров были стеклянные, Льву вежливо напомнили, что свои вещи можно получить в…(не разобрал) на Stockholm Central Station – и они остались одни.
– А что, штрафа не будет? – приободрился Фёдор.
– А что, вам очень надо? – съязвил Лев.
– Ты смотри, повезло. В Риге бы с тебя не слезли.
– Так если денег нет!
– А не волнует. Я в автобусе налетел один раз – причем, даже проездной дома не забыл. Забыл к валидатору подойти. Так мне минут двадцать мозг выносили. Потом выписали квитанцию на штраф и плати в течение месяца. Не заплатишь – включат счётчик. Не оплатишь с процентами – будет суд.
Фёдор увидел, как Лев вздрогнул при слове «суд», и продолжал:
– Обдерут, как будто не без билета проехал, а алименты двадцать лет не платил. Ты смотри, тут и правда Европа.
Они прошли мимо светящейся надписи на табло, мимо электронной стойки для продажи билетов, зашли под навес.
Два дебила стояли среди киосков, магазинов, автоматов для продажи того и сего, филиалов банков – и не знали, как быть.
Лев вынул телефон и уже собрался написать отцу, чтобы кинул на карту денег, но карты больше не было.
– Не вздумай! – яростно шипел Фёдор.
Бесплатный вайфай логично должен был ловиться в зале ожидания. Лев вернулся в зал, хотел связаться с родителями, но компаньон, шагавший за ним, как статуя Командора, мрачно покачал головой.
Лев всё-таки написал родителям потихоньку:
«В Стокгольме. Всё в порядке».
Час спустя они бессмысленно топтались на тротуаре, время от времени нелепо взмахивая рукой. Никто не хотел остановиться, чтобы подвезти их в Осло.
– Гарантированно опоздаем, – страдал Лев. – Всё, приехали. Надо писать отцу.
– И?
– Кинет деньгу наличным переводом, поедем домой. Хорошо, что хоть паспорта есть.
– А потом? – Фёдор сунул руки в карманы. – Денег на вторую поездку у них нет. Да если бы и были – кто нас, таких отморозков, второй раз отправит? Опять начнётся – бесполезный овощ, ничего не делаешь, на диване с телефоном лежишь, уже корни пустил. Хватит, наслушался. Ты как хочешь, я не вернусь.
Лев хотел сказать: «а я вернусь», но тут вспомнил, как мачеха жаловалась на безденежье, а Летняя возьми да и скажи, что в управляющей компании есть вакансия дворника. Работать, типа, могут и двое – каждый на полставки. Улицы подметать, лестницы мыть, сдавать листки жильцов с показаниями счётчиков воды, ещё что-то и ещё что-то… Но если бы только это.
Нужно ещё свидетельство о знании государственного языка. Летняя уверяла, что без «аусвайса» никуда не возьмут. И что получить вторую категорию не так сложно. Так вот, свидетельство второй категории дают только уборщикам, дворникам да продавцам. Чтобы получить что-то лучше, нужна третья. Сдать на третью очень трудно.
Лев тогда смолчал – и правильно сделал. Фёдор, не удержавшись, фыркнул: «Ради чего?» – и на него обрушился вылился монолог матери. В котором не было ответа на вопрос, зато было с десяток языковых курсов.
Выходило, что офис, который так презирал Лев Берёзкин – большая, недостижимая удача!
– Допёр? – усмехнулся Фёдор. – Ну что, едем домой?
– Ты руку-то подними, – сказал Лев. – Давайте, Теодор, активнее, активнее.
⁂
Поймать машину в Швеции было куда труднее, чем казалось. Фёдор сказал, что даже труднее, чем в Риге. Когда Лев спросил, как часто господину Летнему приходилось ездить автостопом, выяснилось: один раз. Он тогда отправился ловить раков. Ночью. На Болдерайский карьер. Это, конечно, один из самых криминальных районов города, но в последнее время сильно улучшился. Так, по крайней мере, считал Фёдор Летний, переночевавший на берегу карьера в гордом одиночестве после того, как ни одна машина не остановилась, чтобы его подобрать.
– Ловить раков… – Лев всё не мог прийти в себя. – Раков! Ловить! Теодор! Как вы допёрли до такого?
– Внезапно, – Фёдор почесал лохматую башку. – Лёша предложил. Все поехали. Потом все рассосались. Пара людей там живёт, а транспорт уже не ходил.
– Много ли вы раков поймали, Теодор?
Фёдор обозлился и наговорил такого, что Лев уже почти решил перейти на ту сторону и ловить машину, чтобы ехать домой. Будут тут всякие себе позволять! Ещё и тон какой. Нашёл себе, понимаете ли, козла отпущения.
Но каковы перспективы?
И Лев Берёзкин остался. И правильно сделал. Правда, водитель остановившейся «Ауди» говорил много и быстро, и разобрать всё Лев не смог, но было понятно, что везти мужик согласен, отсутствие денег – о’кей, и, в общем, поехали.
