У ее родного города было дополнительное преимущество: в отличие от массовой одержимости в Гонконге, Сиэтл был тихим местом. В Азии Брюс был популярнее «Битлз», но в Америке «Выход дракона» еще не был запущен в прокат. Здесь Брюс был малоизвестным актером сериалов, смерти которого посвятили лишь горстку некрологов. В некоторых из них были допущены вопиющие ошибки. К примеру, в «Лос-Анджелес Таймс» писали, что Линда «родилась в Швеции», а также совершили промах в стиле «все они на одно лицо», назвав Брюса «героем таких фильмов, как «Пять пальцев смерти»[3]. Чтобы обеспечить в Сиэтле спокойные похороны, Линда отправила телеграмму руководству «Уорнер Бразерс», настаивая на «тихой и уединенной службе без какой-либо огласки».

Билеты на имя Линды и Брюса до Нью-Йорка, купленные «Уорнер Бразерс» (Брюс должен был участвовать в «Вечернем шоу Джонни Карсона»), были обменяны на перевоз тела Ли и переезд его семьи в Сиэтл. В четверг, 26 июля, Линда с детьми отправились в аэропорт Кайтак, где они сели на рейс № 4 авиакомпании «Нортуэст Ориент Эйрлайнс». С ними также полетели Эндрю Морган, которому было поручено организовать и оплатить похороны от имени «Голден Харвест», Чарльз Лок, оператор из Китая, документировавший события для фильма, и Ребу Сюй, лучшая подруга Линды. «Она помогала мне не сойти с ума. Не знаю, что бы я без нее делала, – говорит Линда. – Как только мы поднялись на борт, я тут же заснула и спала как убитая – мой мозг наконец отключился».

В то время как старший брат Брюса, Питер, жил в Гонконге, остальные члены семьи – младший брат Роберт, старшие сестры Агнес и Фиби и мать Грейс Хой – последовали за ним в Америку. Они встречали Линду с детьми в аэропорту Сиэтла. Рыдающая Грейс стиснула Линду в объятиях и отказывалась отпускать.

Эндрю Морган встретился с директором похоронного бюро «Баттерворт» на Ист-Пайн-стрит, 300. Они обсуждали, какой участок приобрести на кладбище Лейк Вью.

– Вы хотите похоронить его с такими же, как он? – спросил директор.

– Что вы имеете в виду?

Директор глубоко вздохнул, посмотрел направо, затем налево и прошептал:

– У нас есть участок для китайцев.

– Да неужели? Покажите мне.

Китайское кладбище представляло собой небольшой изолированный сектор рядом с сараем для инструментов. Кладбище же для белых, по словам Моргана, было «размером с Арлингтонское». Эндрю остановился на последнем, выбрав место под большими деревьями с прекрасным видом на гору. «Я купил два участка, расположенных рядом. Один для Брюса, другой для Линды, – вспоминает Морган. – В тот же день я встретился с Линдой в доме ее матери и сказал: «Надеюсь, ты не против, что я купил два места».

Похороны в Сиэтле состоялись в понедельник, 30 июля 1973 года. В отличие от Гонконга, к бюро пришли менее двух десятков поклонников и лишь несколько репортеров. Внутри набралось под сотню родственников, друзей и бывших учеников, в том числе и Джесси Гловер. Джесси, афроамериканец, росший в Сиэтле 50-х годов, был одержим боевыми искусствами, однако не мог найти кого-то, кто захотел бы работать с черным студентом. Брюс был первым учителем кунг-фу в Америке, который принимал студентов независимо от расы или этнической принадлежности. На протяжении многих лет Джесси и Брюс были близки, словно братья. «Я не мог сдержать эмоции, которые рвались наружу, – говорит Джесси. – Я сломался и заплакал, как ребенок».

Из Лос-Анджелеса прилетел контингент голливудских приятелей Брюса: Тед Эшли, председатель «Уорнер Бразерс», Джеймс Коберн и Стив Маккуин. Появление Маккуина, который обычно избегал похорон, удивило всех. «Я заботился о Брюсе, – объяснил Стив. – Мне хотелось попрощаться с другом».

