Рутра же отвечал на подобный вопрос так: раз бог не материален, значит, и материальное ему не нужно. А раз мы должны ему давать нематериальное, то бог, у которого мы просим все что угодно для своего счастья, требует счастье назад, но уже переработанное, рожденное от его семени, того счастья, что он нам дал. И если вы не дали ему назад ничего хорошего, испортили данное им, потеряли, а вдруг – чего хуже – превратили в горе, то примите его гнев как воспитание. Вот такое единство и борьба противоположностей. Хотя противоположностей ли? Возможно, это нечто, создающее мир. Ведь согласитесь, мир, в котором только горе и негатив, должен в конце концов умереть. Логично, что развитые миры, коих по теории Рутры масса во вселенной, прошли этот этап. Этап создания негатива из негатива. Кровная месть когда-то должна остановиться, иначе все когда-то умрут. В другой же интерпретации никакого разумного бога не может быть. Бог – это нечто аморфное, от чего зависит все мироздание. Например, одна из его частей – закон всемирного тяготения. И по этой теории разум опять же упирается в ту же истину. Раз мы можем развиваться, становясь лучше друг друга, то, убивая, мы становимся хуже. Простая логика, но разве не убей, не укради – сложная логика? Разве все не в этой логической парадигме? Для верящих в духовную сущность бога мы даем ему наши положительные эмоции. А для верящих в логику, основанную на эмпирических рассуждениях, – некая сверхцивилизация собирает энергию, волны нашего мозга, которые мы излучаем во время эйфории – от счастья, удовольствия. А теперь подумайте. Если мы станем сверхцивилизацией, сможем перемещаться по мирам с помощью влияния друг на дуга запутанных пар элементарных частиц атома, – мы ведь оттуда ничего материального не сможем забрать. Материальное перемещать в больших космических расстояниях бесполезно. Тогда что? Те же самые волны счастья. Представьте, какая это будет валюта, какой это будет наркотик, хотя, может быть, это лекарство души в будущем. Ведь если наши тела не будут иметь значения для нашего существования – нужна будет только духовная пища.

Во время размышлений о том, что шутки друга явно несут в себе научное предположение, Рутре пришла в голову мысль. Идея упиралась в вопрос – почему к нам никто не приходит из иных миров? Он думал об этом и сам же нашел ответ. Как же они могут прийти, если у них нет встречающего терминала. То есть вы можете посылать радиосигнал – хоть на соседнюю улицу, хоть в дальний космос. Если у них нет принимающих установок, все ваши усилия бесполезны.

– Послушай, господин умник, мне в голову пришла умная идея, – обратился Рутра к ученому мысленно.

– Я готов питаться вашими счастливыми идеями.

– А что, если мы поместим в установку приема сознания мозг и введем его в состояние транса?

– Это ваша грандиозная идея? – съязвил коллега.

– Я думал, мощи вашего мозга хватит для обработки этой информации. Ладно, даю новую порцию. Мы уже полгода работаем над изменением параметров оптического блока. Мы его совместили с коллайдером и излучателем в обратном порядке движения частиц и сделали из него приемное устройство. Принцип-то нам известен. Установим передающее устройство с другой стороны так, чтобы оно не отправляло из мозга, а вводило туда влияние запутанных пар. Если это природное, естественное влияние пар друг на друга, то мозг ничего не поймет. Наподобие белого шума на радио и телевидении. А если там будет нечто, понятное для мозга, то он должен это как бы увидеть. Так мы попробуем зафиксировать влияние не частиц этого мозга на частицы где-то в другом мире, а влияние каких-либо частиц на этот мозг.

– Вот с вашего великого мозга и начнем.

– Я не из пугливых, в отличие от вас.

– Ой, ой, теория Дарвина на практике.

– Делаем?

– Ну, мозг-то твой, мне-то что. У меня есть твой клон. Партнера по шахматам я восстановлю. А конкурент мне ни к чему.

– Не сомневался в твоей преданности. Я пошел в лабораторию.

– Вам не терпится проверить ваше новшество?

– Сегодня утром мне доложили о готовности системы. Чего ждать. Давай хоть испытаем.

– Ну мозг-то ваш. Пытайте.

Рутра махнул рукой, жестом говоря «все с тобой ясно», и направился в зал с установками.

