– А женщины влюбчивы – заметил Пётр.
– Женщины богини и древние это осознавали. А в век железа люди перестали это понимать. Любовь, рождение, новая жизнь и всегда, и всюду женщина. Ты видишь многослойность земной цивилизации и тебе хочется коснуться каждой культуры, и планетарная сфера открывает тебе их, и представь, происходит это, так или иначе, через общение с женщиной. А сегодня ночью я была гречанкой.
– Вот как – Пётр поднял брови.
– Ты знаешь это. Своим родоначальником дорийцы считают Дора, сына Эллина и нимфы Орсеиды.
– Я знаю и то, что прошлое во многом определяет будущее, через сознание людей. Человек, как правило, воспроизводит то что ему понятно, а это прошлый опыт.
– Вот и оказалось, что я твоя нимфа Орсеида, а ты мой Дор. И воспроизвели мы то, что произошло не позже 1300 года до н.э., возможно на том же самом месте, где мы ожидаем, когда просохнут краски на холсте.
глава 3
Одновременно на ограниченной сфере нашей голубой планеты развивается множество разнообразных сюжетов. И выше описанной ночью на противоположной стороне земного шара, в Южной Америке, высоко в горах, в обсерватории Ла Стампа, кипела работа. Телескоп пытливый человеческий интеллект направил в созвездие Льва. Внимание астрономов привлекла звезда Росс 128 и её планетарная система. Одна из открытых экзо планет оказалась похожей на Землю и её параметры вызвали необычное оживление в обсерватории, в святилище человеческого разума, скрытом там, где атмосфера максимально чиста, а помехи, в виде источников света и пыли почти отсутствуют.
Принялись вписывать открытую планету в иерархию известных экзо планет Млечного Пути и стало понятно, что место её на вершине списка. Информационное поле земли заглотнуло эту новость. Журналисты, по обыкновенью, поспешили протрубить о сенсации и уже публика стала об этом событии забывать, опять же по обыкновенью, но на этот раз научный мир уже не терял из поля зрения Росс 128, и обсерватория Ла Стампа стала обращаться к ресурсам интеллектуального поля земли, пытаясь мобилизовать их вокруг себя. Скоро через густую паутину серверов и маршрутизаторов вышли на Петра, на его интеллектуальный ресурс и на его процессор. Обычно, подобное обращение следует после знакомства с публикацией. Но тут задача оказалась не тривиальной и были востребованы люди абсолютно не ординарные и вне системные, способные добиться от процессора почти невозможного.
Заложенное ранее приложение на языке Java, обрело новее дыхание. Универсум пополнился новыми классами и методами. Некоторое время у Петра ушло на синхронизацию работы отдельных кодов приложения и однажды процессор, управляемый виртуальной машиной Java, стал выдавать столбцы цифр и красные строки, описывающие ошибки. Работа закипела. Постепенно стали исчезать сообщения об ошибках. Приложение соединилось с базами данных, коды поупрямились, а платок, которым Пётр вытирал лоб, промок до нитки. Наконец, причудливые строки из мало кому понятных вызовов классов, методов, интерфейсов, операторов, слились в слажено работающий ансамбль и, по мере ввода параметров, приложение стало выводить на консоль вполне правдоподобные результаты.
– Кажется заработало, – прошептал Пётр, руками массируя голову – невероятно.
Но это было лишь ядро универсума, совершающее арифметические расчёты. Задача была сложнее. Приложение должно было графически отображать вероятностную модель расположения скальных планет Млечного Пути, исходя из параметров положения звёзд в галактике, и этапов их эволюции.
– Диву даюсь – говорил Пётр сам себе,– как это и сделать, а главное отобразить, да ещё и в движении.
Тут на помощь Петру пришла его нимфа.
– Мой нежный друг – сказала Кристина, положив руки на широкие плечи Петра – во всём надо идти от простого к сложному.
– Полностью согласен и сообщаю, что пока приложение запрашивает в базах данных переменные x и y, совершает над ними различные операции, а ответ, в виде переменной z, выводит на консоль. Переменными могут быть и координаты звёзд и планет, и параметры их эволюционного развития.
