Он хотел, чтобы я спас ему жизнь.

Я лишь надеялся, что еще не слишком поздно.

Мой бар называется «Таг», потому что он мой. Да, вот так все просто. После приобретения я пару недель размышлял над названием, пытаясь придумать что-то запоминающееся, изобретательное, но в конечном итоге просто налепил на него свое имя. В этом есть определенная логика, верно? Когда что-то принадлежит тебе, ты называешь его своим именем.

Поскольку я бывший алкоголик, кому-то владение баром могло бы показаться настоящим мазохизмом, но я купил его не ради выпивки. Каждый раз, входя внутрь, окидывая взглядом помещение, становясь за барную стойку и наливая кому-то коктейль, я чувствую себя могущественным. Будто я одолел своих демонов или как минимум дал им сдачи. К тому же я мужчина, а бар – это мужская берлога в высшей степени. На стенах и потолке висит множество телевизоров с плоскими экранами, чтобы посетители могли смотреть несколько матчей одновременно, и бар делится на секции в соответствии с разными видами спорта. Если вы пришли посмотреть конкретный бой или футбольный матч, для вас всегда готов один из экранов. Внутри пахнет дорогими сигарами и кожей, хвоей и пачками денег – в общем, всеми ароматами, которые делают мужчин признательными за свой тестостерон. Оформление состоит из каменных стен, темного дерева, теплого освещения и симпатичных официанток. И я этим чертовски горжусь.

Но я не просто владелец бара. Мне принадлежит весь квартал. Бар на углу, небольшая крытая арена, где каждый вторник и раз в месяц по субботам проходят бои среди местных, спортзал за ней, а в конце квартала – магазин спорттоваров с моим лейблом «Команда Тага» на каждой поверхности. Над тренировочным залом находятся моя квартира и еще две, которые я сдаю знакомым по своему усмотрению. Весь этот квартал – маленький мир, сотворенный мной. И все связано между собой, каждый бизнес взаимодействует с другим.

Даже бар и бойцовская арена взаимосвязаны. По вечерам, когда боев нет, сиденья арены отгораживаются стеной из металлической гармошки, а клетка переоборудуется в сцену – укромную нишу с дюжиной столиков и диванов. Барная стойка, для удобства, находится прямо за углом, да и официантки постоянно обслуживают клиентов, чтобы им не нужно было вставать. Четыре вечера в неделю на этой маленькой арене разыгрывается совершенно иное шоу, абсолютно другое спортивное мероприятие. В центре клетки ставится пилон, и внутрь не пускают ни одного бойца – только женщин, одну за другой, которые кружатся и извиваются на шесте в ритм с пульсирующей музыкой, приглушенной для остальной части заведения. У меня в баре все строго – насколько это возможно с пилонами и полуголыми девами. Девушки танцуют, но не раздеваются и не ходят среди зрителей. Но это все равно достаточно сексуально и нескромно, чтобы отделить эту зону от остальной части бара. Она используется как комната для переговоров – я веду там больше дел, чем где-либо еще, – и является вишенкой на верхушке заведения, ориентированного на трудолюбивых мужчин, которые чувствуют себя в меру робкими и признательными за подобное времяпрепровождение.

«Таг» открылся два года назад, одновременно с запуском моей линии одежды и первым крупным боем, где я исколотил мужчину, которого не должен был одолеть. Я отправил его в нокаут и стал пользоваться повышенным спросом. Все было идеально просчитано, один мой успех проложил путь другому. Я был богатеньким сопляком, который вырос бизнесменом; ковбоем, который предпочел ездить на волне обожания, чем на лошади. Куда больше меня интересовало заниматься боями без правил и смешанными единоборствами, чем продолжать дело отца. Я мог бы этим заняться. Это тропа, вымощенная золотом, дорога привилегий и прав. Но ее вымостил не я, а я твердо убежден, что нельзя быть полностью счастливым, шагая по чужой тропе. Чужому пути. Чтобы обрести истинное счастье, нужно проложить его самому, даже если этот путь непрямой. Даже если придется построить мосты и проделать туннели в горах. Ничто не приносит больше удовольствия, чем прокладывание собственной дороги.