В своей траурной речи Тед Эшли сказал: «За тридцать пять лет в киноиндустрии я никогда не знал кого-либо, кто желал бы совершенства сильнее и прилагал бы к этому больше усилий, чем Брюс. Это можно рассматривать как сожаление: Брюс ушел в самом начале осознания того, что он добьется успеха. Я чувствую печаль, которая смешивается с пониманием того, что пусть он и не взобрался на эту лестницу, но, по крайней мере, вступил на нее».

Вместо традиционной траурной музыки Линда выбрала записи любимых песен Брюса: «Мой путь» Фрэнка Синатры, «Невозможная мечта» Тома Джонса и «А когда я умру» в исполнении группы Blood, Sweat and Tears. В своей речи Линда сказала, что текст последней песни соответствовал философии Брюса. «Когда я умру, когда уйду в мир иной, вместо меня в этом мире появится дитя, чтобы продолжилась жизнь».

Линда, которая в родных стенах выглядела уже гораздо менее потрясенной, продолжила: «Брюс верил, что один человек представляет все человечество, вне зависимости от того, где он живет – на Востоке или где-то еще. Он считал, что человек изо всех сил пытается найти жизнь снаружи, не понимая, что жизнь, которую он ищет, находится внутри него самого. Душа – это эмбрион тела человеческого. День смерти – это день пробуждения. Дух продолжает жить». Добавив собственную точку зрения, она подытожила: «Когда наступит наш день пробуждения, мы снова с ним встретимся».

После службы присутствовавшие по очереди подходили к телу Брюса. Гроб был покрыт белыми, желтыми и красными цветами, которые образовывали символ Инь и Ян из даосизма. «Когда я заглянул в гроб и увидел бледное подобие того, что раньше было Брюсом, я ощутил дикий гнев и острую необходимость что-то ударить», – вспоминает Джесси Гловер.

Надгробие Брюса было вручную высечено в Гонконге и доставлено в Сиэтл. По указаниям Линды каменщик поместил фотографию Брюса вверху надгробия, а под ней выгравировал его имя на английском и китайском языках, а также даты рождения и смерти. 27 ноября 1940 – 20 июля 1973. Линда также захотела сделать надпись «Основатель Джит Кун-До». У основания мастер установил открытую книгу, высеченную из мрамора. На левой странице – даосский символ Инь и Ян; на правой – слова «Твое вдохновение продолжает вести нас к нашему личному освобождению».

Гроб несли Стив Маккуин, Джеймс Коберн, инструкторы Джит Кун-До Таки Кимура и Дэн Иносанто, младший брат Роберт Ли и Питер Чин, друг семьи из Лос-Анджелеса. Около могилы Джеймс вышел вперед и произнес последние слова: «Прощай, брат. Для меня было большой честью разделить этот отрезок времени с тобой. Как друг и учитель ты объединил все мои «я» – физическое, духовное и психологическое. Спасибо. Покойся с миром». После этих слов он снял белые перчатки, в которых нес гроб, и бросил в открытую могилу. Остальные последовали его примеру.

Линда встала и быстро поблагодарила всех за то, что они пришли. Грейс Хой, на которой было синее пальто на пуговицах и темные солнцезащитные очки, была настолько убита горем, что, если бы не помощь двух родственников, она не смогла бы покинуть кладбище самостоятельно. Толпа редела, все возвращались к своим автомобилям. Последним остался Джесси Гловер. Когда пришли рабочие, чтобы засыпать могилу, Джесси взял одну из лопат и прогнал их. Это было очень по-американски: черный мужчина, по лицу которого катятся слезы, засыпает могилу китайца на белом кладбище. «Мне показалось неправильным, что Брюса будут закапывать руки незнакомцев», – вспоминал Джесси.

Родители Брюса Ли, Грейс Хой и Ли Хой Чен. 1950-е годы (Фото Дэвида Тедмэна)

Закулисье: Ли Хой Чен держит младенца Брюса, лицо которого раскрашено в традициях кантонской оперы. Декабрь 1940 года (Фото Дэвида Тедмэна)