Ее трость упала на пол, и на нее обернулись любопытные посетители. Амелия ненадолго замешкалась, но затем присела, чтобы нащупать пальцами трость, и грациозно поднялась. Ее щеки слегка порозовели, и мне стало любопытно, чувствует ли она на себе взгляды присутствующих. Амелия медленно пошла вперед, прокладывая тростью дорогу к бару. Я запоздало вспомнил, что сегодня работаю, и спешно обошел стойку, снимая куртку и закатывая рукава. Амелия села на стул и терпеливо ждала, когда к ней подойдут. Интересно, что она делала, когда люди ее игнорировали?

– Амелия, чем могу помочь?

– Давид? – спросила она, удивленно поднимая голову.

– Впечатляюще. Ты хорошо разбираешься в голосах.

– Спасибо. Э-э, а где Морган? Сегодня ты за баром?

Она сидела очень ровно, не сутулясь и не ерзая на сиденья, как большинство людей. Даже не облокачивалась на бар, словно боялась что-то перевернуть или вторгнуться в чье-то личное пространство. Амелия не могла знать, что единственные люди за баром сидели в другом конце, попивая пиво и наблюдая за игрой «Тоттенхэм Хотспур»[3] по телевизору.

– Да, я его заменяю, – я не вдавался в подробности. – Тебе что-нибудь налить?

Амелия закусила губу и покачала головой:

– Нет, я не пью. Я и так слепая, а алкоголь притупляет мои оставшиеся чувства. Вместо того чтобы расслаблять, он пугает меня до чертиков. – Она пожала плечами: – Наверное, я говорю как маленький ребенок.

– Нет, я понимаю. Я тоже не пью.

Она с сомнением вскинула брови:

– Но ты работаешь в баре.

– Я никогда не мог делать что-то умеренно. Видишь ли, я не пью – я напиваюсь. Со мной либо все, либо ничего, так было всегда. И раз уж я не могу все, придется смириться с ничем, – произнес я непринужденным тоном, гадая, с чего вдруг мне захотелось разубедить ее. Затем плавно сменил тему: – Может, налить тебе чего-нибудь другого? Лимонад, воду, чего-то безалкогольного?

– Диетическую колу, пожалуйста.

Я сразу же взялся за дело, и через пару секунд на подстаканнике перед ней появилась кола.

– Диетическая кола прямо по курсу.

Амелия улыбнулась и поблагодарила меня. Осторожно вытянув руку, нащупала пальцами прохладный стакан и подвинула его к себе. Затем склонилась над ним, будто принюхивалась, и замерла над своим напитком. Ее нос находился так близко к шипучей коле, что погрузился бы в нее, опустись она на сантиметр ниже.

– Что-то не так? – спросил я.

Амелия резко выпрямилась и потерла нос правой рукой, по-прежнему держа стакан левой.

– Нет, мне, э-э, нравится, как она шипит и брызгает на мою кожу. Я не знала, что ты все еще смотришь на меня.

В ее голосе появились стальные нотки, по которым я сразу же понял, что она не любит, когда на нее пялятся.

– Тогда займусь своими делами, – я улыбнулся; мне понравился ее дерзкий ответ.

– Э-э, Давид… – ее голос поднялся на пару октав, – на самом деле я просто пришла за чеком. Ты не мог бы его принести?

– Конечно, только дай мне минуту. Я не буду смотреть, если ты захочешь еще немного насладиться пузырьками.

Все чеки хранились в сейфе под баром, и мне потребовалось несколько минут, чтобы найти запасные ключи от кабинета Моргана. Он забрал свои, когда уходил. Я выругался, думая о том, какие сложности у меня возникнут, если Морган решит, что его гордость важнее работы. К примеру, мне придется менять все замки. Я искренне надеялся, что он вернется утром с раскаяниями. Мне не хотелось искать нового менеджера; Морган хорошо справлялся со своими задачами, когда не вел себя как придурок.

Когда я подвинул конверт по стойке, задевая ее свободную руку, чтобы она узнала о моем присутствии, Амелия взяла его и вернула обратно.

– Ты не мог бы открыть его и прочитать мне? Я смогу обналичить чек в банкомате на углу, если буду знать сумму.