Я приехал в Солт-Лейк-Сити три года назад, готовым взяться за работу. У меня были деньги – частично мои, заработанные вместе с Моисеем, частично чужие. Я был богатеньким мальчиком, но не глупым. Я знал, что мне нужен капитал, чтобы построить империю. Порой нужны деньги, чтобы делать деньги. Поэтому я взял их у отца, дав себе клятву, что верну полную сумму до своей смерти или до своего тридцатилетия. В зависимости от того, что наступит раньше.

В мои двадцать шесть у меня уже не было больших запасов времени или просторов для маневров. Но я успешно продвигался, дела у моего бара шли очень хорошо. Подтверждения тому окружали меня повсюду, когда я вошел в заведение вечером понедельника – обычно самого непродуктивного дня недели: к переполненным столикам и веселому ропоту расслабленных посетителей.

Музыка, от которой вибрировал весь бар, быстро согрела мое сердце. Мимо гордо прошли две официантки в нарядах девушек с ринга – коротких шортиках в обтяжку и узких топах от «Команды Тага», не объявляя, а разнося раунды шотов. Они одинаково улыбнулись мне и взбили волосы, словно это входит в их работу. Может, так оно и должно быть… или же это просто здравый смысл. Боссу всегда улыбаются.

И хоть я автоматически улыбнулся им в ответ, я пришел не для флирта. Я оценил настроение в зале, посчитал количество мужчин у бара, занятых столиков, испаряющегося алкоголя и эффективность обслуживающего персонала. Когда я подошел к бару, чтобы переговорить с Морганом, моим менеджером, из-за темного угла дальше по коридору полилась ритмичная музыка, под которую танцевали девушки.

– Кто сегодня танцует? – поинтересовался я, хотя на самом деле мне было все равно.

– Джастин. Лори. И новенькая.

Морган ухмыльнулся, словно у него был какой-то секрет, и я тут же преисполнился подозрениями. Он поставил передо мной колу, и, сев за бар, я сделал щедрый глоток, прежде чем ответить:

– Неужели? Судя по твоей самодовольной улыбочке, я так полагаю, ты хочешь что-то рассказать мне о новенькой.

– Не-а. Она красивая, отлично танцует, с шикарным телом. Она работает уже две недели, хотя ты вечно на нее не попадал. Всегда приходит вовремя и двумя словами не обмолвится. Она танцует, не пьет и не кокетничает. Все как тебе нравится.

И снова эта ухмылка.

– Гм-м…

Я отодвинул колу и встал, решив лично посмотреть, в чем подвох. Я бы не удивился, если бы Морган переодел одного из бойцов моей команды и отправил его в клетку в бикини. Он чертовски хороший бармен… но его любовь к розыгрышам сводит меня с ума.

Я поздоровался с несколькими посетителями, пожал им руки, поцеловал Сторми в щеку, пока она относила ледяные бутылки с пивом, и помахал Малкольму Шорту, который определенно не потрудился переодеться после работы и выглядел немного нелепо в своем костюме и кепке «Юта Джаз»[2]. Но игра уже началась, и он, заведенный, сидел довольный аки слон, приковав взгляд к экрану. Он один из спонсоров «Команды Тага», так что когда он счастлив – я счастлив.

В зале я работал почти так же хорошо, как на ринге, хотя всему бы предпочел бой. Но весь мой разум занимала работа, когда я прошел через небольшую арку, отделявшую танцующих девушек от спортбара. Мой взгляд тут же поднялся к клетке, поскольку я ожидал худшего. На пилоне танцевала Джастин, которая как раз заканчивала свой номер кругом по клетке. Ее бедра и руки покачивались из стороны в сторону, будто она только что объявила следующий раунд, а затем в комнате погас свет.

Когда его снова включили, в центре октагона стояла новенькая, держась руками за шест и опустив голову. Как только заиграла музыка, она тут же принялась исполнять свой стандартный номер, и я сосредоточенно нахмурился. Девушка была стройной и поджарой, ее мышцы напрягались под гладкой кожей. Прямые темно-каштановые волосы казались шелковыми в свете софитов, намасленное тело блестело, шорты, которые с трудом можно было назвать таковыми, и верх от бикини ничем не отличались от наряда предыдущей танцовщицы. Я наблюдал за ней с пару секунд, ожидая подвоха. В том, что он есть, я не сомневался.