Поэтому, когда он ворвался в палату и увидел вымученную, но счастливую жену, то готов был простить всех и вся. Но вот к чему он не был готов, так это к тому, что увидел в своих руках. Довольно длинные, чёрные как смоль волосы, обрамлявшие личико спящего младенчика и такого же цвета реснички, коротенькие, но густые.

— Любимый, что-то не так?

— Всё…, - мужчина прочистил горло, не сводя глаз с ребёнка, — так.

— Алекс?

Ну чёрненький, да. Не беленький, да. Алекс мучительно вспоминал всех родственников с отцовской и материнской линий, от кого мог передаться ген. И не мог вспомнить. Рыжие были, русые были. У Лики, насколько она передала свои видения, тоже родители темнотой не отличались. Надо посоветоваться с генетиком, Лике не говорить. И ни одним движением не показать, что что-то не так. Чёрт, чёрт, чёрт.

— Алекс!

Мужчина поднял голову. Лика улыбалась, глядя на мужа и вдруг заливисто рассмеялась, так что Алекс опешил, а в голове мелькнула мысль, что они неспроста в Рэмпнотовском госпитале.

— Согласен, — послышался знакомый голос. — Ради этого выражения на его морде, стоило всё затевать.

Ширма, стоящая сразу за кроватью Лики, слегка отъехала в сторону. За ней стоял ухмыляющийся Берестов.

— Давай сюда, — всё ещё улыбаясь, он шагнул к Алексу, вытягивая к тому руки.

Но Дорнакс нахмурившись инстинктивно отступил, слегка разворачиваясь корпусом и прикрывая плечом ребёнка.

— Ооо, — уважительно протянул Берестов. — Ты была права.

— Я всегда права, — раздалось из-за ширмы. — С тебя ужин.

Алекс непонимающе уставился на Лику, отмечая блеск в её глазах. Она улыбнулась и, засмущавшись, начала вытирать глаза тыльной стороной ладони.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — в голосе виконта засквозило зарождающееся раздражение.

Вместо ответа ловчий шумно откатил ширму в сторону, открывая взору одетую в больничную одежду Веру, сидящую в удобном кресле и держащую на руках ещё один "свёрток". Берестов аккуратно подхватил его и подошёл к Алексу.

— Обмен? — и откинул уголок ткани.

Зажмурившись от попавшего на личико пусть и неяркого, но света, ребенок недовольно заворочался, а успокоившись и явно преодолевая трудности, открыл глазки ярко голубого цвета. Волосы малыша были настолько светлые, что его голова казалась абсолютно лысой.

— Алекс?

Не дождавшись ответа от явно оторопевшего отца, Берестов подхватил черноволосого ребенка, лежавшего на руках у Дорнакса и вручил ему светленького.

— Завис, — с умилением произнесла Вера. — Какие вы все одинаковые, ей богу! Два часа назад тоже самое наблюдала, когда Диме сына вручили. Кстати, поздравляю, у тебя дочь.

— Дочь? — машинально повторив за Верой, проговорил Алекс, не отрывая взгляда от ребенка, отмечая поразительное сходство новорождённой девочки с Ликой. Тот же оттенок глаз, те же ямочки на щеках, маленькие розовые губки. Словно он перенёсся на несколько лет назад, когда впервые увидел маленькую пятилетнюю Анжелику. Насмотревшись на дочь, он поднял глаза и спросил:

— Ещё раз: что произошло? Почему мне позвонила медсестра, а не ты? — обратился он уже к Берестову.

— Не хватало нам ещё одного психующего самца, — подала голос Вера.

— Ты преувеличиваешь, — ответил ловчий. — В конце концов, оставаться спокойным, когда у тебя на руках сразу две рожающие женщины, невозможно. Я не врач, и уже тем более не акушер. И ты сама видела, что творила Лика.

— Я не виновата! Они хотели мне что-то вколоть! — возмутилась девушка.

— Обезболивающее, — пояснил для Алекса ловчий. — Но твоя жена не знала, что оно звучит на английском и в результате чуток вспылила.

— Чуток вспылила?

— Ну помнишь, когда она гоняла желтоглазых в замке? В этот раз хоть не убила никого, так, пара переломанных рук и один сломанный нос.

