К марту 2017 года уже подполковник Андрей Шевченко более десяти раз смотался на Донбасс – от станицы Луганской на севере до Мариуполя на юге…

…Начинался очередной трудовой день.

В кабинете уже находился «сокамерник» Андрея – полковник Сергей Кацуба.

– Вот уроды! – возмутился Кацуба, закинув ноги на стол. Он всегда начинал свое утро с просмотра ленты новостей в интернете. К его привычке комментировать вслух прочитанное Андрей привык.

– И тебе доброе утро. – Шевченко снял с плеча тактическую сумку и повернулся к столику с чайником. Это тоже был ритуал – рабочий день начинался с кофе.

– Что интересного пишут? – ожидая, когда закипит вода, поинтересовался Андрей, – и скинь ноги со стола, не ковбой!

Кацуба важно ответил:

– Мы с тобой фашисты, а фашистам все можно. Как там мое звание будет по-фашистски?

– Серега, как ты меня достал своими тупыми шуточками! С какого хрена ты меня фашистом обозвал? – огрызнулся Андрей.

– Ой, я тебя умоляю! Мы же служим хунте, значит, фашисты! – юмор у Сергея был своеобразным.

Несмотря на подобные перепалки мужчины отлично уживались в одном пространстве и даже дружили, поэтому и атмосфера в кабинете была располагающей к общению. Да и антураж их казенной комнаты очень оживляли всевозможные прикольные безделушки – бутылки с коброй и скорпионом, ритуальные маски… Кацуба привозил сувениры из каждой поездки в экзотические страны, где предпочитал проводить отпуск. (Сергей всерьез утверждал, что в маске со Шри-Ланки живет дух великого колдуна, поэтому нельзя ее вешать перед человеком – вредно, мол, для здоровья. А сам, хихикая, разместил эту маску напротив портрета президента.) Так что коллеги тянулись к ним на огонек регулярно – выпить кофе или чего покрепче, обсудить новости или руководство, да и просто посидеть, сменить надоедливую обстановку своих официальных кабинетов.

Вот и сейчас в комнату вошел еще один сотрудник – подполковник Олег Юрченко. До марта 2014 года он служил в Крыму в Главном управлении СБУ и стал одним из тех немногих, кто уехал на материковую часть Украины. С того момента не было у Юрченко важнее темы, чем ненависть к России и осуждение бывших сослуживцев, оставшихся на полуострове. Возможно, именно из-за этого он достаточно быстро шел вверх по карьерной лестнице. Недавно вот стал заместителем начальника управления…

– Парни, займу у вас сахарку? – Юрченко кинул себе в чашку пару кубиков рафинада и шумно отхлебнул.

– Прикиньте, моей Светке подруга из Симферополя по скайпу звонила вчера. Рассказала про бывшего нашего знакомого, мы с ним в Феодосии раньше служили. Он, сука, к россиякам сразу в четырнадцатом перешел, – Юрченко сделал еще один глоток и уселся в кресло Андрея.

При этих его словах Шевченко и Кацуба понимающе переглянулись и принялись слушать очередное повествование о продажных крымчанах и подлых русских.

– Так вот, этот чел сначала в Симферополе служил. А потом его перевели в УФСБ по Вологодской области, в межрайотдел. И вот звонит он и рассказывает, как ему там служится: уже на медведя на охоту ходил; квартиру дали в Вологде, потому что в его районе полгода все снегом занесено, и опера туда просто не ездят. Глушь, короче, дикая! Так ему и надо, после теплого Крыма – в снега!

Договорив про страшные подробности новой службы в России бывшего коллеги, Юрченко вышел из кабинета.

– Мне одному показалось, что наш Олежек завидует этому мужику? – произнес Андрей.

– Не знаю, как он, а вот Светка его точно пилит. Они же в Симферополе квартиру бросили, только год как ремонт сделали. Он рассказывал, что почти все сослуживцы там остались. А жены-то продолжают общаться… – задумчиво ответил Кацуба.

