– Держи, шеф, – с этими словами старший протянул Петру Петровичу пятьсот рублей.

– Спасибо, ребята. Аккуратнее выходите, бутылочки крепче держите, не дай Бог уроните, тогда ни за что себе не простите. Всего вам хорошего.

– Не уроним, шеф, такое не роняется. Тебе спасибо, не оставил нас в беде, не бросил на дороге.

– Батя, на выходе крепче держи пузырь.

– Крепко держусь.

В это время из подъезда дома на улицу вышли две тетки внушительных габаритов. Тетки внешне были очень похожи друг на друга, но зримо различались по возрасту. «Наверное, мать и дочь», – отметил про себя и для себя очень уж охочий до своих выводов Петр Петрович.

– Смотри, Катька с матерью из подъезда вышла, наверное, нас встречать. Батя, она к нам идет, – с испугом в голосе сказал «сын» «отцу».

– Не ссы, сынок, помни, что я тебе сказал. Слово – дело.

– Хорошо, батя, так тому и быть.

В это время к машине подошла гром-баба, весом примерно под центнер и ростом под метр восемьдесят. Она уперлась обеими руками в бока и уставилась строгим взглядом разом на обоих мужиков. Мужчины поочередно выползли из машины.

– Опять, суки, нажрались.

Петр Петрович явно не ожидал такого поворота событий. Он решил не торопиться и не стал сразу же уезжать от подъезда дома, к которому только что подъехал. Петр Петрович, затаив дыхание, ждал продолжения событий, ждал развязки, ждал, чем это все закончится.

После этих слов гром-баба, недолго думая, выхватила у первого и младшего по возрасту мужика бутылку водки и со всего размаха с треском разбила ее об асфальт. Бутылка разбилась вдребезги. Осколки разлетелись в разные стороны.

– Катька, чего творишь, в лобешник захотела?

– На, получай в свой лобешник.

Катерина со всего размаха засадила ему ладонью по физиономии. Шлепок от звонкой оплеухи хлопком отозвался в ушах Петра Петровича. «Сын» отлетел на три-четыре метра в кусты. Бабенция же произнесла сокровенное словосочетание:

– Слово – дело.

Следующим на очереди был папа. Он улетел на два метра, но в противоположную сторону, после того как дочурка выхватила из его рук вторую бутылку.

– Катька, не тронь бутылку, не тронь!..

«Отец» попытался приподняться и встать на ноги. Он цеплялся руками за кусты и умолял своим взглядом Катерину пощадить хотя бы вторую бутылку – пощадить последнюю надежу на задушевный разговор с «сыном» за вечерним столом. Его глаза были исполнены мольбой. В ответ на его мольбы она со всего размаха швырнула об асфальт и второй пузырь. Петра Петровича покоробило от увиденного, он сморщился и прочистил пальцем левое ухо.

– Слово – дело.

После этого Катя не стала более ничего поизносить вслух. Она молча сгребла в охапку мужа с отцом, схватив их за шкирки, и потащила волоком к подъезду, приговаривая на ходу:

– Я вам покажу слово, я вам покажу дело, вашу мать.

Ее мама держала перед ними открытую дверь и понимающе кивала головой – в знак согласия с дочуркой:

– Вот вам Катька дома наподдаст.

– Мать, возьми лучше из дома веник с совком и стекла перед подъездом замети, чтобы дворничиха языком не чесала.

– Слово – дело, дочка. Сейчас уберу. Ишь, суки, опять нажрались. Ну ничего, сейчас Катька займется вашим воспитанием.

– Мать, рот закрой.

– Сам свой хавальник закрой, пока по роже у меня не схлопотал.

Дверь в подъезд дома захлопнулась. Лужи на дорогах к этому времени уже подсохли. От них на асфальте осталось лишь воспоминание в виде темных сырых пятен. Темные пятна блекли прямо на глазах, они сужались под натиском солнечных лучей. Солнечный гений продолжал творить чудеса. За час с небольшим он непостижимым образом убрал безжалостной рукой хозяина положения с улиц города мегатонны воды, пролившейся с небес на землю. Убрал один, без начальников и подчиненных и вообще без чьей-либо сторонней помощи.

