Лишь с рубежа XX–XXI вв. давние пробелы в изучении истории германских стран начали постепенно устраняться, что было в значительной степени связано с произошедшей в это время сменой поколений историков-германистов. В частности, благодаря научным трудам доцента А. С. Медякова впервые после долгого перерыва предметом специального исследовательского интереса стала история монархии Габсбургов. В его научных трудах на базе архивных материалов Австрии, Венгрии, Германии и России раскрываются механизмы выработки внешнеполитического курса Австро-Венгрии в эпоху дуалистического переустройства страны и в условиях обострения германского и восточного вопросов53. А. С. Медяков является автором глав об Австро-Венгрии и Германии во всех постсоветских учебниках по истории нового времени, подготовленных кафедрой.
Еще одной сферой научных интересов А. С. Медякова является изучение немецкой национальной идеи. Он стал инициатором создания и одним из авторов коллективной монографии, созданной на базе кафедры и посвященной данной проблеме54. Заложенную им научную традицию продолжили его ученики А. В. Лазарева, М. В. Гусева, Д. В. Стерхов и С. И. Голубев, защитившие кандидатские диссертации о различных аспектах немецкой общественной мысли с широким хронологическим охватом от XVII до XX веков.
А. С. Медяков первым применил комплексный подход к анализу такого массового источника по истории повседневности Первой мировой войны, как немецкие открытки этого периода55. Опора на уникальный материал позволила поставить многие вопросы в духе культурной истории и исторической антропологии, в частности, о сочетании бытовавших в обществе социокультурных и идеологических установок с индивидуальным опытом германских солдат военной эпохи. Итогом многолетних исследований стала представленная к защите докторская диссертация56, в которой впервые в историографии был предложен анализ не только изображений, но и текстов личных посланий, вопросов производства, распространения и рецепции открыток, а также их места в возникшей в Германии 1914–1918 гг. «культуре войны».
В начале 2000-х годов специалисты по новой истории Германии расширили привычные хронологические границы своих исследований и обратились к изучению сюжетов раннего нового времени. Прежде всего это было связано с начавшимся пересмотром периодизации и хронологии всеобщей истории – проблеме, в основном касавшейся определения границ между средними веками и новым временем57. Кафедра новой и новейшей истории не осталась в стороне от этой дискуссии, поставив вопрос о включении в свою сферу научных интересов изучение раннего нового времени, периода с конца XV до конца XVIII вв., часть которого была отнесена марксистской историографией к «позднему средневековью» и традиционно считалась вотчиной историков-медиевистов. Периодизация, принятая в советскую эпоху, отрезала у нового времени полностью не только весь XVI, но и половину XVII столетия, что особенно негативно сказалось на развитии изучения на кафедре германистики. Если «новисты», занимавшиеся Англией, Францией или Италией, еще сохранили право на изучение хотя бы XVII в., уделяя внимание революционным движениям этого периода, то историкам-германистам из всего многообразия сюжетов раннего нового времени досталось лишь XVIII столетие с тематикой немецкого Просвещения и возвышения Пруссии58. В итоге из-за существующего хронологического деления германисты-новисты были вынуждены сконцентрировать свое внимание на процессах преимущественно XIX в., фундаментом для которых стал предшествующий период.
Первым германистом кафедры, обратившимся на рубеже 1990-х – 2000-х гг. к раннему новому времени, был профессор А. И. Патрушев. Свои лекции по истории Германии, которые он читал для специализировавшихся по кафедре студентов 3 курса, он всегда начинал с XVI в. и тех фундаментальных изменений, которые произошли в немецких княжествах этого времени во всех сферах жизни общества. Большое внимание Патрушев уделял Реформации и ее влиянию на немецкие реалии всей дальнейшей истории. Его подход к новой истории Германии нашел свое отражение в труде «Германская история. Через тернии двух тысячелетий»59. Вторая часть книги повествует о событиях 1500–1815 гг. Патрушев разделил немецкое раннее новое время на несколько этапов, выделив периоды с 1500–1648 гг., 1648–1789 гг. и 1789–1815 гг. Не будучи узким специалистом по этой эпохе, но прекрасно разбираясь как в отечественной, так и в зарубежной историографии, А. И. Патрушев точно расставил акценты, отметив, что «ни в один из периодов своей истории Германия не изменялась столь кардинально»60, как на рубеже нового времени. Он подразумевал смещение приоритетов от Священной Римской империи германской нации к отдельным абсолютным государствам, среди которых на первый план все больше выходила Пруссия.
Традицию начинать лекционный курс по истории Германии с обращения к раннему новому времени продолжил А. С. Медяков, а его ученица, доцент А. В. Лазарева, выбрала этот период магистральной темой своих научных исследований. Ее кандидатская диссертация61, с одной стороны, обращалась к проблеме становления национальной идеи в Европе, разрабатываемой в тот период на кафедре, а с другой, впервые поставила вопрос о необходимости включить XVII в. в орбиту интересов специалистов по истории Германии нового времени. Тридцатилетняя война, которая стала важной вехой истории германских государств, традиционно изучалась медиевистами и на протяжении многих десятилетий завершала курс средневековой истории, что нашло отражение во многих поколениях отечественных учебников для студентов-историков. Однако уже Б. Ф. Поршнев в своей известной монографии «Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства», подчеркивал, что Тридцатилетняя война была «детищем новой эпохи»62.
А. В. Лазарева рассмотрела это событие с точки зрения появления одного из ключевых феноменов для немецкой истории нового времени – национализма. В своей работе она доказала, что немецкая национальная идея имеет глубокие корни в эпохе гуманизма, а под влиянием катастрофы Тридцатилетней войны сложился базовый комплекс национальных ценностей, таких как мифы о немецких героях, позитивный образ немца, негативное восприятие окружающего мира и образ «врага», которые стали фундаментом немецкого национализма XIX и даже ХХ вв. В год 400-летнего юбилея начала Тридцатилетней войны в Германии вышла коллективная монография «Динамика через насилие. Тридцатилетняя война как фактор изменений в XVII в.», одним из авторов которой, наряду с ведущими зарубежными специалистами по Тридцатилетней войне, стала А. В. Лазарева63.
Расширяя тематику своих исследований, А. В. Лазарева обратилась к сюжетам международных отношений, в первую очередь российско-немецким контактам раннего нового времени64. Она многие годы поддерживает тесные контакты с кафедрами по истории нового времени университетов Марбурга и Вюрцбурга, в которых она неоднократно выступала с различными докладами. Благодаря появлению на кафедре новой и новейшей истории специалиста по истории раннего нового времени в Германии, стала возможной реализация компаративных исследований по целому ряду актуальных проблем этого периода. Совместно с коллегами по кафедре Л. А. Пименовой (история Франции) и Е. Э. Юрчик (история Испании), А. В. Лазарева читает годовой специальный курс, посвященный компаративному анализу феномена власти в монархиях Габсбургов и Бурбонов в XVII–XVIII вв.
