Закончив чтение, я сложила письмо. Моя спаленка утопала в вечернем свете, лившемся в окно. Я убрала листки в конверт. Я предвкушала, как поеду обратно в Рим, чтобы забрать из своей маленькой квартиры мебель и зеркала, как они, наконец-то, освободятся от тесноты. Я предвкушала, как комнаты дома наполнятся моими семейными вещами, как все снова вернется на свои места. Я предвкушала, как Макс Ламас и его подруга с волосами мышиного цвета будут ходить по этим комнатам, а потом гулять по полям, когда станет прохладно.

Или нет. Женщина с волосами мышиного цвета будет ходить на вечерние прогулки одна. Или со мной. Макс Ламас будет сидеть за столом в саду, и перед ним будет лежать бумага и ручка. До нас будет доноситься шелест деревьев у ручья и стрекотание кузнечиков с окрестных полей. Потом Макс возьмет в руки ручку, снимет колпачок, несколько секунд посмотрит в никуда, а потом поднесет ее к бумаге и начнет писать.

Мой взгляд упал на зеркало, в котором за покрытой патиной и пятнами поверхностью отражалась я сама, сидящая за письменным столом.

Марко Девоти, подумала я. Где он теперь живет? В Падуе? Или Болонье?