Окошко в их двери отворилась, и кто-то крикнул веселым голосом: “Встаем на обход!” Стало слышно, как в коридоре гремят двери и кто-то громко переговаривается.

– Сегодня хорошая смена, – удовлетворенно заметила Наташа, убирая таз и швабру. – Все, можно ходить босиком!

В камеру вошли четверо: молодой круглолицый мент, мент постарше, с густыми черными бровями, высокая рыжеволосая женщина, похожая на лису, и маленький старичок.

– Здра-а-авствуйте, девочки, – сказал старичок. У него был неожиданно низкий и раскатистый голос. Говорил он как Дед Мороз на детском утреннике. – Как ваши дела?

– Хорошо, хорошо! – заулыбались все разом, а Ирка даже кокетливо хихикнула.

– Есть ли у вас жалобы? Предложения?

– Нет, нет!

– А можно сегодня в душ сходить? – встряла Диана.

– В душ? – изумленно сказал старичок и посмотрел сначала на лисью девушку, а потом на мужчин. – Душ же у нас завтра по расписанию, девочки.

– Но воду дали, горячую воду дали! – загомонили все.

– Ну раз во-о-оду дали… – протянул дежурный. – Но только после обеда, девочки, и быстренько.

– Ура, ура!

– Давайте теперь отметимся. А то вдруг кто-то сбежал. Или наоборот, прибежал.

Все рассмеялись, и Аня с изумлением обнаружила, что тоже усмехается. Этот старичок казался таким милым и человечным по сравнению с прежними ментами, что ему хотелось улыбаться просто из благодарности.

– Вилкова!

– Я!

– Орлова!

– Я!

– Леонова!

– Я!

– Иванова!

– Я!

– Андерсен!

– Я, – сказала Майя и затрепетала ресницами.

– И Романова?..

– Я, – сказала Аня. Старичок закрыл журнал, а она продолжила: – И я бы хотела подать заявление на апелляцию. Можно это через вас сделать?

Все повернулись к ней и замерли. Ирка, не отрывая от нее взгляд, почесала колено карандашом.

– Вы хотите обжаловать ваш арест? – осторожно уточнил старичок-дежурный.

– Ну да.

– А за что вы здесь оказались?

– За митинг.

– А, вы политическая? – сразу как-то расслабился старичок. – Ну напишите заявление в тот суд, где вас судили, мы отправим.

– Когда?

– Да сегодня, что ж затягивать. Мы вас тут держать напрасно не заинтересованы. – Он рассмеялся.

– А вы мне бумагу дадите? – спросила Аня. – А то у меня только тетрадка.

– Дадим, отчего ж не дать. Настя, принесете девочке бумагу?

Лисья девушка отрывисто кивнула.

– Ну ладно, если больше вопросов нет, отдыхайте тогда, – сказал старичок и направился к двери. Повинуясь его едва заметному кивку, остальные полицейские вышли следом.

Когда дверь за ними закрылась, Катя скрестила руки на груди, хищно посмотрела на Аню и спросила:

– А что это ты за апелляцию собираешься подавать?

– На то, что меня незаконно арестовали, – отчеканила Аня.

Ирка разразилась булькающим хохотом:

– Незаконно, ха-ха-ха!

– Дура, ее, может, и правда незаконно! – рявкнула Катя.

Ирка осеклась и с пустым лицом тут же принялась водить карандашом по джинсам.

– Ей на з-завтраке еще лирику дали, – неприязненно глядя на Ирку, пояснила Наташа.

Ане показалось, что настроение в комнате неуловимо изменилось. Остальные ее сокамерницы явно не поняли сначала, как надо реагировать на известие об апелляции, и ждали, что Катя подаст им знак. Как только она отчитала Ирку, все сразу расслабились. Апелляция была негласно признана допустимой, а сама Аня – человеком, имеющим на нее право.

– В самом деле, почему за митинги теперь вообще сажают? – философски спросила Диана, плюхнувшись на кровать. Та заскрипела.

– Да теперь вообще-то за все посадить могут, – пожала плечами Аня. – А это вроде как был несогласованный митинг…

Катя, все еще стоявшая в центре комнаты, обернулась и изумленно посмотрела на Аню:

– А что, митинги надо согласовывать?

– Ну, вообще да.

Катя нахмурилась:

– А ты против чего митинговала?

– Против коррупции. Против правительства.

– А согласовывать где надо?

– Ну, в мэрии.

– То есть нужно попросить разрешения митинговать против правительства у правительства? – уточнила Катя и уперла руки в бока. – Не, вы слышали? Я хуею… Они вообще хоть когда-нибудь согласовывают?

Катино возмущение было таким неподдельным, что Аня невольно улыбнулась.

– В последнее время – нет, поэтому все теперь выходят просто так.

– Да-а, неудивительно, что они вас сажают, им же неприятно про себя плохое слушать, – сказала Диана. Она встала, взяла с тумбочки печенье и громко им захрустела. Несмотря на жевание, лицо у нее оставалось задумчивым и даже немного величественным. – У меня подруга ходила на митинг и меня звала. Я даже почти согласилась. У вас еще они будут? Я, может, в следующий раз схожу, хоть посмотрю, как это.

– И что, з-загребут т-так же! – прокаркала из-под потолка Наташа.

Она забралась на свой насест и оттуда враждебно оглядывала стоящих девушек.

– Да меня уже и так загребли, теперь не страшно! – рассмеялась Диана.

– Я этого не п-понимаю, – продолжала Наташа, переводя недовольный взгляд с одной сокамерницы на другую. – Вот з-зачем эти митинги нужны? Вы д-добились чего-нибудь? – Она грозно зыркнула на Аню. – Вам лишь бы революции устраивать, п-пожили бы уже спокойно!

– Я не хочу революции устраивать, – возразила Аня. – Я хочу хорошо жить.

Наташа всплеснула руками.

– А сейчас ты плохо живешь? – От возмущения у нее снова пропало заикание. – Да в России никогда так хорошо не жили, как сейчас. Ты посмотри на наших родителей, ты посмотри, что в девяностые было! Небо и земля. Мы спасибо должны говорить!

– А мне не нравится наша власть, – надменно сказала Катя, снова скрестив руки на груди. И хотя она смотрела на Наташу снизу вверх, вид у нее был угрожающий. – Я на последние выборы не ходила и мать отговорила. Все равно ничего не меняется, чего лишний раз таскаться. Мать у меня отработала всю жизнь учительницей в школе, а пенсия у нее копейки. А они там все только карманы себе набивают.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.