– Рик… – выдавила она из себя. – Мне правда, очень очень жаль. Прости меня.

Если и было в этой жизни нечто такое, что могло его, замерзшего и мокрого, привести в чувство, так это был ее голос.

– Нет, это ты меня прости. Мне действительно стоило придавать меньше значения этому куску резины. Возможно, тогда бы сейчас я не так сильно парился по поводу его утраты. Ладно, кажется, мы собирались возвращаться. Кстати, я люблю тебя.

Она была настолько счастлива это услышать, что следующие минуты, будто опьяненная его словами, провела погруженная в нежный поцелуй с Риком.

Уже совсем стемнело, когда они были на том же месте, где с противоположными чувствами несколько часов назад перелазили через забор. Судя по тишине на улице, все давно уже ужинали, и Рика начало погружать в колею неприятных мыслей о предстоящем менее радостном разговоре с главным воспитателем. Но к своему счастью обнаружил, что никто даже не узнал про его отсутствие. Скорее всего, никому не было до этого дела.

Годы пролетали как дни, часы как секунды. Они начали строить планы о жизни за пределами приюта, ведь скоро Рику исполнялось восемнадцать лет, как и Мие. О том, что в восемнадцать лет настанет время уйти из приюта, они давно были в курсе, но как-то особо не говорили об этом, ведь дата была еще далеко. Однако сейчас, когда считанные месяцы оставались до этого значительного события, эти разговоры обретали более серьезный характер. Порой даже возникали споры, куда они поселятся: в оставшийся от родителей дом, куда хотела Мия, либо снимать квартиру, в приближенном к центру Гринвуда, как предлагал Рик. Но, однозначно, Рик ставил цель сразу устроиться на работу и получить образование, как только они обустроятся. Мия хотела сделать то же самое, но Рик был настроен против этого. Было решено, что она будет работать лишь до тех пор, пока в этом будет нужда.

С каждой прожитой секундой вместе крепли те невидимые нити, напрочь связывавшие Рика с Мией. Нити, которые превратились в прочный узел, что было не разорвать таким мелочам, как обстоятельства. Порой возникали споры, которые изо всех сил пытались разорвать эту связь. Иногда даже перетекавшие в ссоры мелочи, вносили свой вклад. Самая страшная из них чуть было не изменила судьбу Рика, и, одному Богу известно, насколько жизнь тогда могла перетечь в другое русло, где все было бы иначе…

Это произошло за день до того, как их отправили во взрослую жизнь. И уже не было возможности отложить это решение на потом, к чему они приходили раньше, когда впереди было еще полно времени. Прямо сейчас необходимо было решать, что делать дальше, не переводя данный диалог к бесконечному спору. И сейчас, за день предстояло сделать то, что ранее казалось невозможным. Сделать выбор. Но сейчас, сидя во дворе, оба жалели, что оттянули этот момент.

– Хорошая погодка выдалась, не правда ли? – с утверждением бросил в воздух Рик.

– Да малыш – ответила Мия, не отрываясь от наблюдения за, держащими свой путь, облаками. – Хорошая.

– Ты ведь понимаешь, что нам необходимо что-то уже решить, так?

Он нервничал, пусть и были они уже знакомы и влюблены друг в друга не первый день, но сейчас он чувствовал себя так, будто от этого диалога зависела судьба всего человечества.

– Да, слишком хорошо знаю.

По ней было видно, как сильно ей не хотелось участвовать в этом споре в очередной раз. Она хотела, чтобы он сам сделал этот выбор, но зная, как он поступит, не могла дальше сидеть отреченной.

Только они двое сидели в это время на старой, наверно, уже сотню раз перекрашенной скамейке, коими был обставлен двор приюта. В возникшей тишине можно было уловить слабый шелест листьев. Где-то там внутри был объявлен тихий час, и можно было насладиться тишиной, хотя бы на пару минут. Но наслаждение длилось недолго.