– Эх, ладно, пора приниматься за эту хрень, – Сергей вытащил из сейфа стопку сводок ОТМ[6] и кинул на стол, – на хрена я столько телефонов на контроль поставил? Теперь разгребай эти меморандумы…

Андрей понимающе кивнул и повернулся к своему компьютеру. У него как раз на контроле было исполнение важного документа из ГУР МО[7] по совместным мероприятиям, и сроки уже поджимали – надо было подсуетиться…

Но поработать в тишине не удалось. В кабинет ворвалась Таня Гуйвик, сотрудник аналитической группы их управления.

– Так, мужчины, деньги сдавать будем? – иногда Таня очень напоминала знаменитую сотрудницу бухгалтерии из «Служебного романа».

– У Сани Пархоменко сын родился, он в обед собрался выставиться. Скидываемся по триста гривен.

– Я не могу в обед. У меня с наружкой мероприятия, – сразу попытался отмазаться Кацуба.

– Да ты деньги давай и езжай куда хочешь, – в настойчивости Тане не откажешь. – Все сдают. Руководство распорядилось.

– Если сегодня еще кто-нибудь родится или умрет, я останусь без обеда, – пробурчал Сергей киношную фразу Новосельцева из того же фильма, доставая бумажник.

Андрей молча протянул нужную сумму Татьяне. Он вообще старался с ней не общаться, были на то причины.

В кабинет вошел Володя Сацкий, коллега по отделу.

– Слышали прикол? В Краме[8] прапор с ума сошел. Чуть не пострелял всех на этаже.

Татьяна резко повернулась к вошедшему.

– Не, не слышали. А что произошло? – живо набросилась она на Сацкого. – И, кстати, деньги давай. Триста гривен.

– С какого хрена деньги? – удивился Володя. – Я тебе ничего не должен.

– Да не мне! У Пархома сын родился, поздравлять будем. Так что там в Краме случилось?

– Ааааа…. Тады ладно, – Сацкий полез за деньгами. – Мне только что кент позвонил, он в группе «Рыси»[9] в гостинице сидит. Сказал, что у них прапора повязали из службы охраны, тот реально с катушек съехал – спать стал в форме и с автоматом, пароли у всех на этаже начал требовать. Отправили парня к медикам, те решили снять его с ротации и вернуть в Киев. Так он в госпитале чуть медсестру в заложники не взял, скальпелем угрожал. Насилу успокоили да в дурку отправили…

– Ни хера себе новости, – рассмеялся Кацуба. – Этот прапор что, из окопов не вылезал четыре месяца?

– Да какое там. Первая ротация. Да и ездят они всего на месяц. Слабенький оказался, сдулся.

– Так, мальчики, я побежала, мне еще деньги с соседнего кабинета собирать. – И за Таней захлопнулась дверь.

– Спорим, через десять минут весь департамент будет знать про этого прапора? – пробурчал Андрей. – Нашу Таню хлебом не корми, дай языком почесать.

Сацкий присел на край стола Андрея.

– Слушай, Андрюх, все хотел спросить: а чего это ты на нее все время ядом дышишь? Вроде адекватная деваха, работу свою тянет, в компании нормально общается.

– Она нормально общается, когда мы рядом, кто с ней в ротации был. А послушал бы ты, как она военно-морские истории чешет молодым или девчонкам из секретариата! Ты ее аватарку в Вайбере видел?

– Это где она в разгрузке, с автоматом на бэтээре? – усмехнулся Сацкий.

– Ага. Только сфотографировали ее в последний день ротации во дворе гостиницы. А так она дальше рынка и не выходила. Хотя курировала нашу группу в Попасной[10]. Пацаны там всю работу за нее тянули. Танечка же наша ни хрена не делала, тупо из номера в номер ходила, сплетни всякие собирала, да к руководству бегала, докладывала, кто с кем бухает. Зато по результатам командировки ей награда обломилась – крест «За доблесть». Только она его при нас не светит, кто с ней тогда был, – ведь и на нас стучала. Первое время после возвращения с ней вообще никто не общался. Но змеюка же хитрая, потихоньку все успокоилось, и Таня снова в друзьях у всех. Меня вот только обходит… – Андрей раздраженно кинул ручку на стол. – Я ее жестко обматерил как-то. С передка вернулся, а она натрещала, что я мародерничал с вояками. Какой-то гад что-то ляпнул, она краем уха услышала, додумала, ну и пошла гулять сплетня.