Брюс ненавидел школу. Усидеть в классе было для него практически невозможно. Он постоянно ерзал и не мог сосредоточиться на предмете. Хотя он любил читать комиксы и романы о боевых искусствах, он презирал свои учебники, отказываясь открывать их. Он был умным ребенком, который получал отвратительные отметки потому, что отказывался делать домашнюю работу. Что еще хуже, его старший брат Питер был образцовым учеником и перфекционистом в учебе, сдавшим все экзамены на «отлично». «Папа очень любил Питера, потому что тот был прилежным учеником со светлым будущим и, как отец, очень тихим», – говорит Роберт.

Чтобы помочь своенравному сыну, Грейс наняла Брюсу частного учителя. Притворяясь послушным ребенком, Брюс брал книги и отправлялся к репетитору. Спустя час или два учитель звонил домой узнать, где Брюс. Брюс возвращался домой в разорванной грязной одежде – книжки при этом выглядели так, словно их не открывали – и клялся, что все это время был с учителем. «Брюс был с друзьями, дрался на улице, – вспоминает Грейс. – Он не знал, что учитель только что звонил. Я спрашивала его, где он был, а он говорил, что только что закончил уроки».

Брюс присоединился к банде. Точнее говоря, он организовал собственную. Маленький дракон не исполнял приказы – он их раздавал. Его одноклассники говорят, что у него было пять-шесть «последователей», выполнявших его распоряжения. Двое из них останутся верными ему всю свою жизнь. Ву Нган был сыном главного слуги в семье Ли. Мальчики с детства росли вместе и были как братья. Позднее Ву Нган стал личным слугой Брюса. Никому Ли не доверял так, как Ву Нгану. Вторым верным последователем был Юникорн Чан – юный актер, с которым Брюс познакомился на съемочной площадке фильма «Рожденный человеком» (1946). Позже именно Юникорн помог взрослому Брюсу возродить свою карьеру в Гонконге.

В отличие от героев фильма «Малыш Чунг», эти мальчики не были детьми улиц. В основном это были ребята из семей среднего класса, посещавших приходские школы. Они были хулиганами, но не бандитами; причиняли небольшой ущерб, но никогда не совершали серьезных преступлений. Если не считать драк, их постоянным занятием в свободное время были различные проказы. «Однажды вечером, когда наша служанка отправилась на прогулку, Брюс переставил всю мебель в ее комнате, – вспоминает Грейс. – Ближайший светильник стоял в центре комнаты, поэтому по возвращении она тыкалась и врезалась почти в каждый стол и кресло на своем пути. Она была в бешенстве и пришла ко мне сказать, что, по ее мнению, это сделал Брюс. Я обещала, что поговорю с ним, но поняла, что мне будет очень трудно не засмеяться при этом самой».

Брюс становился старше, а проказы – изощреннее и агрессивнее, особенно когда он считал, что мстит за свою семью или друзей. В десять лет Брюс и Ву Нган попытались проникнуть в Театр Донгл на углу Нэйтан-роуд и Нулла-роуд. Брюсу удалось пробраться внутрь, но Ву Нгана поймал южноазиатский билетер, который кричал на него и бил по голове. Переполненный гневом, Брюс бросился наружу и стал кричать билетеру, чтобы тот прекратил избиение. В результате оба мальчика были пойманы и наказаны. Следующие две недели они провели в подготовке своей мести. В соседнем продуктовом ларьке они купили только что приготовленного жареного кальмара, в которого тайком добавили слабительное. С пространными извинениями они предложили кальмара билетеру. На этом большинство десятилетних шутников остановилось бы, но только не Брюс. Вместо этого мальчики спрятались в туалете с заранее подготовленным ведром экскрементов, ожидая появления билетера. Когда сдобренные слабительным кальмары вынудили его отправиться в уборную, мальчишки воткнули десятисантиметровый фейерверк в ведро с фекалиями, подожгли его и подсунули под дверь кабинки – прямо перед билетером. Когда фейерверк взорвался, мужчину покрыло нечистотами с ног до головы. Брюсу на шесть месяцев был запрещен поход в театр.