– Послушай, Рик… я… эм, знаешь, я не хочу сейчас об этом говорить. Я понимаю, выбор должен быть сделан, бла-бла, надо уже решать, но я уже устала от этих разговоров, не приводящих ни к чему, кроме как негативного осадка. Я не хочу вновь портить настроение ни себе, ни, тем более, тебе. Может быть, ты уже перестанешь упрямиться и вести себя словно ребенок? Если мыслить рационально, то выбор становится еще очевиднее, – заводилась Мия.

– Значит, я веду себя как ребенок?! – эти слова всегда не на шутку злили Рика, ведь он считал себя уже взрослым, в свои восемнадцать, исполнившиеся неделей ранее.

– То есть, именно из-за того, что твой выбор «тебе» кажется благоразумней, я веду себя как ребенок?! Может это тебе пора перестать брать на себя роль парня в наших отношениях и последовать за своим мужиком?

Рик знал, как ее злит, когда он строит из себя папочку, но сейчас он сделал это, на удивление, с удовольствием.

– Я бы последовала, как ты говоришь, за мужиком, но постарайся объяснить, в каком месте мне его найти?

– О, если бы ты, наконец, расчехлила свои огромные шары, то тебе бы удалось. Да достаточно просто посмотреть перед собой.

– Слушай, остановись. Так мы ни к чему не придем. К чему весь этот спектакль? Уже кот… – Рик, уже слишком возбужденный, чтобы молчать резко прервал ее, так и не дав докончить мысль.

– Нет, меня достало то, что ты не хочешь следовать за мной. Ты мне не доверяешь? Боишься, что я из-за своего чертового упрямства готов навредить нам? Да как ты не понимаешь, что за этим стоит? Не вынуждай меня снова тебе рассказывать, чем обусловлен этот выбор. Могла бы просто положиться на меня. Я хоть и не мастер отношений, не тот самый альфа самец, которого ты заслуживаешь, но раз уж выбрала меня, прими это, доверься. Быть может…

– Рик, успокойся, – решила перебить его Мия, зная, как ему трудно дается этот разговор.

– Я спокоен, спокоен. Да и вообще, решай все сама, достала.

Пнув скамейку, что отразилось сильной болью в ноге, и выглядело бы очень нелепо, позволь он себе показать ей эту боль, Рик, пытаясь быть максимально равнодушным к своему страданию, удалился прочь. Он был разгневан и обижен на нее, от чего моментально выступили слезы, и заставило его возненавидеть себя еще сильнее, но чувство внушаемого себе предательства с ее стороны не покидало его. Весь день просидел он на задней части двора, за приютом, на берегу маленького пруда. Он прекрасно понимал, что Мия знает, где его можно найти, но молился, чтобы та не потревожила его своим присутствием. Уже начало темнеть, когда его мысли, начавшиеся с ненависти к человеку, единственному, которого он любил, перетекли каким-то странным образом к внутреннему диалогу с мамой. Он не знал ее голоса, ни как она выглядит, не знал ее возраста, роста, характер, манеру речи. Но что может остановить маленького мальчика, что засел внутри юнца, который так и рвется наружу потосковать по своей матери? Он жалел, что так и не смог, а быть может, и не сможет увидеть ее. Но это не являлось барьером для диалога с ней. Разговаривал он на разные темы: о погоде, своих переживаниях, мечтах.

– Эй, Рик, ты чего там уселся? Иди ужинать. Готов к завтрашнему дню? Скажи честно, будешь скучать по нам? А навещать?

Череда вопросов нянечки выбросила его из своего внутреннего убежища в суровые реалии. Наступившие сумерки немного ошеломили его, как и неожиданный голос женщины.

– Ааа… что… да, конечно, иду, – ответил он, хоть и толком не понял, что она от него хотела, кроме как что-то про ужин и завтрашний день. Только сейчас он вспомнил про Мию, про свою обиду на нее, уж больно сильно он увлекся диалогом с мамой.

– Я бы на твоем месте поторопилась бы. Там Зоя такое рагу сварила, ммм, если б не дела, прямо сейчас бы слопала все до последнего.

Она любила разговаривать с ним как с мальчиком, со своим мальчиком. И, наверно, еще не могла смириться, что может больше не увидется с ним, с Риком, которого она помнила еще таким маленьким. Так же, как и он сам не смог бы с этим смириться, если бы успел это осознать.