— Спасибо, — выдавила из себя. От денег отказываться не стала. Хотя поступок мужчины, а это был именно поступок мужчины, вызвал во мне противоречивые эмоции. Я была растрогана и раздражена одновременно. Он мне дал денег вместо обещанной работы. Я ведь всю неделю пыталась узнать о вакантном месте бухгалтера в его фирме, но вместо ответа Лукрецкий всегда переводил разговор на другую тему… а чаще вовсе начинал целовать, что уже через каких-то пару минут я сама забывала обо всем на свете. Единственный раз он обещал мне должность в своей фирме в день "липового" собеседования. А я хотела работать, хотела заниматься чем-то полезным и интересным, — но, Влад, я бы хотела поговорить о работе…

— Подожди, куколка, — в очередной раз он пресек мою попытку, — тебе разве неинтересно взглянуть, что в этих коробочках?

— Интересно, — хмуро сообщила и потянулась за одной из них. Вздохнула, открывая. Серьги с прозрачными камнями. Бриллианты? Похоже на то. Вряд ли бы Лукрецкий прикупил фианиты и спрятал в сейф.

— Нравится?

— Да, — симпатичная безделушка. Небольшие. Изящные. В виде дорожек.

— Энтузиазма в твоем голосе я не слышу. Ты равнодушна к ювелирке? Я должен знать.

— Не знаю. У меня никогда не было много украшений, — призналась. У меня, вообще, не было украшений за исключением нескольких безделушек. Первые дешевые золотые серьги-кольца я купила себе с одной из первых зарплат, как раз тогда и уши проколола. Потом, когда начала встречаться с Ивольским, он подарил на первый совместный Новый год серьги с топазами и фианитами, выдав те за бриллианты. То есть он прямо не говорил, что мол, я дарю тебе бриллианты, но обставил подарок так, словно, истратил на покупку свой доход за три месяца. Все. Больше никаких подарков от бывшего скряги-муженька. После того, как мы стали жить вместе, мне дарились бытовые мелочи, либо одежда. Покупка новых зимних сапог обычно сопровождалась фразой "Это тебе на Новый год, любимая". Я не спорила. Наверное, у меня поэтому было немного вещей. Не хотела израсходовать лимит подарков заблаговременно. Вспоминать об этом было неприятно. В моей шкатулке также имелись тонкая цепочка с небольшим кулоном, купленная мой полтора года назад, и пара колец.

— Если захочешь, будет, — оборотень чуть наклонился и поцеловал в шею. — Мне захотелось выбрать для тебя на каждый день что-то нейтральное.

— Для меня? — оживилась я.

- А для кого? — замялась, не зная, как ответить. Промелькнула мысль, что Лукрецкий решил впихнуть мне, что-то не успевшее достаться его многочисленным любовницах. — А-а, — понимающе протянул он, — нет, куколка, серьги купил для тебя в тот же день, когда ты сбежала от меня в третий раз. А вон тот гарнитур после твоего первого побега, — уже с большей охотой и воодушевлением потянулась и изучающе открыла две оставшиеся коробочки. Роскошный гарнитур из длинных сережек и браслета с довольно крупными зелеными камнями. Если это настоящие изумруды, то стоит целое состояние.

— Изумруды?

— Конечно, — хмыкнул он. — Подумал, что отлично подойдут к твоим глазам.

Решила сделать себе и ему приятное, чуть сдвинулась в сторону, ближе к зеркалу и вдела в ушки серьги с брильянтами.

— Спасибо, — развернулась и обняла Влада за шею. — Ты что ходил в ювелирный магазин после каждой нашей встречи?

— Почти. Я буду тебе благодарен, если подарки бывшего носить перестанешь, — хмыкнула.

— Хорошо, — знал бы он, что Иван мне, если что и дарил на праздник незаблаговременно, то какую-нибудь сковородку для своих любимых блинчиков. Рассказывать о скупости почти бывшего мужа-неудачника не стала.

— После ЗАГСа заедем в один салон. Я там присмотрел несколько симпатичных помолвочных колечек, но побоялся ошибиться с размером.

— Хорошо, — согласилась, не собираясь мужчине запрещать баловать меня. Аккуратно сложила украшения в сейф.

