Моя душа кричала о том, что лето официально считается начатым! С этого момента, с этой секунды лето началось! Полноценное, прекрасное и полное приключений!

Это непередаваемое чувство отчаянно хотело быть отражённым в глазах Глеба, как когда-то отражалось в глазах Грача. Не потому, что мне вдруг стал симпатичен и важен Ивлев, а потому, что такая яркая эмоция обязана быть разделена с тем, кто по воле судьбы оказался рядом. Даже, если это Глеб.

Самое ужасное, что он меня понял. Впервые понял, и это отрезвило меня.

Знакомые серо-зелёные глаза зажглись неведомым ранее огнём. Или просто так падал солнечный свет, отражаясь в глазах Ивлева? Во всяком случае, я нашла в них отражение своих эмоций. Мне показалось, что Глеб и сам удивлён, смущён и растерян от того, что не может не смотреть на меня и не любоваться в этот момент моим восторженным взглядом.

Он не должен так смотреть. Я постаралась напомнить себе об этом, но парень помог мне и напомнил о том, кто он такой, сам.

– Хватит на меня пялиться! – посоветовал Глеб. – Ты похожа на ревнивую бестию – всех девушек мне распугаешь.

Ох, отлично! А то уж было показался мне нормальным человеком!

– Сам распугаешь, не хуже меня! – ответила я весело. – Зря ты со мной плавать пошёл – теперь они все подумают, что мы вместе! – ехидно подметила я.

– Боишься толпы завистниц? – насмешливо спросил парень: да, его сложно смутить или подловить, так что надо запомнить на всякий случай тот его взгляд. Буду вспоминать, когда желание стукнуть Ивлева станет нестерпимым.

– Нет, завистниц не боюсь. – Не осталась в долгу я. – Боюсь, нормальные люди сочтут меня сумасшедшей, раз я с тобой связалась! – и поплыла от него, потому что холод перестал быть таким приятным и начал пробирать до костей.

– Значит, Сомова, ты сумасшедшая! – обрадовал меня Глеб, а потом вдруг посерьёзнел и сказал тихо и вкрадчиво: – Потому что ты и так со мной связалась. Или ты считаешь, то, что я живу у тебя, – это ты совершенно не связана со мной?

Я сделала вид, что не услышала. Что увлечена заплывом, и мне не до болтовни. Но на самом деле Ивлев был ужасно прав: да, мы связаны с ним. Не дружбой, не любовью и не какими-то иными тёплыми чувствами, а связаны из-за моего желания подзаработать и отремонтировать на даче хоть что-то.

Это было печально, ведь я собственноручно вписалась в эту авантюру, и теперь некого было винить в том, что Глеб плавает в моём любимом озере, гуляет по моим любимым тропинкам и крутит романы с теми, кого я знала с детства.

Я плыла, стараясь отпустить все ненужные мысли. Вода всегда хорошо забирает их, что в душе в ванной, что на природе в реках и озёрах. Я плавала, чувствуя холод воды и вспоминала о том, как мы купались здесь с Грачом.

– Не грусти, Сомова, – раздался у уха голос Ивлева. Он плыл, оказывается, рядом, но почти беззвучно, на спине. – Все мы немного сумасшедшие – в этом и есть прелесть жизни и общения!

– Прелесть общения с тобой, Глеб, лишь в том, что хоть иногда ты молчишь, – честно ответила я. – Я и так устала от тебя в универе, а теперь ты ещё и здесь всё лето будешь прохода не давать. Ты снял избушку, но в ней можно жить, не пересекаясь постоянно со мной!

Это было тем, что я действительно хотела сказать. Ведь, если бы он снял дачу у кого-то другого, он не доводил бы этого человека и, скорее всего, вообще минимально пересекался с ним. Так вот я хотела быть не хуже этого человека и тоже видеть своего жильца лишь иногда и случайно. И ограничиваться приветствием и пожеланием доброй ночи.

Плаванье не приносило тепла, и я понимала, что пора грести к берегу. Не хватало только простудиться! Тогда Ивлев точно будет всю жизнь мне припоминать, что один заплыв меня подкосил.

– Ладно, окунулись, и хватит, – вдруг заявил Глеб. – На выход!

Я перевернулась и поплыла на спине, чтобы посмотреть на этого наглеца. Только один человек смел указывать, когда мне выходить на берег, и это был Грач!

