Реакция слушателей не была однозначной, но все сошлись во мнении, что это одна из самых печальных лав-стори на свете. Любви, которая умерла, даже не успев начаться.

Мы сидели и вместе с Жаном продумывали варианты, как бы он себя повел. Чтобы каждый сделал на его месте. И, главное, можно ли еще что-то сделать, и стоит ли делать теперь что-то? Когда прошло уже больше, чем полгода?

Единственное, в чем был уверен Жан, так это в том, что отрицать любовь – глупо. Объяснять ее химией и физикой – тем более. Но и принять ее, как данность – он не мог. Он получил урок, и, быть может, этот урок не был бы так жесток, если бы сам Жан был готов к проявлению чувств. Отношения для него всегда были легкой игрой и он никогда не задумывался до этого случая, что может кого-то ранить. Сейчас он проходил фазу одиночества. Так как до сих пор подсознательно выискивал в чертах своих подруг ту единственную, которую отпустил в осеннее утро. Женщины это чувствовали, и потихоньку круг его милых подруг таял…

….

Около двух часов ночи Жан виновато улыбнулся, с удивлением обнаружив, что держит в руке уже не чашку с кофе, а бокал с вином, и, сославшись на то, что ранним утром ему предстоит решить огромное количество вопросов, испросил разрешения «откланяться».

Наша дружная компания пожелала ему сладких сновидений, приготовившись (что уж греха таить) с удвоенным энтузиазмом перемыть ему косточки, как только он покинет гостиную, как вдруг дверной колокольчик легко звякнул, и на пороге возникла очередная посетительница хостела.

Тонкая, немного нескладная, как подросток, в шифоновом желтом платье, вязаной в полоску кофточке и такой же шапочке, балетках цвета карамели и огромными глазами оттенка молочного шоколада. Поправив выбившийся из-под шапки каштановый локон, она пленительно улыбнулась и произнесла:

– Здравствуйте, я – Мари. Найдется для меня местечко у камина? Я ужасно замерзла!

Звон разбившегося бокала, который выпал из рук Жана, показался нам началом свадебной музыки. И, когда эти двое вновь встретились взглядом, то клянусь, во всей гостиной, было слышно только биение сердец, и мы буквально видели, как взгляды Мари и Жана, встречаясь где-то посередине, рождали настоящую электрическую волну, уходящую вверх и взрывающуюся разноцветными фейерверками.

Что же, у этой истории любви вполне может быть великолепное продолжение и пусть она никогда не заканчивается!

Мы действительно наслаждались обществом Люка, немолодого француза, который жил в хостеле третьи сутки. И, если каждый вечер он был «на высоте», блистая различными историями из своей жизни, то сегодня он был просто неотразим.

Вероятно потому, что в его компании оказалась молоденькая блондинка, хрупкая, нежная, смешливая и, вопреки расхожему мнению, определенно с интеллектом.

Люк, немолодой француз, около 60-ти лет, не отличался особенными внешними данными – средний рост, немного лишнего веса, умеренное количество седых волос на голове и руках. Но его глаза, его обаяние – казалось, они способны подчинить всех. Утонченное чувство юмора, потрясающая мимика и постоянно позитивный настрой, делали этого человека одним из любимцев наших «посиделок у камина». С Люком, казалось, зал приобретал особую атмосферу уюта, комфорта и тепла. Хотелось сразу делиться своими мыслями, чувствами, переживаниями.

Поэтому, никто не удивился, когда сегодня с ним в компании оказалась молоденька нимфа лет 25, модельной внешности, которая, казалось, была полностью очарована своим пожилым кавалером, как, впрочем, и он ей.

Они настолько органично смотрелись вместе, что ни у кого это не вызывало ни зависти, ни отторжения, ни желания прочитать Люку отповедь, исполненную морали, на предмет его долгой семейной жизни, о которой он упоминал несколько раз до этого.

О, да. Люк был женат. В отличие от многих, женат очень удачно, как он говорил. Он любил свою жену, с которой прожил около 30 лет, и которая (опять-таки по его словам) была истинным подарком Судьбы и совершенством. И вот, на фоне этих признаний, мы смотрели, как Люк, чуть приобняв за талию свою юную спутницу, пил совершенно сумасшедший чай из множества трав и внимал нашим разговорам, изредка вставляя реплику или подсмеиваясь своим чуть глуховатым баритоном.