— Я видел в шкафу зеленое платье, — неожиданно произнес Влад, — к нему отлично подойдет изумрудный комплект, — с явным намеком произнес он. Похоже, ему нравилось говорить об украшениях намного больше, чем мне. Только вот вспомнив, во сколько мне вчера обошлось это зеленое платье, отказалась от идеи снова порадовать мужчину, нацепив изумрудный гарнитур. По-хорошему, снять брильянтовые дорожки тоже стоило.

— Они выглядят очень дорого. Такое страшно носить, — нашла шикарную, на мой взгляд, отговорку. Мне, вообще, хотелось закрыть сейф и, раз разбудил, одеться и пойти куда-нибудь позавтракать. Радовать Влада утренней стряпней тоже никакого желания не было. Я долго не хотела себе признаваться, но чувствовала себя неловко рядом с ним в такие моменты. Ведь пока речь не заходила о деньгах, я забывала, что мы с ним из разных социальных слоев… очень из разных.

— Не дороже денег, — фыркнул он, совсем испортив мне настроение. — Что не так, Злата?

— Все нормально.

— Ничего нормального в твоем кислом выражении лица нет.

— Сколько стоит этот изумрудный гарнитур? — вдруг спросила.

— Полтора миллиона, — отмахнулся Влад. Сглотнула. Полтора миллиона рублей против полторы тысячи за платье. Разница в тысячу раз впечатляла. Глупо надевать такие дорогущие украшения с такой одеждой, а другой у меня просто не было. Рука сама потянулась к правой серьге. — Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но заканчивай с этим, — строго произнес оборотень. — Деньги — не та тема, которую я хотел бы обсуждать. Я уже тебе говорил, Злата, дороже и ближе у меня никого нет и уже не будет. Все, что есть у меня, твое. Ты стала частью меня, понимаешь? Не будет тебя, не станет меня.

— Перестань нести эту высокопарную чушь! — бросила резче, чем хотелось. Но слушать в очередной раз, что он умрет без меня, не было никакого желания.

— Это не чушь, куколка. Ты моя официальная пара. Мало кто из оборотней выживает, потеряв свою истинную.

— И что это значит?

— Смерть. Это не какие-нибудь напыщенные речи. Оборотень, потеряв свою избранную, как правило, уходит вслед за ней в течении следующего полугода. Некоторые, конечно, выживают. Но это скорее исключение, чем правило.

— То есть, если ты умрешь, то я… — попыталась осознать только что сказанное. — И ты молчал?! — взорвалась. Я любила жизнь! Не собиралась умирать, если что-то случится с Владом. Он не предупредил о таких серьезных вещах, поставив мне метку…

— Нет! — экспрессивно бросил в ответ. — Тебе будет плохо, — чуть помолчав и понизив голос, добавил:

— Очень плохо. Ты ведь не человек, Злата, но в тебе недостаточно нашей крови, чтобы последовать за мной, — вот он опять вспомнил про кровь оборотней, которая якобы текла в моих венах. Кстати, этой темы мы тоже не касались во время нашего небольшого отпуска.

— Я не понимаю, как ты смог понять, что во мне течет ваша кровь.

— Это сложно объяснить, я просто знаю это. Тема довольно сложная, но раз зашла речь… Я ведь тебе все равно собирался рассказать. Оборотни никогда не бросают свое потомство. Если такое происходит, ребенок все равно остается в стае и кто-то берет над ним опекунство. Ты исключение. Твои родители не были чистокровными оборотнями, но в тебе достаточно нашей крови. Нашей, слышишь, Злата? Именно нашей! Я не могу сказать точно. Скорее всего, четверть или чуть меньше, потому что, начиная где-то с одной восьмой, уже не разберешь.

— Так много? — удивилась. Это ведь получалось, что кто-то из моих родителей или сразу оба должны были быть полукровками.

— Я был сам удивлен, поэтому перед нашим отъездом дал указание выяснить все возможное по поводу твоего удочерения. Уже пришел ответ. Я, кстати, изучал отчет о поисках твоих настоящих родителей, когда приключилась эта история с домработницей.

— И? — затаила дыхание. Я всю жизнь не могла понять, как так можно не любить собственного ребенка. С раннего детства ощущала свою ненужность в семье, а теперь хотя бы понимала причину — я приемный ребенок. Странно, что они не установили опеку, а именно удочерили, так хотя бы выплаты получали…