– А что должно быть в итоге? – спросила Кристина, с вопросом в глазах закинув голову назад.
– Универсум должен отображать на экране компьютера галактику Млечный Путь со звёздами и планетами её четырёх рукавов и с вероятностными оценками существования скальных планет земного типа.
– Для всей галактики, в данный момент, это вряд ли возможно. Для отдельного участка подобное допустимо. А потом это можно сделать экстраполируя, как выражаются математики, для всей галактики.
– При этом – заметил Пётр, припоминая что-то – количество не должно идти в ущерб качеству. И наоборот. Сейчас принято считать, что максимальное число звёзд, способных обладать обитаемыми скальными планетами, с водой и атмосферой, в Млечном Пути расположены на расстоянии в восемь килопарсек от центра галактики. Это именно там, где находиться наше солнце.
Взглянув на Кристину, уголки губ которой приподнялись, Петр объяснил.
– Один парсек – это расстояние, которое свет проходит за 3,2616 года.
– Переведи это в километры.
– Один парсек это 206 265 астрономических единиц. Одна астрономическая единица это 149 600 000 километров. Восемь килопарсек это 8 000 парсек.
– А какой у нас ресурс?
– Планетарная сфера разума, с файлами, программными кодами и базами данных, скрытыми в серверах, и к этой сфере мы подключены через паутину маршрутизаторов.
– А что выше в этой иерархии? – спросила Кристина.
– Полагаю, есть галактическая сфера разума.
– Тогда мы должны попытаться подключится к галактической сфере разума. Как это сделать?
Пётр в ответ лишь улыбнулся, покачивая головой.
– Допустим нам удастся. А что последует дальше? – продолжала спрашивать заинтригованная Кристина, и оттенок её глаз изменился.
Её богатое художественное воображение уже представляло Млечный Путь с поясом звезд, тусклых красных карликов, отстоящими на восемь килопарсек от центра галактики и обладающих обитаемыми скальными планетами. Кристина представляла, как красиво это может быть отображено в масляных красках, формирующих на холсте рельеф со зримой перспективой.
– А далее должно быть создано приложение, отстраивающее космическую трёхмерную ткань из галактик, а она похожа на пористую губку.
– Тогда доступная нам сфера разума должна расширится и встанет проблема подключения к сфере разума в масштабе вселенной. Как это сделать?
Разговор происходил в Терсколе, в обсерватории, расположенной на юго-восточном отроге Эльбруса, спящего две тысячи лет заснеженного двуглавого вулкана, невозмутимым исполином вырастающего в центре главного Кавказского хребта. Вокруг белоснежными ледяными склонами в заросшую соснами Баксанскую долину с ревущим потоком на дне мчались лыжники. Над острыми вершинами дышащих стужей бесстрастных серых скал исполинского хребта проплывали белые облака. Глаза слепли от яркого солнца и девственной красоты молодых гор.
– Каков возраст главного кавказского хребта – спросила Кристина чинившего уазик буханку загорелого бородатого астронома, внешность которого указывала на то, что ему известно почти всё.
– Двадцать миллионов лет. А горы, расположенные севернее главного хребта старые, им более ста пятидесяти миллионов лет, и они разрушаются уже очень давно.
Художница облюбовала натуру для картины. Ею оказалось Волчье ущелье с водопадом Девичьи косы. На высоте трёх тысяч метров над уровнем моря было очень холодно и решили использовать пастель и угольные карандаши. За рисованием обсуждение продолжилось.
Рисуя Кристина преображалась. Щёки её покрыл румянец, глаза сверкали. В ней пробудился источник волшебной энергии
Вода водопада с шумом устремлялась в Баксанское ущелье. В горах сходили снежные лавины и низкий гул прокатывался по лежащей далеко внизу исполинской долине. Внизу река чудовищной энергией перекатывала камни. На ветру гудели красавицы сосны с прямыми как лучи солнца толстыми, источающими запах смолы, кремовыми стволами.