Да, точно, за словом всегда следует дело – чего ни возьми, чего ни коснись и до чего ни дотронься, не иначе как слово на дело приходится. Серьезная баба эта Катька, с такой точно не забалуешь, и повезло же пацанам… Петр Петрович включил левый поворот, посмотрел в зеркало заднего вида и поехал в сторону Кунцево. По дороге заехал на заправку «Лукойла» и залил машину полным баком отборного девяносто пятого, с неразбавленным октановым числом. Он всегда заправлялся на «Лукойле» – его жизнь к этому приучила. Петр Петрович всегда доверял его октановому числу – числу «Лукойла». На выходе с заправки он заодно прихватил со стеллажа бесплатный журнал «Недвижимость и цены». Петр Петрович вышел на улицу. На асфальте не осталось ни одного темного пятна, он полностью подсох после проливного дождя. Скоро наступит вечер, и на город спустится прохлада, и гневливое солнце начнет тихо, незаметно, постепенно и шаг за шагом клониться к горизонту. Что же, имеет на это полное право. Имеет право на покой – солнцу тоже нужен иногда покой, право на отдых никто не отменял, для этого нами и придуман восьмичасовой рабочий день. Все должно быть одинаково для всех: и для солнца, и для людей – восемь часов так восемь часов… безумного трудового дня. Сегодня безумный день был для солнца – оно как-никак на славу сегодня потрудилось.

Но это как посмотреть и как сказать – кто и как и когда потрудился. День на день не приходится. Да, бывает такое, что солнце возьмет да как и зарядит своей жарой на целый день, ну и что из этого – Петр Петрович [в отместку солнцу] как возьмет и как зарядит бомбить по шестнадцать часов в сутки, точно самый последний муравей-каторжанин. Тут уж кто кого пересилит, так сказать, кто кого возьмет за горло – ты солнце или же оно тебя. Как правило, Петр Петрович оказывался победителем в этой борьбе на истощение, он оказывался сильней своим духом СОЛНЦА САМОГО – и таксовал иногда с самого рассвета – восхода солнца и до самого заката, пока солнце не скроется за линией горизонта. Он явно перерабатывал по сравнению с солнцем, как, впрочем, и большинство людей тоже, как ни странно, оказываются сильней самого солнца, и помногу перерабатывают в жизни своей – по Духу своему. Дух человеческий по силе своего воздействия ни с чем не сравним – он способен не только повернуть реки вспять, но и расстояния и время стереть и вычеркнуть из памяти людской – куда там, какому-то ВЕЛИКОМУ солнцу с этим тягаться – тягаться с силой ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА.

Если бы солнце и вправду было таким великим, то оно давно бы в один день высушило бы все моря и океаны.

Посмотрев в сторону своей машины, Петр Петрович увидел возле нее щуплого и невысокого азиата, одетого в робу зеленого цвета. Подойдя к нему, Петр Петрович протянул ему руку с чеком.

Заправщик в это время сноровисто закручивал крышку бензобака и пялился в сторону протянутого чека. Он, наверное, хотел, но никаким непостижимым образом не мог сделать два дела разом – закрутить крышку бензобака и взять из руки Петра Петровича неряшливо протянутый им чек. Все дело в том, что Петр Петрович стоял от азиата на расстоянии трех шагов. И азиат при всем своем желании, даже бы если он растянулся в шпагате, не смог бы достать своей рукой до протянутого чека, – не оторвав при этом второй своей руки от крышки бензобака. Поэтому, собственно говоря, пока азиат винтил крышку, Петр Петрович так и стоял с протянутой вперед рукой и отстраненно от реальности смотрел непонятно куда, о чем-то думая в этот момент. Ему не было никакого дела ни до азиата, ни до чека, ни до крышки бензобака, ни до машины – ни до чего, он думал о своем долге в сто пятьдесят тысяч косарей зелени. Прикрутив крышку до упора, азиат сделал полтора-два шага к Петру Петровичу, взял протянутый ему чек и больше для вида, чем для пользы дела, посмотрел в него. Петр Петрович залез в карман, вытащил из него скопившуюся за несколько дней мелочь и всыпал в ладонь азиата.

– Благодарю вас, – Петр Петрович кивнул ему в ответ и сел в машину. «Без акцента сказал, надо же», – от Петра Петровича не ускользнула эта мельчайшая деталь.

Озолотив азиата чаевыми, Петр Петрович сел за руль. Но прежде чем повернуть ключ зажигания и завести машину, Петр Петрович раскрыл журнал и опытным глазом сориентировался по ценам на трехкомнатные квартиры в Царском Селе. Просмотрев цены, он резко отшвырнул журнал в сторону на заднее сиденье. Нет, ничего в этот раз я продавать не буду. Хватит с меня, я достаточно напродавался за последние пять лет, будь что будет, после меня хоть потоп. Заправщик подошел к Петру Петрович и через открытое окошко, вежливо попросил: