- Я надеюсь, что буду иметь эту честь, - отвечал Джордж с улыбкой. Он начинал понимать, куда клонит Джек.
- Тогда подумайте, что, если... хотя как может такой грешник, как я, помыслить о подобном блаженстве!.. Подумайте, что, если в один прекрасный день она станет вашей сестрой? Кто может увидеть ее и не стать рабом ее чар? Не скрою, я им стал. Не скрою, что сапфические строфы, напечатанные в сентябрьском номере "Журнала для джентльменов" и начинающиеся словами Lidiae quondam cecinit venustae {Некогда пел прелестную Лидию (лат.).} (их перевел на английский мой университетский товарищ), принадлежат мне. Я сообщил матушке о нашей взаимной склонности, и миссис Ламберт тоже полагает, что я имею основания надеяться на расположение этой прелестнейшей из дев. Я написал Лидии письмо, и матушка написала тоже. Она намерена сегодня же нанести визит дедушке мисс Лидии и принести мне ответ, который сделает меня либо счастливейшим, либо несчастнейшим из смертных. И вот во время этой семейной беседы мне и случилось ненароком сообщить отцу кое-какие слова, оброненные моей дорогой девочкой. Возможно, я позволил себе недостаточно уважительно отозваться о вашей храбрости, в коей я ни секунды не сомневаюсь, клянусь богом, а быть может, и она заблуждалась в своих суждениях о вас. Быть может, червь ревности точил мою душу, и - сколь ужасное подозрение! мне казалось, что нареченный моей сестры пользуется слишком большим расположением у той, которая должна принадлежать только мне одному. Ах, дорогой Джордж, кто знает всю бездну своих прегрешений? Я подобен тем,, обезумевшим от любви... Проклятье! Почему вы смеетесь, сэр? Я вам покажу, что risu inepto... {Неуместный смех (лат.).}
- Ну как, мальчики, вы, я вижу, уже помирились, - воскликнул генерал, входя в комнату и видя, что Джордж покатывается со смеху.
- Я пытался объяснить мистеру Уорингтону, что я думаю по поводу неуместного смеха вообще и по поводу его смеха в частности! - пылая гневом, говорит Джек Ламберт.
- Полно, Джек! Джордж ведь дал слово - сохранять спокойствие, и ты не можешь вызвать его на дуэль раньше чем через два года, а к тому времени, я надеюсь, вы сумеете как-нибудь поладить. Пошли обедать, мальчики! Выпьем за здоровье наших отсутствующих друзей, за окончание войны и за то, чтобы оружие обнажали только на поле боя!
По окончании обеда Джордж поспешил откланяться, сославшись на некую условленную встречу, а Джек, по видимому, покинул дом вскоре после него, ибо, когда Джордж, закончив кое-какие дела у себя дома, появился на Блумсбери-сквер перед домом мистера Ван ден Босха, он увидел, что молодой священник уже прибыл туда раньше него и разговаривает со слугой. Хозяин и хозяйка уехали из города еще вчера, сообщил слуга.
- Мой бедный Джек! А письмо, которое должно решить вашу судьбу, лежит, вероятно, у вас в кармане? - спросил Джордж своего будущего шурина.
- Ну да... - Джек не стал отрицать, что этот важный документ у него с собой. - И маменька уже приказала подать портшез и готовится нанести визит мисс Лидии, - жалобно шепнул он, стоя на ступеньках крыльца.
В кармане у Джорджа тоже лежала записочка, адресованная той же особе, но он не нашел нужным сообщать об этом Джеку. По правде говоря, он затем и забегал домой, чтобы настрочить едкое послание мисс Лидий с особой припиской для джентльмена, сообщившего ей забавную историю о том, как он, Джордж, донес якобы куда следует о предстоящей дуэли! Но поскольку хозяев не оказалось дома, Джордж, как и Джек, предпочел не оставлять записки. "Если распространитель клеветы - кузен Уилл, я заставлю его об этом пожалеть", подумал Джордж. И, не выказывая своих чувств, спросил слугу:
- Скоро ли господа вернутся?
- Они отправились в гости к важным особам, - отвечал слуга. - Вот тут на бумажке записан адрес.
И Джордж прочел слова, нацарапанные рукой мисс Лидии: "Картонку от мадам Хокэ отправить фарнхэмской почтовой каретой его сиятельству графу Каслвуду в Каслвуд, Хэмпшир, для мисс Ван ден Босх".
- Куда? - воскликнул изумленный Джек.
- Милорд и его матушка с сестрицей частенько наведываются к нам, - с важностью отвечал слуга. - Они с нашими-то в дружбе.
Все это было в высшей степени странно, так как тисе Лидия лишь один-единственный раз обмолвилась о посещении леди Каслвуд.
- И, верно, они думают там погостить. Мисс забрала с собой целый ворох платьев и кучу картонок! - добавил слуга, и молодые люди удалились, каждый комкая в кармане свое неотправленное послание.
- Что вы сказали? - спросил Джордж, когда Джек издал какое-то невнятное восклицание. - Мне кажется, вы сказали...
- С ума можно сойти! Джордж, я вне себя! Я... Я просто не нахожу слов! - со стоном вымолвил молодой священник. - Она уехала в Хэмпшир, и мистер Эсмонд отправился туда же!
- Сам Отелло не мог бы выразить свою мысль лучше! Добавлю только, что она взяла себе в спутники препорядочного негодяя! - заметил мистер Джордж. Гляньте-ка, а вот и портшез вашей матушки! - И в самом деле, в эту минуту покачивающийся портшез бедной тетушки Ламберт, предшествуемый лакеем, выплыл на Грейт-Рассел-стрит. - Стойте, тетушка Ламберт, дальше двигаться нет смысла! - крикнул Джордж. - Наша птичка упорхнула.
- Какая птичка?
- Птичка, с которой Джек хотел сочетаться браком, птичка по имени Лидди. Ну, послушайте, Джек, нельзя же так, вы опять богохульствуете! Сегодня утром вы намеревались нарушить шестую заповедь, а теперь...
- Проклятье! Оставьте меня в покое, мистер Уорингтон, слышите? проворчал Джек и, бросив, свирепый взгляд на Джорджа, зашагал прочь, подальше от маменькиного портшеза.
- Что случилось, Джордж? - спросила миссис Ламберт. Поведение Джека целый день выводило Джорджа из себя, и он сказал:
- Не очень-то приятный характер у нашего Джека, тетушка Ламберт. Сначала он объявляет вам, что я трус, а потом обижается на меня за то, что я рассердился. Узнав, что его возлюбленная выехала куда-то за город, он рычит, бранится и топает ногами. Просто срам! Ах, тетушка Ламберт, берегитесь ревности! Доводилось ли вам когда-нибудь ревновать вашего супруга?
- Как бы мне не довелось разгневаться на вас, если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, - сказала бедная миссис Ламберт.
