Когда мы отошли в сторону и встали в тени одного из бараков, Мишка оглянулся по сторонам и сказал:

–Слушай, братан. Давай в следующий раз. Если матери парнишки нужно сходить до могилки, то пускай пишет заявку в администрацию. Раз в месяц на Курган конвой отправляют. Съездит к своему Славе. Он уж точно никуда не денется. Что ночью то шататься?

–Миш, мать просит. Сына потеряла.

–Ну не знаю, – почесал бороду Мишка. – И на вышке сегодня этот мудак Мазур. Ты же знаешь, ему лишь бы пошмалять.

Рядовой Мазур был любителем «заметить подозрительное движение» и разрядить полрожка во тьму с воинственными криками, что он кого-то подстрелил. А когда была очередная ложная тревога и разведчики возвращались из-за стены ни с чем, он рапортовал, что потенциальный противник скрылся только благодаря его усилиям и тому, что он своевременно его заметил. Палку он не перегибал со стрельбой, поэтому от службы его не отстраняли, но признаться не особенно любили за его желание увидеть во тьме врага. Лично я был уверен, что он просто любит пострелять и «потенциального противника» просто придумывает каждый раз.

–Слушай, ну отправишь салагу на вышку. Скажи, чтобы он не палил час-два. Что он не сдержит свое вечное желание пострелять что ли. Скажи, я его лично прошу. Мы с ним сочтемся уж.

–Ой, не знаю…

–Миш, а если так? -я достаю из кармана пачку, в которой лежит целых две сигареты.

–Уоу, – Мишка аж присвистнул.

–Ну мы договорились?

–Ну ладно, только туда-обратно. – сдался дозорный, но предупредил сразу: – Если Хадин или мастер-сержант какой узнают, то сам будешь разбираться. Я скажу если за жопу схватят, что ты мне сказал, что по их приказу шел.

–Идет, – я протянул пачку.

–С вами приятно иметь дело, рядовой Смирнов, – Мишка довольно покрутил пачку в руках. – Сигареты. Это же редкость….м… – он понюхал пачку. – Вот это подарок.

Спустя пару минут мы уже идем по потрескавшейся земле в сторону Кургана. Этой ночью ярко светит полная Луна, свет которой делает нашу дорогу до кладбища цитадели более-менее различимой. Нам идти минут сорок по высохшей земле, прежде чем вы окажемся на окраине Кургана. Мы идем в полной тишине и минут через десять я только оборачиваюсь на огни крепости, которая кажется такой далекой.

Подняв голову выше, я смотрю на серебряную каплю корабля Чужих, который от яркого лунного света прямо сияет. Корабль тех, кто почти уничтожил человечество всегда казался мне красивым. Но сейчас особенно. Хорошая ночь, сейчас самый темный час, но вот-вот начнет рассветать. Я подумал, что будет неплохо, если Мазур меня все-таки не пристрелит этим утром.

Вспомнив любителя стрелять по невидимым врагам, я ускорил шаг. Если этот чертов стрелок увидит реальную цель, то половиной рожка драгоценных патронов он не ограничится – будет бить так, будто цитадель штурмуют как лет восемь назад, когда отец отбивал штурм за штурмом.

Словно услышав мои мысли, мама Славы повернулась ко мне. Поправив черный балахон, она спросила:

–Олег, а у тебя есть близкие, которые захоронены в Кургане?

–Мой отец был офицером разведки в цитадели. Он погиб: машину отца сожгли, то тело забрать не смогли, в засаду они тогда попали. Больше никто из близких не умирал. Матери я не помню, она погибла в первые дни Экспансии.

–Я на Кургане на разу не была. Мы сможем найти место, где похоронили Славу?

–Да, наших хоронят отдельно, – сказал я. – Полковник приказал. Назвал Аллея Памяти Павших.

Мы продолжаем идти в полной тишине до Кургана. Я сам не замечаю, как мы доходим до места и вот уже тут и там появляются металлические проржавевшие кресты с потрескавшимися табличками с именами. Я слышал, что некоторые люди не особенно любят бывать на кладбищах. Мол, страшно. Я не знаю, мне приходилось здесь бывать и ничего кроме любопытства эти кресты и полумесяцы у меня никогда не вызывали. На некоторых занесенных песком могилах даже есть фотографии умерших людей в стекле. Это самое интересное для меня – смотреть на лица тех, кого уже нет и думать об их жизни до того, как обшитый металлическими листами Камаз привез их тела, а рядовые вроде меня достали лопаты и выкопали очередную могилу, вгрызаясь в сухую потрескавшуюся землю.