– Чего смотришь, Сомова? – спросил он. – Фамилия у тебя рыбная, конечно, но вода холодная, выходить пора.

Я скривилась.

Дурацкая ситуация. Мне самой хотелось выйти, но теперь это было невозможно сделать, потому что Ивлев решит, что я его послушалась. Это было недопустимо из принципа!

– Блин, Неля, ты такая упёртая! – возмутился Глеб и быстрыми гребками поплыл ко мне.

Плаваю я отлично, но вот в скорости с такими, как Ивлев, соревноваться не могу. У него такие длинные ручища, что в его два гребка умещаются пять моих.

Удрать не получилось бы, и потому я осталась на месте, с интересом ожидая, что предпримет парень.

Он оказался рядом буквально через секунду. Схватил меня за руку и потянул к берегу.

Интересно, это он так заботится о моём здоровье или это очередная показуха? Если даже и заботится, то наверняка с корыстным подтекстом! Или и вовсе хочет, чтобы Машка видела, какой он заботливый и правильный.

В любом случае, такое проявление заботы неспроста.

И бесцеремонность поведения парня не позволяла мне порадоваться, что у меня столь внимательный жилец.

– Эй! – возмутилась я, вцепившись свободной рукой в его руку. – Отпусти!

– Не могу, – ответил он. – Заболеешь, понаедут твои родственники – а оно мне надо?

Вот оно что, значит! Заботится о том, чтобы его не прогнали и чтобы не нарушили спокойствие! Ладно-ладно…

Позволила ему дотянуть меня до берега лишь потому, что и правда было пора выходить, да и болеть не хочется из-за этого Ивлева!

– Вот, – сказал он, отпуская меня на мелководье. – Не надо выпендриваться, Сомова, ради того, чтобы произвести на меня впечатление. Я с Машей, если ты не заметила.

Поднявшись из воды, я готова была гневно ответить, но поняла, что фраза сказана не для меня, а для Маши, которая подошла к нему и принесла полотенце.

Решила не отвечать ничего, а то ещё Маша нафантазирует себе, что я ревную… И вообще, мне же лучше, если Глеб будет с кем-нибудь – хоть станет поменьше видеться со мной на участке.

Пока Маша общалась с Глебом, я под шумок собрала вещи и отошла подальше от них, расположившись на солнышке.

Пусть Глеб развлекается, лишь бы меня не трогал. Надо вообще с ним получше обсудить этот вопрос.

***

– Ивлев, – обратилась я к нему, когда ужинала в гордом одиночестве в беседке, а он проходил мимо.

– Что? – спросил он заинтересованно и подошёл ко мне. – Хочешь предложить мне поесть с тобой?

– Нет, – ответила я.

– Почему? Давай так: продукты – с меня, готовка – с тебя, а? – предложил он. – И будем видеться иногда в беседке, кушать вместе – это, говорят, сближает.

Я нахмурилась:

– Не хочу я с тобой сближаться, ясно?

– Я с тобой – тоже не очень, – признался он. – Но есть-то хочется, а на той электрической плитке, что стоит в избушке, много не наготовишь.

Ха! Ещё не хватало, чтобы я ему есть готовила! И чтобы мы кушали вместе, сидя за одним столом в моей беседке! Да не бывать этому!

Тем более что сближаться со мной он не хочет, и всё будет ради того, чтобы ему не готовить на электроплитке.

– Глеб, купи себе мультиварку и готовь в ней, ладно? – спросила я с надеждой, а то ещё загорится идеей совместного хозяйства и не отстанет.

– Отличная мысль! – порадовал меня Ивлев своей реакцией. – Завтра сгоняю до райцентра и куплю. Ну а сейчас-то чаем угостишь?

Он смотрел испытующе, но я не стала поддаваться привычному желанию отшутиться в ответ. В конце концов, я радушная хозяйка и вполне могу напоить его чаем. Даже с печеньями – их всегда в моём доме много. Люблю, чтобы было с чем пить чай, поэтому всегда покупаю разные вкусности. Почему бы и не поделиться?

Вообще-то, я позвала парня, чтобы спросить про Машку, потому что, несмотря на внешнее соответствие, она не казалась мне типичной его девушкой.

– Садись, чаем напою, конечно, – улыбнулась я, приглашая парня в беседку, а сама встала и отправилась в дом за печеньем и чаем.

– Помочь чем? – с готовностью предложил Глеб.