— Лика, родная, ты мне не хочешь объяснить, почему наша дочь появилась на месяц раньше?

— Я понимаю, что это всё выглядит как сценарий дешёвой ситуационной комедии…

— По мне так больше похоже на переопыление, — ухмыльнулся ловчий. — В общем, у Веры пошли схватки, а Лика распереживалась, и… тоже «решила» родить.

— Не смешно, — пробурчала Вера.

— Вообще не смешно, но…

— Партизаны хреновы… Опять молчание. Я даже не знал, что Вера в положении. Они то понятно, а ты почему мне ничего не сказала? — Алекс с укоризной посмотрел на жену.

— Я сама только сегодня узнала!

— Зачем ты вообще с собой её привёз? — вопрос явно предназначался Берестову.

— Так получилось.

— Что значит так получилось?

— А вот так.

— Что-то ты не договариваешь.

— Не…

— Нет?

— Не исключено.

— Но с чего вы вообще потащились в эту глухомань? — спросил Алекс у женской половины компании.

— У тебя в библиотеке ста-а-а-а-арая такая книжка есть, в коричневом кожаном переплёте с золотым тиснением и опалами по корешку…, - протянула Вера.

— Она на латинском!

— Ну и что? Словари то на что?

— Только не говори, что ты перевела хроники кельтов о заселении земель.

— Ну так, совсем немного, из раздела оставленных сокровищ в древнем храме возле нынешнего Рэтфорда.

— Вот дьявол…

— Не без его помощи, особенно, когда зелёненькие рогастики полезли.

— Что?!

— Отстрелялись! Не переживай! И даже артефакт один успели вытащить.

— Слава королеве, что вы оркского не знаете…

— Это красненькие такие свитки, перевязанные верёвочками с засушенными горошинами? — подала голос Лика.

— Лика!

— А я чего? Я ничего. Я только оружейную открыла…

— Лика!!

— Ну что Лика! Сам развлекаешься, а я что дома должна сидеть?

В процессе слишком живого обсуждения, детей уложили на большой пеленальный столик с высокими бортиками. Лика слезла с высокой госпитальной кровати, и аккуратно ступая, подошла к Вере, словно поддерживая её не только на словах, но и физически. Алекс оглядел всю компанию, выглядящую чрезмерно счастливой и чересчур говорливой, и отчего-то стало так тепло на душе, что стало совершенно неважным, где они и по какой причине. И не сразу услышал тоненький жалобный писк, а когда метнулся в сторону его источника, обгоняя остальных спешащих чипов и дейлов, удивленно замер. Плакала его дочь, умудрившись выбраться из пелёнки и пледа и испугавшись возникшей свободы. Выпростав из пелёнок маленькую, но сильную ручку, черноволосый малыш схватил ладошку маленькой крикливой женщины и крепко, как только это умеют младенцы, сжал её. И плач тут же прекратился.

— Занимательно, — пробормотала Вера. — Что бы это могло значить?

— Я уже начинаю ревновать, — Алекс сложил руки на груди.

— Да ладно, они ещё маленькие, — Лика пристроилась рядом с мужем.

— Маленькие, не маленькие, но она, по-моему, слишком поторопилась на встречу с этим молодым человеком.

— Есть с кого брать пример любимый, правда?

Я сидела за уличным столиком в маленькой кафешке на Камергерском переулке и с удовольствием потягивала любимый латте. Эстерхази был почти съеден, я оставила маленький кусочек для воробья, который уже десять минут тёрся рядом, подпрыгивая в нетерпении. Ароматный напиток радовал своим большим объёмом и неспешно смаковался небольшими глоточками. Если довести их до объёма двух капель, то где-то даже мелькает впечатление бейлиза. Закрыв глаза от удовольствия, я пропустила момент, когда на стул напротив опустился мужчина. Его присутствие выдало лишь лёгкое поскрипывание ротонга. Не выпуская чашку из одной руки и блюдце из другой, выразительно посмотрела на нежданного гостя.

— Не узнали?

Голос мужчины был на удивление приятным, сочетая в себе одновременно мягкость и уверенность. Я сощурила один глаз.