Аллея Памяти Павших выделяется среди сотен металлических постаментов, разбросанных как попало. У нее нет отдельного забора или ограждений, но у входа на тропинку, ведущую к мертвым воинам цитадели стоят по обеим сторонам два проржавевших бронетранспортера. На броне одного из них намалевано белой краской: «Мы помним».

Мы проходим мимо бронетранспортеров, которые словно охраняют покой мертвых и идем по тропинке. Справа и слева мелькают фотографии на металлических крестах. Кроме фамилии также указано звание и подразделение: дозорная служба, ударный батальон или взвод обеспечения. Я тихо усмехаюсь, думая о взводе обеспечения. Вот уж кто точно умирает своей смертью в тепле цитадели вдали от песчаных бурь и столкновений с бандитами, которыми полна пустошь. Но все равно они отправляются на Аллею Павших, как и те, кто погиб с оружием в руках, как мастер-сержант или ефрейтор Слава.

Наверное, то о чем я думаю про взвод обеспечения это считается плохими мыслями и так думать нельзя об умерших, но что делать. В мире живых нет справедливости и судя по Аллее павших в мире мертвых ей тоже места нет.

Мы подходим к недавно вырытым могилам, возле которых еще лежат куски земли. Я сразу вижу крест, на котором выбито: мастер-сержант дозорной службы Артем Михайлович Горин.

–Привет, Артем, – тихо сказал я.

Странно, для меня он всегда был мастер-сержант, сержант, Горин или иногда мы его называли Гор. А вот только теперь я впервые обратился к нему по имени. Я даже не знал, как его зовут, если честно. Он так сильно остался в моем сознании мастер-сержантом, что теперь странно было подумать, что у него к тому же есть имя и его на самом деле зовут Артем. Будто звание заменило его имя. Я смотрю на крест и еще думаю, что лежащего в каких-то полутора метрах под землей человека мне как раз и предлагают оболгать перед полковником для собственной выгоды и выгоды лейтенанта Хадина. И подленькая-подленькая мысль тут же проскакивает в голове: «Ну что, Олег, ему тут станет хуже от этого?»

Я краем глаза заметил движение и увидел, что Круглова тихо осела на землю, глядя на стоящий перед ней крест.

Нашла.

***

Я лезу в карман и достаю сигарету. Они у нас ценность в цитадели и одна сигарета равна дневной пайке по стоимости, если говорить о торговле бартером. Говорят, что до Первой Экспансии сигарету можно было взять у любого курящего прохожего, просто попросив. Если и это правда, то забавный все-таки был мир, до того как его превратили в засыхающую в пылевых бурях пустошь.

Чиркнув спичкой я прикуриваю драгоценную сигарету, что могу позволить себе не так уж часто в жизни, максимум раз-два в месяц, если получится. Сизый дымок взлетает в светлеющее небо, а дрянь в скрученной сигарете, как мне кажется, делает меня на один краткий миг счастливым. В голову ударяет легкий дурман.

Сидящая на коленях в стороне мама Славы покачивается из стороны в сторону и тихо что-то шепчет. Я понимаю, что еще пара минут и нам нужно уходить, т.к. светлеет очень быстро, время выхода я не рассчитал. Подойдя к Светлане Игоревне, я положил руку ей на плечо и тихо сказал:

–Нам нужно идти. Я могу дать еще пару минут, но солнце вот-вот покажется.

–Да, я понимаю, – сказала она, не отрывая взгляд от креста.

Проходит еще несколько минут в полнейшей тишине и я говорю:

–Пора.

Женщина кивает, по-прежнему не отрывая глаз от креста, затем говорит:

–А знаешь, дозорный, это ведь я его должна была убить.

Я не спрашиваю о чем она. Да и зачем. Просто смотрю на нее, но она явно хочет, чтобы я не пропустил эти слова мимо ушей. Поднявшись на ноги, она говорит:

–Должна была. Да.

–О чем вы…

–Слава мне не родной, – тихо сказала женщина. – Приемный, – посмотрев на меня, она тихо продолжила, глядя прямо перед собой: – ты знаешь сказку про Черную Смерть? Про то, что ночью в цитадели ходит иногда Черная Смерть и забирает души у детей?