Разорвав конверт и взглянув на цифры, я был поражен. Затем чуть ли не робко назвал Амелии сумму, и она вздохнула:

– Морган предупреждал меня, что я буду получать минимальную зарплату, пока не закончится испытательный срок. Ты случайно не знаешь, когда это будет?

Мой желудок запылал жаром от ярости, но я подавил его ради Амелии. Пришлось подыграть – не для того, чтобы защитить Моргана, а чтобы защитить ее чувства. Не было никакого испытательного срока. Морган снова играл в свои игры. Амелию наняли в качестве шутки – к тому же дешевой. Но я не мог ей этого сказать.

– Уже. Ты будешь получать столько же, сколько и остальные танцовщицы, и тебе выплатят полную сумму, которую ты заработала за первые две недели, за вычетом этого чека.

– Серьезно? Это замечательно! Морган мне об этом не говорил.

Я скривился. Это Морган отправится на испытательный срок.

Амелия вопросительно повторила сумму, и я снова зачитал ей чек.

– Запомнила. Пойду обналичу его. Сколько я должна тебе за колу?

– Преимущество сотрудников бара – диетическая кола бесплатно. И пузырьки.

Она широко улыбнулась, и я улыбнулся в ответ – ну невозможно сдержаться перед лицом такой радости, независимо от того, видит она это или нет.

Амелия осторожно встала и достала трость, направляясь к выходу. Ее чек был спрятан в широком кармане пальто.

– Может, тебе помочь? Хочешь, я отправлю кого-нибудь с тобой?

Она покачала головой, не оглядываясь:

– Сенсорные экраны отвратительны. Мне с ними не совладать. Но, слава богу, в банкомате на углу есть шрифт Брайля на клавиатуре! Будь мир плоским, люди, как я, просто соскользнули бы с края.

Она произнесла это веселым, юморным голосом, и я изумленно покачал головой. Амелия толкнула дверь на улицу, и тьма поглотила ее.

Я боролся с желанием пойти за ней, убедиться, что ее не ограбят у банкомата, что ее жалкий чек не украдут, что ее трость не используют против нее. Мир и без того опасен для большинства людей. Но для Амелии он откровенно смертелен. Она абсолютно уязвима. «Будь мир плоским, люди, как я, просто соскользнули бы с края».

Однако она не мешкала.

Я уважал ее, восхищался ею и поэтому задержался за баром на пару долгих секунд в немом проявлении поддержки, хоть мое сердце и колотилось в груди, а ладони вспотели. В голове всплыло лицо моей сестры. Она тоже когда-то исчезла в ночи. И больше я ее не видел.

– Винс? – позвал я младшего бармена, обменивающегося историями с постоянными клиентами в другом конце бара. Он не имел ни малейшего представления о драме, которая разворачивалась последние десять минут.

– Здорово, Таг.

– Ты останешься один за баром где-то на полчаса. Я вернусь, чтобы окончить смену и помочь тебе закрыться. Моргану пришлось уйти. Ты справишься?

– Да, босс, нет проблем. Сегодня все равно не очень людно.

Я схватил куртку и, не произнося ни слова, вышел за дверь и побежал к банкомату на углу, догоняя Амелию до того, как она успела пройти полквартала. Она удивилась моему появлению, но просто пожала плечом, когда я сослался на правила бара.

– Но я ведь даже не работаю сегодня, – возразила она.

– Сделай мне одолжение.

Она снова пожала плечом, и я терпеливо встал в стороне, чтобы она могла спокойно обналичить чек – что она с легкостью и сделала, уверенно водя пальцами по клавишам.

Когда Амелия закончила, я встал рядом, и она взяла меня под руку, как прошлым вечером. Мы шли в комфортном молчании – я тихо напевал, Амелия шла со мной в шаг, как если бы доверяла, что я веду ее в нужном направлении.

Мы почти дошли до ее двери, как вдруг Амелия замерла и начала дергать меня за руку:

– Слушай!

Я прищурился и всмотрелся во тьму, внезапно обеспокоившись, что у нас появилась компания.

– Вот оно!

А затем услышал далекий гудок поезда и грохот колес, скользящих по рельсам.

– Десять вечера. Четко по расписанию, – выдохнула Амелия.

Звук набирал силу, гудок раздался громче, проносясь по ночи скорее песней, чем сигналом предупреждения. Я всегда любил звуки поездов, но уже давно не останавливался, чтобы просто послушать их.