– Пусть едут, – сказал он, – не получится, вернутся, здесь для них всегда будет свой угол, а вот будут ли они сытыми, не знаю, слишком уж разорили деревню.

За три дня до отъезда был подготовлен для необходимых вещей большой плетеный сундук. В него уложили перину, ковер, одеяло, постельное белье, три вышитых мамой полотенца, крышку ломберного стола, этюдник с небольшим количеством масляных красок, круглый поднос из металла под серебро с гравировкой «хлеб да соль».

Мама дала Саше золотой крестик, карманные серебряные часы дедушки Митрофана Ивановича, а папа подарил на память серебряную рукоятку от своей щегольской трости, изображавшую голову борзой собаки.

– Ты посматривай за своим мужем, – говорила Анастасия Митрофановна Маше, – береги его. Я сберегла, вырастила его для тебя, теперь твоя очередь.

Перед их отъездом Анастасия Митрофановна сходила в Сумской Успенский собор и помолилась за детей.

1 декабря 1931 г. Ленинград встретил молодых крепким морозом. Маша была в коротком полупальто, коротком шерстяном платье, черных шелковых чулках и туфлях. На голове шерстяная вязаная шапочка, а на шее шарф. Под полупальто был тонкий шерстяной джемпер, но все это не спасало от сильной стужи. Саша был одет в свитер и кожаную куртку, на голове черная суконная кепка. На ногах были футбольные бутсы без шипов из кожи – свидетели прошлого увлечения спортом.

Сонина квартира оказалась на первом этаже четырехэтажного дома. В квартире была только соседка, которая сказала, что Соня должна скоро прийти с работы. Вернувшись, Соня расцеловала Машу и обняла Сашу.

Она была совершенно не похожа на сестру: круглолицая шатенка с карими глазами, нежным цветом лица, очень миловидная и женственная, с приятным голосом. Готовя еду, Соня рассказывала о себе. Она работала техником по инвентаризации жилищного фонда в пригороде Ленинграда – Лисьем Носу. Там ей временно дали большую комнату в доме, ранее принадлежавшем врачу-немцу. Он с семьей и сейчас проживал там, но на гораздо меньшей площади. У Сони была приятельница Елена Павловна, с которой она окончила курсы техников-инвентаризаторов, и та работала в техническом отделе Выборгского райжилкоммунотдела. Соня предлагала Саше устроиться туда техником и заняться той же инвентаризацией. Эта работа оплачивалась неплохо, и в перспективе можно было получить собственную жилплощадь.

Комната на 9-й Советской улице, где жила Соня, была маленькая, продолговатая, не более 9 кв. метров, с одним окном, из которого видны были голые ветки какого-то дерева. Слева от входной двери стояла вдоль стены полуторная железная кровать, за ней старенький платяной шкаф с двумя огромными чемоданами наверху, у окна был стол с двумя стульями. У другой стены стояли какой-то ящик, покрытый синей материей, и табурет.

Ели селедку, макароны с подсолнечным маслом, пили чай. Трехлетняя дочь Сони Машенька была в детском саду, и после работы ее должен был забрать Сонин муж Леня. Он был некрасив и намного старше Сони, в разговоре торопился и как будто захлебывался. У него был большой мясистый нос, и в движениях наблюдалась медлительность. Маша еще раньше говорила, что Соня стеснялась быть с ним в обществе, в театре он мог заснуть. Соню удерживало от развода только то, что Леня был удивительно добрым человеком и для семьи мог пожертвовать всем. Он работал грузчиком на деревообрабатывающем заводе.

Ночь провели в девятиметровой комнате. Саша, Маша, Соня и Машенька спали поперек полуторной кровати, подставив под ноги два стула, а Леня – на ящике, подставив под ноги табуретку. Через два дня Маша устроилась работать кассиршей в столовую напротив Сониного дома. Вскоре Саша с Соней поехали на Миллионную улицу к ее подруге, которая бралась помочь юноше устроиться на работу. Квартира Елены Павловны была отдельной и состояла из двух больших комнат с несколькими подсобными помещениями. Из рассказа Сони стало известно, что Елена Павловна – дочь генерала, умершего еще до революции, и воспитывалась она в Смольном институте благородных девиц. Елене Павловне на вид было лет тридцать, и в квартире она проживала вместе с мужем и маленькой дочуркой.

Они договорились, что Саша встретится относительно своего трудоустройства с участковым архитектором Полозовым. Поговорив с молодым человеком, тот посмотрел все его документы с предыдущих мест работы и поинтересовался жизнью в Сумах, положением с продуктами. После небольшого разговора велел написать заявление на работу с месячным испытательным сроком.