***

Рутра лег в установку, ассистенты переключили установку в тот режим, который он рекомендовал, провели дополнительные процедуры. Минут десять манипуляций ничего не дали. Вызвали дополнительных техников и программиста. Еще минут десть возни – и никакого результата. Верить в то, что никто не может из других миров вселиться в земной, Рутра не хотел. Невозможность этого, нереальность такого процесса противоречили логике. Революционная технология должна была работать в обе стороны. Это на самом деле был естественный природный процесс. Может, необычный, но вполне естественный. Если вы слышите – и вас слышат. Вы видите – и вас видят. Если ваши органы можно трансплантировать кому-то – и вам чьи-то можно трансплантировать. Если ваши мысли влияют на кого-то – и на вас влияют чьи-то мысли. Почему же вы можете принять электроны в себя, идущие от далекой звезды, галактики, какую-либо радиацию, но не можете принять совокупность всех мыслей, которые являются чьими-то? То есть чей-то личностью как таковой. Почему? Можете. Только так же, как и чей-то голос или сигналы далеких звезд, вы можете услышать, используя прибор, созданный вашим мозгом; нужен и другой прибор, чтобы принять излучение мыслей далекого существа из необъятных просторов вселенной.

Что-то не получалось. Рутра стал нервничать, а Пармен подшучивал над ним:

– А ты засыпай, войди в транс и потом представь себе, что ты там где-то. Будет лажа, зато на душе у великого магистра будет спокойно. Он ведь ох как не хочет признавать неудачу.

– Вы бы помолчали, «светило науки», – ответил Рутра тоном, который понимал только Пармен.

– Может, действительно вам нужно успокоить ваше эмоциональное состояние? – предположил один из профессоров, главный специалист лаборатории.

– Я спокоен.

– Возможно, это блокировкой служит. Вам реально нужно успокоиться. Давайте сделаем так: вы попробуете создать себе отрешенное состояние, войти в транс… или лучше вовсе заснуть, а мы в это время будем как бы сканировать все входящие частоты, которые для мозга функциональны. Мы будем переключать аппаратуру во все режимы. И если вы почувствуете изменения – нам сообщите.

– Хорошо. Давайте и это попробуем, а если не получится, уж извините, дальше без меня.

Вскоре Рутра методом медитации вошел в транс, а возможно – и вовсе заснул. Где-то в глубине нирваны он услышал голос Пармена, который шепнул ему на ухо:

– Расслабься, по-моему, получается. Мы сейчас тебя перенесем в томограф и узнаем, что происходит у тебя в голове, плюс данные чипа… будем точно знать, на какой частоте нужно проводить манипуляции.

– Со мной все нормально? Я в каком-то непонятном состоянии. Как будто мне не принадлежит собственное тело, – шепотом спросил Рутра, не открывая глаз.

– Да. Признаюсь, мы что-то фиксируем, – так же тихо, настороженно, почти как заклинание сказал Пармен.

Неожиданно аппарат издал жуткий звук, оптический блок засветился, по телу Рутры прошел разряд. То ли Рутра терял сознание, то ли этот звук на него так повлиял… он не знал. Фактом были его полная расслабленность, отрешенность, а возможно – и парализованное, почти бессознательное состояние И в тот момент, когда на мгновенье он полностью отключился, вошел в сонное состояние, понял, что теряет контроль, – он дернулся и очнулся. Реальность, которую он увидел, говорила о каком-то изменении… или все же у него были галлюцинации, видения, потому как, когда открыл глаза, перед ним была другая реальность.

***

Это только после того, как Пармен ему рассказал, что происходило параллельно с этим, – он понял суть происходящего. Сперва же он был удивлен, раздражен и возмущен. Касалось все это отношения к методам Пармена. Он, опять задумав хитрую программу, заманил Рутру в нее и, видимо, решил изучить таким образом его психологическое состояние перед реальным экспериментом. По идее – он был прав, конечно. Ведь если мы отправимся в неизвестное место, страну или территорию, даже многое зная, –окажемся в совершенно другой ментальной, духовной, психологической среде. А что же говорить, если оказаться в неизвестном мире. Фантазии ученый был не лишен, только в научном контексте, а в дизайнерском – увы. Обстановка вокруг была убогая.