Грейс, которая впоследствии переживала, что испортила Брюса, играла роль хорошего полицейского. Она постоянно отчитывала сына, просила его и умоляла, скрывая от отца многие из его выходок. Когда Брюс зашел слишком далеко – как в случае с билетером, – Грейс призывала на помощь Хой Чена. «Брюс знал, как его отец ненавидел насилие, – говорит Грейс. – Я всегда угрожала, что расскажу отцу, если он не начнет вести себя подобающе. Брюс всегда обещал исправиться, но продолжал драться».

Хотя на сцене и в кино Хой Чен играл смешного клоуна, в семье его ролью был суровый, эмоционально отстраненный сторонник дисциплины – архетип, знакомый большинству китайских детей. «Каждый раз, когда Брюс делал что-то не так, отец наказывал всех нас, – посмеиваясь, вспоминает Фиби. – В наши обязанности входило заботиться о младшем брате. Отец выкручивал нам уши, закрывал дверь и ставил на колени. «Будешь и дальше хулиганить?» – спрашивал он Брюса, а затем бил нас – мальчиков бамбуковой палкой, а девочек свернутой газетой. Брюс не понимал, почему девочек бьют только газетой. «Потому что твои сестры – девочки, а удар газетой не такой болезненный, – объяснял отец. – Но вы, мальчики, вели себя отвратительно, поэтому такого наказания вам будет недостаточно». Часто отцу даже не нужно было бить Брюса – он мог напугать Брюса одним лишь взглядом. Отец внушал трепет».

Плохие отметки, постоянные драки, все более жестокие проказы и издевки – Маленький дракон позорил свою семью и подмачивал репутацию родителей. После выходки с билетером в Театре Донгл стало ясно: с этим нужно было что-то делать. Единственным, что любил Брюс, помимо комиксов, была актерская игра. Грейс с трудом удавалось вытянуть его из постели утром и отправить в школу, однако у нее никогда не возникало трудностей с тем, чтобы разбудить его, когда нужно было отправляться на съемки после полуночи[16]. «Брюс всегда выглядел естественным, – уверяет Роберт. – Разбуди его среди ночи – и он сразу же был в роли».

Поскольку другие наказания не работали, отец сделал ему перерыв в съемках, пока Брюс не начнет вести себя прилично. Он запретил Маленькому дракону сниматься в продолжении «Малыша Чунга». До конца 1950 года Брюс не появился ни в одном фильме. После долгих уговоров Брюсу разрешили сняться в фильме «Раннее детство» (1951), но поскольку его поведение не улучшилось, запрет на съемки был наложен вновь. В карьере Маленького дракона настал двухлетний перерыв, до 1953 года.

Хой Чен и Грейс не были из тех родителей, что всеми силами заставляют своего ребенка делать карьеру, и они рассматривали возможность сниматься не как профессию, а как привилегию, которой можно лишить сына, если тот будет учиться плохо. Хой Чен рос в такой бедности, что не мог позволить себе посещать школу. Он не хотел, чтобы один из его сыновей остался без хорошего образования – или совершил те же ошибки, что и отец.

Гонконг был наводнен опиумом даже спустя сто лет после его захвата Великобританией. Колониальное правительство официально запретило его курение в 1908 году, но исполнялся этот запрет очень плохо. Вплоть до 1960-х количество опиумных наркоманов, особенно в сфере развлечений, продолжало расти. Одним из них был отец Брюса. «Это помогает моему театральному голосу, – утверждал Хой Чен, – и делает его нежнее». Опиум для актеров китайской оперы был как героин для американских джазовых музыкантов. В кантонском сленге существовал даже отдельный термин для курения опиума – «жевательная рифма».

Любимой ролью Хой Чена и его наиболее известным выступлением была пьеса «Два опиумных наркомана подметают дамбу» – комедия о двух исхудавших, зависимых от пагубной привычки людях, которых отправили на уборку в Гуанчжоу после того, как правительство запретило опиум. По сюжету оба актера, игравших главные роли – Ли Хой Чен и Сунь Ма Дзэ Цанг, – должны были вечер за вечером курить опиум на сцене.