До начала работы Саша, никогда не бывавший в больших городах, пробовал ознакомиться с Ленинградом. Утром садился в трамвай, проходящий недалеко от дома, и проезжал до конца весь его маршрут. Потом стал посещать исторические места. Начав работать техником, много ездил по заявкам граждан и составлял разные акты. Почерк у него был красивый, и писать акты он умел. Вскоре его перевели на участок Михаила Ивановича Серова, на котором работала и Елена Павловна.

Саше было видно, как Маша нервничает, готовясь стать матерью, потому что пока не видит решения жилищной проблемы. Поэтому много времени он уделял тому, чтобы на участке найти что-то подходящее для переоборудования под жилье, какое-нибудь мансардное помещение, например, но ничего подходящего не находилось. Маша предлагала уехать рожать к отцу в Прилуки, пока не решится вопрос с жильем. В конце марта Саша получил 2,5 тысячи рублей за проекты надстроек. Деньги банк выдал пачками по 3, 5 и 10 рублей. Приехав домой и подождав, когда все соберутся, он, взяв туго набитый портфель, начал выкладывать на стол деньги. Все были ошарашены такой большой суммой, и, наверное, в первый раз Маша поверила, что у них будет своя жилплощадь.

В середине мая, когда Саша обследовал на Большой Охте дом № 38 на Горушечной улице, принадлежавший детскому врачу Игнатьеву, он обнаружил над вторым этажом под крышей пустующий мезонин из двух комнат с круглой печкой между ними и большим тройным окном, выходящим на фронтон. Мезонин был бревенчатым, и первая проходная комната была наполовину завалена какими-то ящиками и ненужными вещами. Саша поговорил с хозяином, объяснил ему свое положение и даже не намекнул на то, что тот должен был сдать райжилотделу 10-процентную норму жилой площади. Игнатьев разрешил ему занять мезонин.

25 мая 1932 г. супруги переехали на Горушечную улицу, забрав из сарая плетеный сундук, и начали благоустраиваться. 30 мая 1932 г. у них родилась дочь, которую назвали Ритой. Нянькой к ней взяли Нюшу из Сониной квартиры. Саша, имея частную работу от индивидуальных застройщиков, по-прежнему старался повышать свою квалификацию, покупал техническую литературу, выписывал журнал «Народный университет на дому».

Сашин брат Костя, окончив зоотехникум, получил назначение в совхоз в Белоруссии и перед тем, как уехать туда, на пять дней заезжал в Ленинград вместе с Лизой. Саша показывал им город и говорил, какие музеи надо посетить, пока он будет на работе. Лиза решила пойти по стопам Кости и готовилась поступать также в зоотехникум. В сентябре повидаться со своими детьми и посмотреть на внучку приезжал из Прилук отец Маши. Посетив Эрмитаж, он несколько дней считал, что побывал в сказке.

В год рождения Риты начались активные исследования в Арктике и освоение Северного морского пути. Это было связано с проведением в 19321933 гг Второго Международного полярного года (МПГ).

В СССР полярная филателия ведет свою историю с 1931 г., когда выходит серия марок, посвященная ледоколу «Малыгин» и его встрече в бухте Тихая с дирижаблем «Граф Цеппелин». В июле 1931 г. дирижабль «Граф Цеппелин» принял на борт международную воздушную экспедицию. Советский Союз представляли профессор-аэролог П. А. Молчанов, инженер-дирижаблестроитель Ф. Ф. Ассберг, радист Э. Т. Кренкель и руководитель нашей группы профессор Р Л. Самойлович. Ледокол «Малыгин» уже хорошо зарекомендовал себя несколькими плаваниями в Северном Ледовитом океане, в том числе участием в поисках экспедиции Нобиле, а «Граф Цеппелин» – первым в истории кругосветным перелетом. В честь этой встречи двух знаменитостей специально были изготовлены марки, а между советским и немецким правительствами достигнута договоренность о том, что в бухте Тихая будет произведен обмен почтой между ледоколом и дирижаблем. На ледоколе этим занимался Иван Папанин, а на дирижабле – Эрнст Кренкель. Начальником экспедиций на ледоколе «Малыгин» был В. Ю. Визе, который ранее руководил этим ледоколом, направленным на спасение итальянской экспедиции на дирижабле «Италия». Под его руководством в 1930-х годах развернулись работы по строительству целой сети полярных станций. В 1932 и 1934 гг. Визе совершил плавание по трассе Северного морского пути на кораблях «Александр Сибиряков» и «Литке».