Странно. Нам никогда даже в голову не приходило заподозрить его в неверности, так он был искренен, описывая свою жену и отношение к ней. И сейчас, никому не пришло в голову упрекнуть его в явном адюльтере. В самом деле, не посадит же он красотку в такси, после этого вечера, ограничившись только таким обществом у камина?

Мы как раз обсуждали историю Йена и Ольги, русской девушки, когда дверь хостела внезапно открылась и на пороге возникла фурия.

Нет, не в прямом смысле слова, конечно. Это была женщина, она была прекрасна сама по себе, но в своей ярости она была великолепна! Я довольно неплохо знаю французский язык, чтобы свободно общаться на нем, но тирада этой мадам была столь витиеватой, быстрой и с истинно итальянским темпераментом, что даже я, со своими познаниями, смог уловить только приблизительную суть и размеры грядущей катастрофы, кары небесной и других мер наказания, которые будут применены незамедлительно.

Клянусь, я даже не успевал увидеть, когда она вбирает в легкие воздух, чтобы выговаривать все, что у нее на душе. При этом, голос у нее был звучный, полный, не резал слух, так что, можно было бы получать удовольствие. Хотя, удовольствие мы получали, глядя наЛюка, который выглядел испуганным, растерянным, осторожно пряча за спину свою молодую подружку, которая тоже делала большие глаза и что-то испуганно ворковала своим нежным голоском. Меж тем, образ фурии явно заслуживал того, чтобы описать его более подробно. Это была немолодая, но очень красивая женщина, с копной светлых волос, ясными карими глазами, которые метали молнии и довольно спортивной фигурой. Люк. По сравнению с ней выглядел этаким медвежонком, но ни у кого не возникло сомнений, что они – единое целое. Вот удивительно, проживут люди вместе более тридцати лет, и, не смотря на то, что внешне они вроде бы разные, определенная похожесть настолько явная, что сразу видно – они пара. Действительно семья.

Меж тем, супруга Люка пошла в наступление. Быстро проговорив своим бархатным баритоном, чтобы Эллен (так, оказывается звали девушку, удивительно, что никому не пришло даже в голову поинтересоваться, как ее зовут, пока она была рядом с Люком) быстро убегала и прыгала в первое попавшееся такси. Вложив ей в руки деньги, он пробормотал «мерси», быстро поцеловал ее в щеку (это при разъяренной то жене!) и, закрывая ее своей спиной, позволил выскочить на улицу.

Как только необходимость держать жену на расстоянии вытянутых рук отпала, Люк покорно опустил их вниз и на него с двойной яростью обрушился град упреков, криков, пощечин. Мы почувствовали себя ужасно неловко, находясь в эпицентре событий, но поделать ничего не могли.

Нам оставалось только наблюдать, как Люк, наш веселый, добродушный и удивительно мягкий человек, мрачнел секунда за секундой, затем он очень тихо и резко сказал, что не желает ее больше видеть и, прихватив свое пальто, которое очень удачно висело на спинке ближайшего к выходу кресла, ушел в ночь.

Мягко звякнул колокольчик, и на его фоне звук резко захлопнутой двери прозвучал как выстрел. Выстрел в сердце семьи, которая распадалась у нас на глазах.

Несколько секунд в зале у камина царила неестественная тишина, а затем, «злобная фурия» обессиленно опустилась в ближайшее кресло. Плечи ее опустились, воинственный излом бровей принял совсем иное очертание. И вот, перед нами оказалась просто женщина. Красивая, не смотря на свой возраст, утонченная. Она сидела, спрятав лицо в ладонях, и, казалось, ей нет никакого дела до всех остальных, кто стал свидетелем этой сцены, ее теперешнего состояния, и всего прочего.

Она даже не плакала. Просто устало спряталась ото всех. Этакое детское чудачество, когда малыш закрывает ладошками глазки и уверен, что его никто не видит. У меня, у всех, кто находился в этот момент рядом, возникло желание как-то утешить и помочь ей. Тем более, что на протяжении уже нескольких дней, мы общались исключительно на любовные темы. Неужели мы не смогли бы вместе найти решение этой проблемы?